Блокада Ленинграда. Дневники 1941-1944 годов - Коллектив авторов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И улучшение снабжения, как нам думается, также вполне возможно, так как старшие научные кадры (кандидаты наук, и.о. старших научных сотрудников) могут быть приравнены к 1-й категории и количество их невелико.
Все это дало бы возможность сохранить с пользой для родины с таким трудом созданные за годы Советской власти и преданные ей высшие научно-исследовательские силы, необходимые по окончании войны, в период ликвидации ее последствий.
Неоднократные обращения Президиума Академии наук в Ленсовет до сего дня дали лишь крайне слабый эффект, забвение и пренебрежение нашими ходатайствами, невыполнение решений правительства, указаний тов. Жданова и Ворошилова, что, по-видимому, объясняется полной недооценкой значения науки и ее кадров в военное время.
Прошу Вас о принятии срочных мер по затронутому вопросу.
Кандидат наук, старший научный сотрудник
Н.И. Шарапов»[69].
21 января 1942 года
Приступил к работе инструктором РК. Знакомлюсь с сотрудниками парторганизаций вузов и научно-исследовательских институтов. <…>
В большинстве партийных организаций партийную работу ведут отдельные члены. Занимаются вопросами текущего порядка, главным образом помощью ослабленным. Питание. Карточки. Топливо. Вода. Свет. Быт. Бесплановость. Взаимопомощь проводится слабо. Дисциплина формальна, и по существу ее нет.
Состоянием и подготовкой кадров не занимаются. Есть настроение обреченности, упадок уверенности в свои силы. В организации холод, темнота, беспорядок, уныние. Отдельные люди держатся уверенно и вселяют дух уверенности в остальных.
Сам я разбит и еле-еле передвигаюсь. Главное, держаться во что бы то ни стало. Креплюсь – помогает. <…>
Партийное собрание в ЛГУ. Присутствовало: членов 46, кандидатов: 15. <…> В прениях дана следующая картина состояния организации:
В. Евгения Михайловна отметила, что:
«Настроение студентов обусловлено вопросом прибавки хлеба. Ряд студенток бросили посещать госпиталь, заявляя: «мы сами – госпиталь», «раненых кормят лучше, теперь они нам должны помогать, а не мы им». Подобные настроения носят массовый характер. Некоторые высказывают «теорию» пассивного героизма, главное, выжить, стоять в очередях и пытаться перенести лишения. Академические занятия посещаются плохо. На лекциях присутствуют от 3 до 15–17 чел. Студенты говорят: «Сидеть дома целесообразнее, стоит ли тратить силы и ходить на занятия при существующих трудностях».
15 и 17 января лекции были сорваны, так как не было отапливаемых аудиторий.
Партбюро не извещает о партсобраниях, собирается как бы «подпольно». Живут слухами – «об эвакуации», вылете члена партбюро профессора Корнатовского. У многих упадок и неверие в свои силы и жизнь.
Т. Микевич объясняет безразличное отношение к учебной работе тем, что в начале учебного года не было ясности, будут ли занятия. Отличничество выпало из поля зрения, никто не занимается учетом передовых – «все одинаковы».
Дело дошло до полного безразличия к товарищам, так например, когда на 5-й линии в общежитии бомбами завалило ряд студентов, то им помощь никто не оказал, некоторые студенты демонстративно отказались пойти помогать. В работе консерватизм и застой. Деканата физфака не существовало, студенты предоставлены сами себе. Организации не чувствовалось.
Ректор т. Вознесенский.
Основная задача – создать бодрое настроение, твердость духа. Сейчас руководить трудно, условия таковы: нет топлива, нет рабочих. Массовое обращение за помощью, у многих настроение иждивенческое.
Некоторые только занимаются тем, что хлопочут об эвакуации, требуют внимания только к себе, забыв о других. Ряд людей симулируют, ложась преждевременно в постель: «не можем работать», «условия невыносимы». Например, у работников иждивенческие настроения, доходят до того, что бухгалтерия получила деньги, а зарплату не выдает, заявляя: темно, холодно, нет комнаты принести дров, затопить печь никто не хочет, свет зажечь никто не думает – ждут. Или: студсовет требует машину у ректора, чтобы привезти в стационар больных, а сами никто им помочь не хочет.
Нужно понять, что теперь любой должен выполнять ту работу, которая требуется, труд нужен любой. Нужно больше взаимопомощи.
Тов. Х-ва. Сейчас забыли всякую дисциплину, распущенность нетерпима. Деканаты сами почти не работают. Работники, эвакуируясь, уехали, не сдавая дела, потеряли чувство ответственности. Университет никакой массовой работы со студентами не проводит. Хозчасть бездействует, даже нет ни одной исправной уборной.
Нужно требовать работы, а не просить. Чуткое и внимательное отношение к людям нужно сочетать с требовательностью, с порядком и дисциплиной.
Кадры – беречь, а то людей растеряем. Местный комитет профсоюза не руководит организацией.
Т-на – местный комитет отрицает, что у него было преступноравнодушно отношение к людям. Помощь давал своевременно.
3-на – комитет ВЛКСМ.
В общежитиях и комнатах студентов сейчас должен быть центр работы, так как студенческих групп не существует, людей собрать трудно, да и негде [А. Б-в].
Я доволен и даже счастлив, а вчера вечером находился на седьмом небе и не верил – это сон или бред. Какая радость! Таня устроилась сестрой-хозяйкой при стационаре для истощенных и вчера принесла плоды своих дневных трудов, кусочек сала и сахара, а кроме моего супа (очень густого) мы имели к ужину почти вдоволь хлеба. Я вчера поел досыта, напился чая с вареньем, и все же, если было еще что-нибудь, ел бы без конца. До чего я голоден и мой организм истощен. Теперь я чувствую себя хорошо. Я растрачиваю свои талоны без всякого расчета, в надежде, что сумею взять часть у Тани [Г. Г-р].
«Тов. Попкову П.С.
Работа аппарата отдела торговли Исполкома Ленгорсовета депутатов трудящихся резко осложнилась вследствие недоедания, холода в здании и отсутствия электроосвещения.
Между тем вопросы регулирования торговли продовольственными товарами в существующих условиях чрезвычайно остры и требуют большого напряжения.
В связи с этим прошу:
а) выдать 30 карточек группы рабочих для экономистов-плановиков, экономистов-товароведов, инспекторов-контролеров;
б) выдать наряд на 50 тонн угля, или 350 кубометров дров.
Андреенко»[70].
23 января 1942 года
Дежурство закончил в 11 часов утра. Мороз 35 градусов. Водопровод закрыт. Ходил по домохозяйствам и квартирам. Беседы с населением. В квартирах многие не топят даже при наличии дров. Колол и носил дрова. Затопил в трех квартирах печи. Организовал поездку за водой на Неву. В булочную хлеба не доставили [А. Б-в].
К своему стыду должен признаться, что все мне мало, я бы ел все без конца, не чувствуя насыщения. <…> Во всяком случае, я считаю, что мрачный период я пережил и теперь, если я добьюсь насыщения, я войду в норму и начну поправляться [Г. Г-р].
С хлебом трудно. Страшные очереди. Дни тратятся, чтобы получить продукты. За хлебом стояла 12 часов. Не хочу думать, что я хочу есть. Как будто вся жизнь
