Имперский ястреб - Диана Удовиченко

– Не знаю, что ими двигало, но они не убили меня, – Лютый опять будто угадал, о чем я думаю. – Отвезли в Виндор и сдали в воспитательный дом для полукровок.

Капрал надолго замолчал, будто вспоминая прошлое. Я тоже не подавал голоса. Страшное место… правда, страшное. По сравнению с детством Ома, мое – просто сплошное веселье и игра на цветущей лужайке. Полукровки, как правило это, опять же, наполовину эльфы, считаются позором для обеих сторон. Из дома для ублюдков в лучшем случае можно попасть в бродячую труппу. Хозяева таких театриков высоко ценят природную красоту эльфов и их звериную грацию. Из них получаются отличные канатоходцы, метатели ножей, из девочек – танцовщицы (впрочем, как и, главное, до какой степени, используются красивые девочки, лучше и не вспоминать). Если совсем не повезет, можно угодить в университет. В тайные лаборатории, разумеется. Для опытов. Так что Лютый еще легко отделался. Хотя я понимаю, конечно: до пяти лет рос рядом с матерью, любимый, обласканный. А потом все так неладно повернулось. Мне в голову пришла мысль, дикая, но показавшаяся совершенно логичной:

– А твой отец?

– Что отец? – очнулся Ом.

– Ты убил его?

Лютый горько рассмеялся.

– А я разве не сказал? Ах да, я же забыл самое главное! Он теперь могущественный маг, один из столпов империи. Защита у него не хуже, чем у самого императора.

Да неужели Вериллий? По крайней мере, описание подходит. Разумеется, я не стал спрашивать об этом. А Ом вдруг добавил:

– Помнишь, я говорил тебе, что не умею колдовать? Это правда. На мне Проклятие крови.

Да уж… натерпелся парень. Печально известное эльфийское родовое проклятие отнимает всякие магические способности. Наложить его могут лишь ближайшие кровные родственники. Я вопросительно посмотрел на капрала. Тот кивнул.

– Бабка.

Ну, все понятно, в общем. Разумеется, непогрешимость правящего рода – прежде всего. От дочери, покрывшей семью позором, избавились, а представителя побочной ветви просто обезвредили, лишив его возможности применять магию. А ведь, не будь проклятия, Лютый мог бы стать величайшим магом всей Аматы! Батюшка у него, видно, талантливый человек, хоть и урод. А уж о возможностях Первозданных из Дома Жемчужного тумана легенды слагаются! Могу себе представить, какую «жгучую благодарность» испытывает Ом к своим драгоценным родственничкам! Я впервые в жизни возблагодарил Луга за то, что не знаю имен своих родителей. Ненавидеть некого.

Лютый поднял на меня больные, воспаленные глаза. Рассиживаться было некогда, над пустыней сгущались тени. Скоро призраки появятся… а в таком состоянии Ом неизвестно какую реакцию мог выдать. Я встал и подхватил его:

– Пошли, капрал. Раньше выйдем – раньше полегчает.

Не тут—то было. После своей печальной исповеди полукровка твердо вознамерился отдать Лугу душу. Хотя на что Лугу такая озлобленная душа? На повышенных тонах Ом потребовал, чтобы я оставил его помирать спокойно, а сам шел своей дорогой. Ну, тут я ему был не помощник. У него свои счеты с судьбой, у меня свои. Пришлось опять вырубить и взвалить на плечи его обмякшее тело. Идти, понятно, стало вдвойне тяжелей. А тут и призраки подоспели:

– Умри… умри… умри…

– Дай… дай… дай…

– Отец… отец…

И все в таком духе. Амулет потеплел, а я шел и тихо радовался, что Лютый всего этого не слышит. Сам я с этакой ношей на спине бегать по пустыне за прозрачным хороводом не мог, да и призывы эти уже приелись. Так что, когда один из призраков вдруг отчетливо произнес:

– Слава Лугу, вы живы, Рик! – я не сразу даже обратил внимание.

Передо мной стоял Дрианн. Перепуганный, глаза бешеные, но ничего, держался.

– Он здесь!

