Быть никем. Теория самомоделирования субъективности - Томас Метцингер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Давайте ненадолго вернемся к стандартному примеру - осознанному восприятию цвета. Оказывается, в слепом поле испытуемых даже существует чувствительность к длине волны (но только для света, а не для поверхностей). Поскольку осознанный цвет является для философов парадигматическим примером квала, это открытие действительно восхищает, хотя, опять же, мы должны быть осторожны и не делать поспешных выводов. Как я уже отмечал в главе 2, восприятие бессознательной чувствительности к информации о длине волны в области, соответствующей скотоме, в точности повторяет кривую чувствительности сознательного зрения. Если в грубозернистой ситуации принудительного выбора просто угадать, является ли конкретный стимул красным или синим, слепоглухие испытуемые могут даже успешно применять критерии идентичности к их бессознательному презентационному содержанию, активному в данный момент (Stoerig and Cowey 1992; для дальнейшей ссылки см. Weiskrantz 1997, p. 136). Аргумент, представленный в разделе 2.4, предсказывает, что такая успешная слепая дискриминация по длине волны не будет работать на уровне максимальной детерминации, на уровне просто заметных различий в оттенке, как, например, в эксперименте с принудительным выбором, когда испытуемого спрашивают, является ли стимул красным31 или красным32. Интригует то, как слепоглухой испытуемый понимает и использует цветовые предикаты, которые он ранее приобрел в нормальном, непатологическом контексте. Применение этих предикатов к бессознательным презентационным состояниям и их содержанию, вызванное информацией о длине волны, поступающей из сетчатки, паразитирует на обычном использовании: врожденно дальтоник, даже если бы функционально обладал той же формой кривой чувствительности, не смог бы участвовать в экспериментах такого типа, поскольку не смог бы понять, о чем будет идти речь в задании. Однако наш новый набор инструментов позволяет нам красиво описать то, что надежно демонстрируют имеющиеся данные о чувствительности к длине волны при слепоте, а именно: как мы можем применить различие между ментальным и феноменальным представлением, которое было представлено в конце главы 2. Судя по функциональному, реляционному профилю, именно такая информация, коррелированная со стимулом, представленная в виде простого признака, активна в слепом поле. Однако этот активный ментальный презентум не является глобально доступным, поскольку он не встроен в когерентное глобальное состояние, и не переживается как присутствующий, поскольку он не является элементом содержания, отображаемого в данный момент в окне присутствия, открытом мозгом (ограничения 3 и 2). Следовательно, не выполняются и некоторые другие под-ограничения. Свойства более высокого порядка, такие как вариативность одного измерения интенсивности (например, яркости) и беззернистость, однородность, порождаемые атомарностью репрезентации (см. разделы 3.2.9 и 3.2.10), не проявляются, поскольку информация о длине волны, представленная в скотоме, не встроена в целостные объекты более высокого порядка (как, например, Мультимодальное восприятие), она не связана в свернутую иерархию феноменальных целостностей (ограничение 4) и, очевидно, не интегрирована в феноменальную перспективу первого лица (ограничение 6). С точки зрения пациента, в неэкспериментальной ситуации эта информация просто не является частью его мира.
На функциональном уровне описания важным является вопрос о том, может ли слепое зрение быть лишь количественно ослабленной формой нормального зрения. Этот аспект обсуждается уже довольно давно, например, как возможность постепенного перехода слепого угадывания к тому, что Вайскранц однажды назвал "неверридическим зрением" (Weiskrantz 1988, p. 189). Также предпринимались попытки исследовать феномен искусственно вызванной слепоты у нормальных наблюдателей (например, Kolb and Braun, 1995; см. также Azzopardi and Cowey 1998). Один из очевидных уроков исследований слепого зрения заключается в том, что презентационное содержание может быть функционально или каузально активным на нефеноменальной стадии обработки, тем самым влияя на содержание эксплицитных феноменальных репрезентаций (пример см. в Schmidt 2000). С точки зрения телеофункционализма, мы можем ясно видеть преимущество, которое имеет сознательное презентативное содержание, пока оно интегрировано в объекты и общую модель мира. Только в качестве осознанного содержания оно может стать непосредственной целью целенаправленных действий и внести свой вклад в содержание намеренных феноменальных симуляций, например, при планировании или запоминании. Назовем это "принципом избирательности и гибкости".
За образование "феноменальной дыры" в модели мира этих пациентов может отвечать более чем один гипотетический механизм. В то время как в принципе существует два пути объяснения - недостаточная интенсивность или длительность "сигнального аспекта" активного ментального презентума или ограниченный дефицит дискретной метарепрезентативной функции, интегрирующей его в глобальную модель мира, - простой факт того, что некоторые пациенты со зрением способны различать цветовую информацию (Pöppel 1987; Stoerig and Cowey 1990; Dennett 1991, p. 326 ff.), кажется, указывает на вторую возможность.
Интересно отметить, что такие диссоциативные конфигурации, как слепое зрение, также теоретически значимы, поскольку демонстрируют контринтуитивные конфигурации в функциональной глубинной структуре сознательного опыта - как видно из наших трудностей с интерпретацией феноменологического материала. Возможно ли концептуально "бессознательное цветовое зрение"? Может ли существовать нечто, что действительно считается оттенком без наличия внимания? Наши интуиции всегда формируются под влиянием тех феноменальных моделей реальности, которые мы пережили в течение своей жизни. Однако, как отмечал Дэниел Деннетт, любая теория, добившаяся реального прогресса, обязательно будет изначально контринтуитивной (Dennett 1987b, p. 6). В метафорическом смысле мы можем интерпретировать феноменальные модели реальности как непубличные теории о структуре реальности, внутренне генерируемые мозгом с помощью непропозициональных форматов репрезентации. Феноменальная модель реальности хороша, если она помогает ее обладателю выжить. Мыслительные эксперименты - это особый вид феноменальной модели. Мыслительные эксперименты в философии сознания являются важными эвристическими инструментами. Они хороши, если подготавливают длительное понимание того, что необходимо и что возможно. Однако в философии разума они особенно опасны, потому что многие из их неявных предпосылок обычно получаются путем нерефлексивной интроспекции в сочетании с постоянной опасностью смешения различий между феноменальной и логической возможностью (см. раздел 2.3 и Wilkes 1988a, глава 1). Чувствительность к длине волны при слепом зрении хорошо демонстрирует этот основополагающий принцип.
В каком-то смысле слепцы, похоже, видят людей, которые - в узкой области - не представляют себя видящими людей на уровне феноменального опыта. Другими словами, в этом феномене
