Я Пилигрим - Терри Хейз

Вдоль осыпающегося обрыва шло деревянное ограждение, которое опоясывало всю относящуюся к поместью территорию мыса и заканчивалось у красивого бельведера в самой верхней точке.

– В четырех метрах к северу от бельведера он или вскарабкался на ограду, или перелез через нее, – продолжала женщина. – Мы знаем точное место, потому что человек из моей команды криминалистов нашел зацепившуюся за древесину нитку из хлопчатобумажных брюк, принадлежавших погибшему.

Английский язык Кумали был очень хорош, но она слишком сильно выделила «команду криминалистов», все еще кипя от негодования и давая мне понять, что здесь не какое-нибудь захолустье: они тщательно проводят расследование, используя все современные методы. Я открыл рот, чтобы задать вопрос, но она меня опередила:

– Вы хотели ознакомиться с делом, так дайте мне закончить. Молодой человек умер в двадцать один тридцать шесть. Мы знаем это, потому что в кармане Доджа был мобильник, и его часы остановились, когда американец разбился о скалы. Это случилось через шесть минут после того, как большая фосфорная звезда взорвалась над мысом. То был сигнал к началу фейерверка. Вряд ли вам это известно, но в субботу вечером праздновали…

– Зафер-байрам, – сказал я.

Она была удивлена:

– Браво! Возможно, вы менее невежественны, чем большинство ваших соотечественников.

Я не стал возражать. Зачем? Мне предстояло столкнуться с куда более сложными проблемами, чем ее неприязнь.

– Когда взорвалась фосфорная звезда и началось вечернее празднество, погибший, мистер Додж, сидел у себя дома в библиотеке, пил спиртное и принимал наркотики. Об этом говорится в токсикологическом отчете. Он взял бинокль – мы нашли его рядом с ограждением – и пошел на лужайку, чтобы полюбоваться фейерверком.

Этот бинокль включил в моем сознании сигнал тревоги, чутье подсказывало: здесь что-то нечисто. Но времени на размышления у меня не было. Я хотел сконцентрироваться на словах Лейлы Кумали, а она говорила очень быстро:

– Чтобы лучше видеть фейерверк, он или взобрался на ограждение, или перелез через него. Из-за воздействия наркотиков и алкоголя, а также повторяющихся вспышек света молодой человек потерял ориентировку, утратил опору на осыпающемся краю обрыва и сорвался вниз. Вы слушаете меня, агент Уилсон?

Я кивнул.

– Мы воссоздали всю эту сцену с манекеном его роста и веса. Примерно через секунду после падения мистер Додж пролетел сквозь кусты, свисающие с утеса. Мы обнаружили сломанные ветки и несколько клочков волос в листве. Возможно, вы сочтете это важным: траектория его движения полностью согласуется с тем, как падал бы человек, соскользнувший с утеса. Вот отчет об этих экспериментах. – Кумали положила на стол тонкую стопку графиков. – Мы думаем, что Додж пытался уцепиться за эти ветки – у него были царапины на одной руке, – но продолжал падать, пока не ударился о скалы, пролетев сто четыре фута. Это высота десятиэтажного здания. Помимо других многочисленных травм, он сломал позвоночник в двух местах и умер мгновенно.

Я кивнул: именно так была сформулирована в файле Государственного департамента причина смерти Доджа. Оставалось только признать: эта Лейла Кумали отлично поработала вместе со своей командой криминалистов. Да поможет нам Бог, подумал я. Пришлось перейти в наступление: у меня не было другого выхода. И я запустил пробный шар.

– В поместье были охранники, – сказал я. – Множество людей находилось в лодках. Некоторые из них, по-видимому, совсем близко к мысу. Кто-нибудь слышал, как он кричал?

– Нет. Его крик в любом случае был бы заглушен взрывами фейерверков. Вы хотели спросить именно об этом?

– Не совсем, – ответил я с раздражением. – Я хочу точно знать, кто еще находился в поместье в тот вечер.

– Это смешно! – огрызнулась Кумали. В ее голосе послышался сарказм: – Мы тоже интересовались этим вопросом. Кроме охранников, там никого не было.

– Откуда такая уверенность? Имение огромное.

Она бросила на меня испепеляющий взгляд.

– Суммарная площадь – шесть целых девять десятых акра, – объявила Кумали, открывая другую папку и доставая оттуда новую порцию фотографий. Там же лежала пачка ксерокопий. – Люди, арендующие поместье, чрезвычайно богаты, поэтому по всему периметру установлено сто восемь камер слежения. Эта система была смонтирована одной из ведущих в мире корпораций, специализирующихся на обеспечении безопасности, кстати американской – вам, наверное, приятно будет об этом узнать. По территории невозможно и шагу ступить, чтобы тебя не заметили и не сделали видеозапись.

