Быть никем. Теория самомоделирования субъективности - Томас Метцингер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Эллен посмотрела в зеркало и моргнула, любопытствуя, что мы задумали. Ей должно было быть очевидно, что это зеркало, поскольку у него была деревянная рама и пыль на поверхности, но, чтобы быть абсолютно уверенным, я спросил: "Что это я держу в руках?" (Помните, я стоял за зеркалом и держал его).
Она, не задумываясь, ответила: "Зеркало".
Я попросил ее описать свои очки, помаду и одежду, глядя прямо в зеркало. Она сделала это без труда. Получив сигнал, один из моих студентов, стоявший слева от Эллен, протянул ручку так, чтобы она была в пределах досягаемости ее хорошей правой руки, но полностью в игнорируемом левом поле зрения. (Эллен могла видеть руку моего студента и ручку в зеркале, так как не было намерения обмануть ее относительно наличия зеркала.
"Вы видите ручку?"
"Да".
"Хорошо, пожалуйста, протяните руку, возьмите его и напишите свое имя на этом листе бумаги, который я положил вам на колени".
Представьте себе мое изумление, когда Эллен подняла правую руку и, не раздумывая, направилась к зеркалу и начала многократно стучать по нему. Она буквально царапала его когтями около двадцати секунд и сказала, явно расстроившись: "Оно мне не по зубам".
Когда через десять минут я повторил тот же процесс, она сказала: "Это за зеркалом", - и, протянув руку, начала ощупывать пряжку моего ремня.
Чуть позже она даже попробовала заглянуть за край зеркала в поисках ручки. (Ramachandran and Blakeslee 1998, p. 123)
Рамачандран назвал это явление "зеркальной агнозией". 6 или, в честь Льюиса Кэрролла, "синдромом зазеркалья". В этом тяжелом случае игнорирования утрачивается знание о том, что определенный сегмент визуально воспринимаемого зеркального изображения представляет собой репрезентацию внешней реальности, и способность делать выводы на основе этого знания. Помните, что факт того, что экспериментатор держит зеркало, был когнитивно доступен пациенту (как было показано в ходе интервью). Он был доступен и в поведенческом плане (что подтверждается описанием очков, помады и одежды, когда она смотрела прямо в зеркало). Это исключительно особый вид пространственных рассуждений - умозаключение о том, что, поскольку отражение находится справа и является репрезентацией, его причинный объект должен находиться слева, что невозможно для данного пациента. Левая часть пространственной модели реальности недоступна в качестве рамки отсчета для ментальной симуляции, которая была бы необходима для создания феноменальной ментальной модели причинно-следственной связи между объектом и зеркальным отражением. Модель объекта-как-отражения-в-зеркале, таким образом, становится "гиперпрозрачной" и коллапсирует в неверифицируемую модель объекта-как-есть, на правой стороне. Теоретический интерес этой специфической феноменальной конфигурации состоит в том, что она показывает, как некоторые очевидные факты о внешнем мире могут стать когнитивно недоступными для человеческого субъекта опыта в максимально строгом и совершенно абсолютном смысле, поскольку исчезла система отсчета, необходимая для осуществления соответствующих форм глобально доступных, то есть осознанных, симуляций. Теряется целое пространство возможностей.
Конечно, интригует вопрос, существуют ли даже для "нормальных" людей простые факты - например, об отношениях между разумом и телом или о природе феноменального "я", - которые в принципе недоступны для познания, поскольку наш мозг не в состоянии обеспечить систему координат, необходимую для проведения когнитивных симуляций, приводящих к убедительному теоретическому решению. Страдаем ли мы, подобно Эллен, от теоретической версии синдрома зазеркалья? Некоторые философы утверждают, что сама загадка сознательного опыта относится к этому классу проблем (McGinn 1989b, 1991). Являемся ли мы когнитивно закрытыми, потому что мы автоэпистемически закрыты? Как я уже отмечал в главе 2, "автоэпистемическая закрытость" не обязательно означает когнитивную закрытость в смысле недоступности теоретического, пропозиционально структурированного самопознания. И в прошлом мы решали многие теоретические головоломки (например, в теоретической физике) неожиданными и, вероятно, никем не ожидаемыми способами - просто с помощью математических и других интерсубъективных, нефеноменальных средств репрезентации. Сообщество пациентов, страдающих пренебрежением, несомненно, могло бы узнать о природе зеркал и репрезентативных корнях синдрома зазеркалья. Тот простой факт, что мы можем превратить нейрофеноменологию пренебрежения в философскую метафору, при этом понимая, что это всего лишь метафора, сам по себе показывает, что мы не ограничены в этом плане. Истина в аргументе скептика может заключаться скорее в том, что хорошая теория об отношениях между разумом и телом или о природе феноменального "я" может прийти к нам не только совершенно неожиданным образом, но и в такой форме, которая делает ее истину феноменально невозможной, невообразимой для нас, а значит, контринтуитивной. То же самое можно сказать и о таких патологических конфигурациях, как тяжелое зрительное пренебрежение. Их феноменологические корреляты кажутся невозможными; они также невообразимы для нас, а потому контринтуитивны. Однако никто не станет утверждать на этих основаниях, что убедительная теория невнимания не может быть разработана.
4.2.3 Слепое зрение
Все те девиантные модели мира, в которых вы обнаруживаете четко выраженные диссоциации между функциональными свойствами и доступным феноменальным содержанием, представляют особый теоретический интерес. Они помогают изолировать или "отгородить" сознательную обработку от бессознательной. Весьма поучительны все те конфигурации, в которых функциональный анализ системы, в частности количество внутренне доступной информации, которая может быть использована для поддержания производительности, остается практически неизменным, в то время как в феноменальной модели реальности происходят потери или реструктуризация. Слепое зрение, вероятно, является наиболее ярким примером такой ситуации.7
Пациенты с поражением геникулостриатной проекции зрительной коры отмечают скотому - эмпирическое "слепое пятно" в соответствующей области зрительного поля. Эта область их субъективного мира как бы обладает феноменальной дырой: в сознании отсутствуют визуальные содержания, относящиеся к этой области мира. Однако некоторые из этих пациентов, как было экспериментально показано в большом количестве различных установок, способны осуществлять сложную обработку визуальной информации. Они с удивительным успехом "угадывают" наличие или отсутствие целевых объектов в этой скотоме, а также различают цвета и узоры, представленные в этой области. Согласно рассказам таких пациентов от первого лица, все эти способности существуют без какого-либо феноменального визуального опыта. Возможно, отсюда и пошло название этого дефицита. Ведь в немецкой литературе в прежние времена зрительную агнозию называли Seelenblindheit, "слепота души". Слепота - еще более специфический случай. При слепоте мы можем не только ясно наблюдать, как очень узко очерченная часть феноменального содержания выпадает из модели реальности пациента, но и становится поразительно очевидным, как это приводит к соответствующему повреждению "души", сознательного "я": для очень ограниченной части своей реальности пациенты со слепотой не способны переживать себя как "я-в-акте-знания" (см. раздел 6.5.2 и Damasio 1999). Некоторые
