Я еду домой! (Том 3) - Андрей Круз

Я чуть пивом не поперхнулся, затем сказал осторожно:

— Боюсь, что не поймут.

— Фигня, поймут, — отмахнулся он. — Весь город знает, что я гей, и что мой партнер пытался меня съесть, после чего мы вынуждены были расстаться навсегда, так что решат, что я всего лишь обрел новое счастье.

— Я лучше доплачу, — сказал я. — Экстра, так сказать. А целоваться не будем, а то получится, что мы всех обманываем. Они за тебя порадуются, а все не так радужно.

С этими словами мой взгляд перескочил на плетеный браслет радужной расцветки, намотанный на тощее запястье Корне.

— Много теряешь, — захохотал он. — Ну ладно, купи мне тогда пива. Платить за работу будешь после связи.

18 июня, воскресенье, утро. Мюйден, окрестности Амстердама.

Вчера я на радостях здорово напился. Начал с Вимом, потом выпил с Корне, потом пошел гулять по барам, снова встретил Вима, опять выпил с ним, а когда он пошел домой спать, то заглянул в «Де Лопер», где завис до часу ночи, зацепившись языками с компанией из нескольких мужчин и женщин, пьяной в дым. Хорошо, что вышел с лодки пешком, а то на велосипеде обратно и не доехал бы, или башку свернул, или с набережной в воду нырнул бы.

Храпел, похоже, на весь город, потому что кот свалил из каюты в рубку, хотя обычно предпочитал спать рядом. В общем, «забег в ширину» прошел в лучших традициях, давно я так не выступал.

Несмотря на это, сегодня вскочил ни свет, ни заря, хотя надо было бы похмелье переспать. Не переспал, оно приняло меня в свои объятия со всем возможным пылом. И во рту было гадко, и голова трещала, и сушняк крутил. Пришлось размешать в стакане с водой пару таблеток болеутоляющего и залпом выпить, чтобы хотя бы чуть-чуть в норму прийти. Потом подумал. Подумал, плюнул на все, да и открыл бутылку пива, тоже медицина, так сказать. Выбрался с ней на палубу, уселся.

Город еще спал, было воскресенье. По набережной неторопливо проехал патрульный «Г-ваген», несколько раз проскакивали развозные фургончики - да и все. Отдыхают все сегодня. А вчера, такое впечатление, весь город лежа ходил, пьяных было - не счесть. Мое первое впечатление о том, что люди здесь сдерживаемый стресс заливают, было правильным, похоже. Хотя, с другой стороны, что еще остается? Интересно, как у нас на родине с этим делом?

От воды тянуло свежестью, пахло морем. Нет, хорошо все же у моря жить. Всегда мечтал и никогда не получалось. Чтобы так, вышел из дому, прошел пять минут - и вот оно, гуляй, любуйся. Откуда такая страсть? Вроде ведь совершенно сухопутный человек.

Пиво ли подействовали, таблетки ли, что более вероятно - не знаю, но головная боль начала отпускать. Поплелся на камбуз, приготовил себе яичницу с беконом - яйца и этот самый бекон купил уже здесь, все из новых припасов. Катастрофа катастрофой, а фермы свои голландцы сохранили, вот и жратва нормальная имеется. Не, не пропадут, работящие. Такие нигде не пропадают.

На запах жарящегося бекона проснулся Тигр, потянулся вперед-назад, зевнул совершенно невозможным образом, затем спрыгнул со стола, подошел.

— И тебе завтрак, без вопросов, — сказал я, приседая у его миски. — Кстати, вот еще вопрос: ты вообще к Виму жить-то пойдешь? А то я вроде за тебя там наобещал, а тебя спросить забыл.

Кот ел и меня уже не слушал. Ладно, дальше видно будет, не стоит загадывать. Тигр - тварь с характером, сам разберется.

Затем я просто искал себе занятия, постоянно поглядывая на часы. К Корне отправился за полчаса до назначенного времени, хотя идти было примерно три минуты. Жил он, как и я, на лодке, точнее - на большой барже, переоборудованной в отличный плавучий дом. Он на нем сюда и приплыл из Амстердама, когда все началось. Тоже ведь удобно, а? Отвязался от берега - и все, со всем своим имуществом спасся. Правда, там у него какая-то непонятка с любовником вышла, того все же куснули где-то, насколько я понял. Хрен их, педиков, разберет, что они когда в виду имеют.

Баржу заметил сразу, по неслабого размера антенне, больше похожей на мачту. Действительно здоровая такая баржа, метров так в двадцать, и шириной не меньше четырех, жилье на зависть в такой можно оборудовать.

Жаль что до Москвы каналами не проплывешь, вот бы благодать была на таком плавучем доме отправиться… Мечты, опять мечты бесплодные.

Корне сидел на палубе, в шезлонге наслаждаясь летним солнцем, и курил косячок, судя по плывущему мне навстречу запаху жженой веревки. Увидев меня, он помахал рукой, приглашая подняться на борт. Когда я прошел по пружинящим под ногами сходням, он поднялся из кресла, протянул руку и сказал:

— Знал, что ты раньше придешь.

— Откуда?

— Сам бы за час пришел, или за два, — сказал он. — Ты сколько с семьей не общался?

— Долго, с тех пор как интернет посыпался.

— Ну и о чем спрашиваешь? — вроде как удивился он. — Тем более ты везунчик. У меня мама в Эйндховене жила, так со второго дня от нее никаких вестей не было. Может и до сих пор она где-то там по улицам бродит…

Он резко отвернулся, и мне показалось, что глаза у него заблестели. Черт, а ведь и вправду получается, что я везунчик, мои-то все же живы. А ведь как мало людей осталось в живых. Ведь, пожалуй, в кого ни ткни живого, а у него таких потерь… Кого мог спасти даже самый крутой и вооруженный до зубов? Только тех, кто рядом. А вот у кого родители в другом городе? Как у жены моей, например… Тоже ведь… А я тут радуюсь, кретин.

— Лимонад будешь? — спросил Корне, нагибаясь к переносному холодильнику. — Только лимоны не настоящие, просто лимонный сок из бутылки.

— Кислый? — осведомился я.

— Кислый, — кивнул он. — В твоем состоянии то, что надо.

— Заметно? — чуть удивился я.

— Очень. Хочешь?

Он указал на большой пакет травы, лежащий прямо на палубе.

— Нет, спасибо, не мой стиль, — отказался я.

— Зря. Сам выращиваю, качество гарантировано, — он кивнул на самую настоящую теплицу, устроенную прямо на палубе. — Ладно, посиди пока, подыши воздухом, а я пойду, надо все включить.

Оставив меня на палубе, Корне спустился куда-то в недра баржи. Вскоре приглушенно затарахтел генератор, откуда-то потянуло солярной вонью, хоть и совсем несильно. Еще минут через десять радист появился в дверях у трапа, ведущего вниз, и позвал меня.

Спустившись по крутым узким ступенькам, оказался перед двумя дверьми. Справа была аппаратная, или радиорубка, черт ее знает, как правильно называть, а слева, за открытой дверью, виднелась стильно обставленная студия, даже не подумаешь, что такое может быть на старой плавучей посудине.

— Нам сюда, — указал Корне на дверь в рубку.