И Кумали разложила фотографии дюжины разнообразных камер: установленных на стойках, расположенных по бокам здания, спрятанных в листве. Некоторые были закреплены, другие вращались, при этом абсолютно все камеры оказались оснащены системами инфракрасного излучения и ночного видения. Глядя на них, я понимал, как специалист, что это оборудование стоит целое состояние.

Женщина продемонстрировала несколько ксерокопий:

– Это спецификации системы. Можете убедиться: нет ни дюйма территории, не охваченного камерами.

Потом последовала серия отчетов, утверждавших, что камеры работали без сбоев. На них я даже не взглянул: был уверен, что так оно и есть. Положение ухудшалось с каждой секундой. Возможно, мне удастся задержать отправку дела в Анкару на несколько дней, но не больше.

– А как насчет утеса? – спросил я. – Не мог ли кто-нибудь еще забраться туда?

Она вздохнула:

– Есть маленький пляж, примыкающий к нему, его называют Немецким пляжем. Там имеются аппарель для спуска катеров, бассейн с морской водой и сарай для лодок. Эта территория является частью имения, своего рода караульным помещением. Там находилось два человека, четыре камеры держали под наблюдением ступеньки, ведущие к имению, и весь торец утеса. Вы хотите знать, насколько хороши камеры контроля движения? Наше внимание привлекло небольшое расплывшееся пятно, зафиксированное одной из них. До меня не сразу дошло, что на экране летящее вниз тело жертвы. Одна пятидесятая доля секунды, но камере этого было достаточно.

Я взглянул на кусты красного жасмина во дворе, пытаясь выиграть немного времени и собраться с мыслями для новой атаки.

– Итак, вы утверждаете, что Додж был один, но это не соответствует действительности, – сказал я. – Там были охранники. Что могло помешать одному из них подойти сзади и столкнуть его в пропасть?

Женщина-детектив едва взглянула на свои записи, готовая дать мне отпор, даже если бы ее глаза были завязаны.

– В тот вечер там дежурили восемнадцать человек.

Кумали выложила на стол их фотографии: перед моими глазами предстала шеренга головорезов.

– Не все из них вполне добропорядочные люди – таков уж этот бизнес, но это не столь важно. Перед ними не ставилась задача обходить территорию. Охранники должны оставаться на своих постах, следить за экранами телевизоров и покидать свое место группами по шесть человек во главе с руководителем только при каком-то нарушении. Все посты находились под наблюдением камер. Видеозапись показывает, что никто из этих людей не уходил с постов в течение часа до гибели Доджа и часа после. Возможно, я вас разочарую, но группа охраны вне подозрений.

– Вы вовсе меня не разочаровываете, – солгал я. – Просто мне хочется докопаться до истины. Да, возможно, охранники чисты, если, конечно, на дисках и магнитофонных лентах ничего не подправлено.

Я хватался за любую соломинку, пытаясь не потерять при этом лицо.

– Существуют диски, – парировала Кумали, не поддаваясь на мои уловки. – Все они проверены, к тому же имеют встроенный код: если вы станете редактировать материал, это немедленно будет зафиксировано. Я уже говорила, что аналогичную систему используют в Белом доме.

Мне нечего было возразить ей: вся прелесть мер безопасности во Французском доме состояла в том, что жившие там богачи обладали полной свободой. Они не находились под постоянным присмотром, что было очень важно для богатых любителей наркотиков, но никто не мог войти на территорию поместья, не будучи замеченным и остановленным. Его обитатели вряд ли могли рассчитывать на бо`льшую безопасность, чем они имели.

– Кто-нибудь мог желать смерти Доджа? – поинтересовался я, стараясь не показать, что это всего лишь еще один карточный ход, еще одна брошенная кость в игре.

– Если только жена. Погибший не имел ни братьев, ни сестер, родители его умерли. Она была единственной наследницей. Ее зовут Камерон.

Кумали бросила на стол фотографию.

Камерон была сфотографирована общим планом, она смотрела прямо в камеру. Все у нее было на месте: высокая, элегантная женщина лет двадцати пяти. Ощущалась холодная надменность, характерная для настоящих красавиц, например моделей. В отчете Госдепа было сказано, что она познакомилась с Доджем в фирменном магазине «Прада» на Пятой авеню, где работала продавцом-консультантом. Это выглядело логично: где еще красотка без роду без племени могла встретить молодого миллиардера? В прачечной самообслуживания?