«Ближние люди» первых Романовых - Вячеслав Николаевич Козляков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
13 сентября 1674 года самозванца Лжесимеона и еще шесть человек его сторонников привезли в Москву, точнее, в Семеновское, под охраной трехсот запорожских казаков, присланных атаманом Иваном Серко. Хотя это прямо противоречило неписаным правилам о невыдаче никого на казнь из Сечи, но приходилось выбирать между обвинениями в нарушении казачьего «закона» и царским жалованьем. Судя по книге царских выходов, главными распорядителями в допросах, пытках и казни самозванца были назначены окольничий Артамон Матвеев и думный дьяк Григорий Богданов. С Лжесимеоном расправились точно так же, как раньше со Степаном Разиным. Сначала самозванца приказали «везть» в клетке из-за Тверской заставы на Земский двор. Там должны были собраться все члены Боярской думы и лично участвовать в расспросе и пытках Лжесимеона. Впрочем, обреченный самозванец уже ничего не скрывал в своих расспросных речах, которые Артамон Матвеев и отвез царю. А дальше все члены Думы должны были ждать возвращения Матвеева: «И бояря с роспросными речьми послали к великому государю окольничева Артамона Сергеевича Матвеева, а сами дожидались великого государя указу на земском дворе».
Самозванца было указано «вершить на Красной площади, четвертовать и по кольем растыкать» 17 сентября 1674 года. После этого, по царскому указу, окольничий Артамон Матвеев и думный дьяк Григорий Богданов должны были «самозванца Ивашку Воробьева, как 3 дни минет, перенесть на Болото и поставить ево на кольях возле вора ж и изменника Стеньки Разина, а туловище ево велено земским ярышкам схоронить, отвесщи от города версты с 3, во рву, и кол воткнуть для знаку»[327]. Артамону Матвееву было указано обеспечить, чтобы о казни Лжесимеона стало известно как можно шире в других странах (сходное поручение было дано ему и раньше, когда казнили Степана Разина). Поэтому глава Посольского приказа призвал иностранцев написать об увиденной ими казни. Грамоты о казни Лжесимеона рассылались и внутри страны для извещения воевод и служилых людей, чтобы предупредить соблазн возобновления самозванства.
«Великий канцлер»
Казнь самозванца на Красной площади заслонила собой другое важное изменение в Русском государстве — официальное объявление наследника царства, тринадцатилетнего царевича Федора Алексеевича. Решение это было принято, несмотря на известную болезненность старшего сына царя Алексея Михайловича. Торжествовали родственники первой жены царя — Милославские, и боярин Хитрово. Одним из «дядек», воспитателей царевича, был сын боярина, думный дворянин Иван Богданович Хитрово. Ради этого торжества, по «упрошению» боярина Богдана Матвеевича Хитрово, его сын был пожалован окольничеством.
Кажется, происходило крушение всех надежд Артамона Матвеева на передачу власти другому царевичу, Петру Алексеевичу. Незавидной оказывалась и судьба «малого двора» царицы Натальи Кирилловны, которой он покровительствовал. Однако нельзя упускать из вида то обстоятельство, что это было только самое начало перемен, и современникам их последствия были еще не видны. Наоборот, как особенная царская милость, Артамоном Матвеевым было воспринято назначение сына «в Комнату» (в стольники) царевича Петра «чрез все чины» на день именин царицы Натальи Кирилловны 26 августа 1674 года, буквально накануне объявления царевича Федора Алексеевича наследником. В «Чине» объявления наследника царевича Федора Алексеевича, приуроченном к новолетию 1 сентября 1674 года, Артамон Матвеев участвовал в составе «царского синклита» в шествии членов Думы «за государем» и в самом действе в Успенском соборе. Царь Алексей Михайлович стремился никого не обидеть и не забыл Нарышкиных и Матвеева в этой церемонии. Царя вели под руки спальники и комнатные стольники Иван Борисович Троекуров и царский шурин Иван Кириллович Нарышкин. На почетной, «правой стороне» от царя находились главные князья-аристократы в Думе — князь Иван Алексеевич Воротынский, князь Юрий Алексеевич Долгоруков. А на «левой стороне» — боярин Богдан Матвеевич Хитрово вместе с царским тестем боярином Кириллом Полиевктовичем Нарышкиным и окольничим Артамоном Сергеевичем Матвеевым.
Артамон Матвеев снова использовал эту церемонию для того, чтобы показать расположение царя. Подобное «объявление» происходило не первый раз, когда-то так же представляли самого царевича Алексея при царе Михаиле Федоровиче. Сравнительно недавно объявляли наследником покойного старшего сына царя Алексея Михайловича — царевича Алексея Алексеевича. Поэтому все детали «Чина» объявления были проработаны, и любое новшество в нем бросалось в глаза. Влияние Матвеева сказалось в упоминании в «Чине» объявления иностранных резидентов — польского Петра Свидерского и датского Могенса Ге. Они стояли «во Архангельской паперти от соборной церкви» вместе с приставами и переводчиком Николаем Спафарием («Спохварием»), которому в будущем суждено было сыграть особую роль в «деле» Артамона Матвеева (как и резиденту Ге). Царь Алексей Михайлович, находясь в соборной церкви, специально посылал «спрашивать о здоровьях» иностранных резидентов, что было знаком особой к ним милости царя и царевича[328].
Такое внимание к иноземцам (а на церемонию были приглашены и торговые люди из других стран) было не случайным. Буквально за несколько месяцев до этого, в мае 1674 года, в Думе обсуждался вопрос о высылке всех иностранных резидентов из Москвы. И тогда Артамону Матвееву с трудом удалось добиться, чтобы этого не произошло, и остановить боярина князя Юрия Алексеевича Долгорукова[329]. Видеть царское жалование к иностранным дипломатам, постоянно присутствовавшим в Москве, некоторым влиятельным членам Думы было досадно, но в этом вопросе Матвеев победил. Впрочем, всё искупалось радостью перемен и новыми пожалованиями и наградами по случаю официального назначения царевича Федора в наследники царя Алексея Михайловича.
Именно эти события 1 сентября 1674 года можно считать началом особого противостояния при царском дворе, когда почувствовавший свою силу и уверенность Артамон Матвеев пошел в наступление против остальной Думы и первейших родов знати. Матвеев принял вызов князей Одоевских, Долгоруковых, Голицыных, боярина Богдана Хитрово и многочисленного женского двора во главе со старшей сестрой царя царевной Ириной Михайловной, чьи симпатии оставались на стороне родственников первой царской жены Милославских. Это должна была стать «игра в долгую», рассчитанная на десятилетия, но фактически Матвееву было отпущено менее полутора лет, до смерти царя Алексея Михайловича. А размах его действий был впечатляющим! Ему удалось практически невозможное: переключить внимание со старших детей царя на новую семью и двор царицы Натальи Кирилловны. Кроме царевича Петра в семье царя к этому времени родились царевна Наталья — 22 августа 1673 года и царевна Феодора
