Я еду домой! (Том 3) - Андрей Круз

Повернул ключ в замке, дизель заработал сразу. Крепкая машина, крепче чем люди. Ехать надо.

— Порядок? — послышался голос Вима в рации.

— Порядок, завелся.

— Не хочешь в Кааг заехать?

— Зачем? — удивился я вопросу.

— Ты там за национального героя. В бесплатном пиве тебе не откажут, как я думаю.

— Нет, не надо, — сразу отказался я. — Только массового чествования мне только и не хватает для полного счастья. Я бы на могилу заехал.

— Как скажешь.

Грузовик, порыкивая двигателем, выехал со двора на дорогу. Вим махнул мне рукой, пристроился в хвост.

Ехать было недалеко, даже не торопясь, добрались до места за несколько минут. Застрелив двух блуждающих поблизости зомби, попросил Вима покараулить, а сам просто постоял рядом с могилами.

В последний раз я их навещаю. Скорее всего, никогда уже не доберусь до этих мест, так что больше так не постою, склонив голову. Все. Достал из подсумка два маленьких стаканчика, прихваченных с лодки, поставил в изголовьях. Налил в каждый водки, накрыл ломтем серого хлеба. Черным бы надо, да нет здесь черного. Постоял молча, а потом пошел в машину, чувствуя, что теперь расстался с ними навсегда. И от этого стало больно и плохо.

18 июня, воскресенье, день. Мюйден, окрестности Амстердама.

Делать в этот день больше ничего не хотелось, какая-то апатия навалилась, подмяла. Хотелось где-то сидеть, никуда не торопясь, смотреть в окно и пить пиво. Вим легко согласился присоединиться ко мне, похоже, что делать ему было особо нечего.

В надежде пообщаться с «Корне-радистом» предложил идти в бар на набережной, все равно дело к обеду, а он этим не манкирует. Вим не возражал, и вскоре мы сидели в еще почти пустом заведении, устроившись у окна, молча пили пиво и разглядывали лодки на воде. Выходной ощущался, суеты на улице было куда меньше, чем в любой будний день. Было ясно, тепло, по воде метались солнечные зайчики, перескакивая по мелкой ряби, дома, выстроившиеся вдоль набережных, отражались в воде. На торчащей из воды низкой деревянной свае сидела, сложив крылья, жирная серая утка. Мелодично пробили полдень куранты на старом здании ратуши. На противоположной стороне канала работал цветочный рынок, и покупателей хватало.

— Надо купить тюльпанов, побольше, — сказал я, глядя на торговую суету. — Жена любит цветы, так что найдем как посадить. И куда.

— У меня жена тоже любила, — как-то странно сказал Вим. — Мы жили во Влаардингене, это возле Роттердама.

— Что с ними? — спросил я, успев подумать, что лучше было не спрашивать, потому что уже знал ответ, но все же спросив.

— Они в первый день погибли, — как-то сухо и внешне спокойно сказал Вим. — Еще даже сама Катастрофа не началась по-настоящему. Очаг заражения был где-то у соседей. Кто-то из них укусил жену, она вернулась домой и заперлась с детьми. Собиралась идти к врачу, мы даже поговорили по телефону. Тогда еще никто ничего не знал. Я теперь поэтому и не люблю выходные, мне некуда податься и нечего делать, вот взялся хотя бы тебе помочь.

— Спасибо.

Я не спрашивал, что было дальше, а он и не продолжал, просто пил пиво и смотрел в окно. Наступила неловкая тишина. Я вообще не знаю, о чем принято говорить в подобных случаях.

— Твои ведь целы? — спросил он.

— Должны быть целы, — кивнул я. — Я успел их предупредить, что дело плохо, и они заперлись в доме.

— А сейчас?

— Не знаю. Знаешь Корне, который радист?

— Конечно, — кивнул он. — Он что-то выяснил?

— Похоже на то, сегодня должна быть ясность.

— Ты поэтому сюда и шел?

— Точно, — подтвердил я.

Немного посидели молча, затем я спросил:

— Ты моего кота знаешь ведь?

— Конечно, — поднял глаза от кружки Вим.

— Забирай его себе, если любишь котов. Он бывалый, со мной от самой Америки. О мертвецах предупреждает, по углам не гадит — лучший компаньон.

— Почему? — не понял Вим.

— Две причины, — сказал я. — Во-первых у меня в России три своих кота, будет скандал. Во-вторых - я уже и за него боюсь. Как-то неудачно у моих попутчиков дела сложились, только кот и остался. А здесь… рыбы ты ему всегда добудешь, все на берегу живешь.

Говорил я искренне, но не все что думал. Просто вот так мне подумалось, что пусть у Вима сейчас хотя бы кот будет, который будет ему рад, вернувшемуся со службы. Потому что жизнь Вима сейчас - этот тот кошмар, которого я стремлюсь избежать даже в мыслях - вот так, остаться одному, существовать без всякого смысла… даже думать страшно. Пусть хотя бы Тигр живет с ним. И Тигру безопасней, как-то не очень везет тем, кто едет со мной, пусть уж так. Жаль, конечно, привык я к нему, но ему здесь точно будет хорошо. В Северном море селедок хватит, чтобы ему до конца его дней жиреть и процветать.

Вим задумался, потом кивнул, сказал:

— Хорошо, пусть так.

— Пусть так, — повторил я следом. — Если, конечно, он к тебе пойдет, тут уже без гарантий. Я их породу до сих пор понять не могу, что там у них в голове.

— Ладно, пойду я, — сказал Вим, отставляя пустую кружку. — Есть еще пара дел. Зови, если что, — он постучал по висящей на плече рации.

— Хорошо.

Ушел он не потому что дела, он бы раньше о них сказал, а потому что не хотел встречаться с Корне, очень для него тема нашего разговора мучительна. Поэтому он пожал мне руку и пошел куда-то по набережной, пока не скрылся за углом. Я проводил его взглядом, а потом, обернувшись к женщине за баром, попросил еще кружку пива.

Корне появился без предупреждения и даже раньше, чем обычно. С красными глазами, явно не спавший, он подсел к нам за столик и, перехватив мой взгляд, сказал:

— На кролика похож? — и усмехнувшись, пояснил: — Не спал сегодня, много позывных собрал.

— В смысле? — не понял я.

— Составляю карту существующих человеческих анклавов. Каждый такой позывной - почти наверняка анклав. Связываюсь, выясняю численность населения, координаты - и на карту. Ночью помех меньше, а людей в эфире больше. Думаю, что пригодится, я это на добровольных началах делаю.

— Понятно, — хмыкнул я. — А по моим делам что?

— А по твоим делам, похоже, все хорошо, — с довольным видом вытащил он свой блокнот. — Сеанс связи у тебя на завтра, на одиннадцать утра. Телефон не обещаю, но в телеграфном режиме пообщаешься. Можешь меня поцеловать.

Я чуть пивом не поперхнулся, затем сказал осторожно:

— Боюсь, что не поймут.

— Фигня, поймут, — отмахнулся он. — Весь город знает, что я гей, и что мой партнер пытался меня съесть, после чего мы вынуждены были расстаться навсегда, так что решат, что я всего лишь обрел новое счастье.