К нам подбежали Зарайя и Бил. Приняли на свои плечи висящего без чувств Лютого.

– Что, тоже Дэви покусала?

Так вот, оказывается, что это за тварь была… Я поплелся вслед за капралами туда, где в вечерней синеве взблескивали далекие всполохи костра.

– А у нас—то что творилось! – на ходу рассказывал Зарайя. – Как вы исчезли – мы не заметили. Спохватились, на поиски собрались, а тут… Дэви этих – целая рота! Налетели – и давай телесами трясти! Солдаты за ними, как кобели! Разбежались, кто куда…

– Что, все? – ужаснулся я.

– Не, – гордо произнес Бил, демонстрируя деревянный кружок. – У кого амулеты были, те первое время сдерживались. А уж потом увидели, что это за бабы такие, и что они творят.

– Но какие красивые – мечтательно протянул Дрианн.

Ясно, у этого все красивые: и тролли, и гоблины, и нечисть всякая.

– Мастер Триммлер молодец, – одобрил Зарайя. – Вскочил – и ну топором махать. Машет и орет: «Бошки им рубите!» С десяток, наверное, перекрошил. Потом и мы подтянулись…

– А потом пошли солдат собирать, – вздохнул Бил. – Двоих гадюки насмерть высосали.

– Капралы все целы?

– Живы, да не целы. Добба, Сайма и Флиннела хорошо покусали, Йоку грудь расцарапали, Эцони ухо чуть не отгрызли… Эх… Ну, ничего, гном их всех живо подлечил, – повеселел Зарайя.

У костра мастер Триммлер пользовал увечных. Вокруг него расположилось десятка два воинов разной степени покусанности. Были среди них и капралы, вполне живые и даже веселые.

– Клади сюда! – деловито распорядился гном, раскаливая на огне лезвие широкого ножа. – Они, Дэви эти, видимо, при укусе что—то в ранку впрыскивают. Слюна у них ядовитая, вот кровь и не останавливается. Похоже на укус тоннельного упыря. Нас с детства учат, как в таких случаях поступать. Этот вот много крови потерял…

Мастер Триммлер приложил раскаленный нож к ране на шее Ома. Раздалось мерзкое шипение, запахло горелым мясом. Я отвернулся, разыскал свой мешок и вытащил банку с заживляющей мазью. Ее оставалось совсем немного. Эх, мне бы лабораторию сейчас! Я бы ведро этого зелья наделал.

Так мы с гномом на пару и занимались целительством.

– Мастер Триммлер, – спросил я, обрабатывая царапины последнего страждущего, – а что, вы сами—то… совсем не захотели… Дэви этих?

– Ха! – фыркнул тот. – Что я, титек не видел, что ли? У нас в Гольтенвейер все бабы ядреные!

В душе позавидовав горному народу, я отправился спать. Впрочем, думаю, дело обстояло гораздо проще: гномы обладают меньшей чувствительностью к магии, во всяком случае, нужно нечто большее, чем такие вот примитивные чары, чтобы сбить их с толку. Сил хватило лишь на то, чтобы выбрать удобный барханчик и завернуться в плащ. Закрыв глаза, я с наслаждением приготовился провалиться в сон. Лагерь постепенно затихал, задремывал и я… Но ненадолго! Вы угадали, конечно, это была она, проклятая… обратная тяга. Я вскочил на ноги, озираясь в поисках кайлара. Тянуло явно от костра, где сидели Давин и Зарайя, добровольно вызвавшиеся постоять на часах. Впрочем, рассмотреть, кто из них колдует, я не успел: под ноги шмыгнуло что—то, чернее самой ночи, и обвилось вокруг сапога. Тут же откуда—то из воздуха, шипя, сверзился Бродяга и сцепился с тенью, по форме похожей на змею. Оторвав ее от моей ноги, он покатился с ней в обнимку по песку, и похоже, перевес был не на стороне демона. Я соорудил первое, что пришло в голову. По странной случайности, это была «Утренняя роса». Что к чему? Сам не понял. Над дерущимися повисло крохотное жемчужное облачко, вскоре рассыпавшееся перламутром капель. Удивительно, но змея исчезла.