За дверью в лето - Николай Грязнов

— Это не запрещено кодексом вольных, — вмешалась Алиса.

— Потому что настоящие вольные не обладают таким даром. Только соронги, да и то лишь избранные, способны создавать клонов.

— Брось, малыш не имеет никакого отношения к бурам.

— Вот с этим и хотелось бы разобраться. Почему он обманул братство и скрыл свои способности?

— Никого он не обманывал, и не с чем тут разбираться. Мал он еще для соронга. Давай заканчивай этот спектакль, и разойдемся миром. Вы пойдете своим путем, а мы — своим.

— Нет, — усмехнулся Рыжий. — Никаким путем вы не пойдете, кроме выбранного мною. Крот очень хочет побеседовать с вами. Мальчик должен рассказать ему о своих клонах, а ты, крошка, — об убийстве бойцов, охранявших Маркиза.

— Опять бредишь, Этьен? Все уже убедились, что я здесь ни при чем, — возмутилась девушка.

— Да, тебе почти удалось облапошить храмовников, но старый соронг глупо проболтался своему дружку, а нам удалось подслушать. Так что тебе придется ответить за свое предательство.

— Тебе ли говорить о предательстве? — не сдержал искреннего гнева Тобио.

— Кто это там тявкает? Сопляк-обманщик?

— Он самый. Давай, убей меня, или лучше повернуться спиной? Тебе же так будет привычней. Ты сможешь продемонстрировать свое высокое искусство убийства в спину малышей, доверяющих своему учителю. Ничего не скажешь, великий воин, легендарный барс.

— Что? — Глаза Рыжего налились злобой. — И кто же это такой неразумный просветил бестолкового сосунка? Теперь уж точно на одного несостоявшегося соронга в мире станет меньше. Кажется, можно не сомневаться, кто сделал эту глупость.

— Да, это я. — Алиса слегка отодвинула Роджера в сторону, убирая его с линии огня. — Или ты рассчитывал, что о твоей подлости никто не узнает? Рано или поздно тебе придется ответить за свои преступления. Даже если твои холуи справятся с нами, они не спасут тебя от возмездия.

— Как же я сразу не сообразил? — Этьен поднял голову, и его глаза просветлели. — А ведь стажеры говорили мне о какой-то девке, заканчивающей курс, но я им не поверил. Теперь все сходится. Если не ошибаюсь, твое настоящее имя — Алиса?

— Какая тебе разница? Твое дело — убивать, а не интересоваться именем.

— Пытаешься вывести меня из себя? Напрасно стараешься. У тебя были те же учителя, что и у меня. Они всех учат одному и тому же — убивать. Учат по-прежнему хорошо. Ты это наглядно продемонстрировала в каземате. Кстати, помнишь прозвище ректора?

— У нас что, вечер воспоминаний? — Алиса с трудом скрывала свое раздражение.

Она прекрасно понимала, что вывести из равновесия магистра не удастся. Все, что говорила барса, было предназначено для его учеников. Однако отступник оказался не только великим воином, но и хорошим педагогом: колдуны застыли, словно изваяния, и никак не реагировали на оскорбления и обвинения в адрес учителя.

— Почему бы и не поговорить, если у нас с тобой оказалось так много общих знакомых. Если я правильно понимаю, спускаться вниз вы не собираетесь.

— А ты бы на нашем месте спустился? — напомнил о себе Роджер.

— Как хорошо, что я не могу оказаться на вашем месте.

— Ничего, еще окажешься, — пообещала Алиса.

— Надежды юношей питают, а девушкам мечтами жить негоже, — усмехнулся Рыжий. — Впрочем, устами младенца глаголет истина — я бы не спустился.

— Вот и мы не собираемся.

— А это значит, что предстоит бой, хотя нет, это слишком громко сказано. Скорее, схватка. Можно было бы назвать это избиением или расстрелом, но в отличие от Крота я никогда не страдал недооценкой противника. Потому и стал лучшим.

— А ты себя любишь, — с издевкой сказала барса.

— Только не пытайся заверить меня, что ты себя ненавидишь. В адекватной самооценке нет ничего позорного или пагубного. Если бы я страдал ложной скромностью, то сейчас мог бы и отступить, испугавшись связываться с вами.

— Возможно, это было бы разумно, — снова напомнил о своем петушином характере Роджер.

— Возможно. Но я трезво оцениваю соотношение сил на поле боя и не вижу оснований для сомнений в исходе поединка.

— Что ж ты тогда время тянешь? — поинтересовалась Алиса. — Или решил нас заболтать?

Вообще-то в боевых традициях леомуров долгий обмен колкостями и оскорблениями перед началом поединка был явлением типичным, особенно между мало знакомыми соперниками. В процессе словесной баталии они выявляли сильные и слабые стороны друг друга, играли астральными бицепсами, мерялись ментальным потенциалом. Зачастую схватка заканчивалась на стадии вербальной пикировки, когда один из противников осознавал морально-волевое превосходство другого. Чувствуя, что Рыжий с удовольствием втянулся в беседу, девушка за этой провокацией попыталась скрыть от него, насколько сильно беглецы заинтересованы в затягивании разговора.

— Да, пытаюсь отвлечь ваше внимание, пока кавалерия заходит с тыла, — сострил отступник.

Необходимо отметить, что настроение у бывшего барса было откровенно приподнятое, словно его совсем не заботили правительственные войска, подтянутые к городу по его душу. Это несколько беспокоило Таиру, которая никак не могла придумать сколь-нибудь логичных объяснений для разнузданной веселости предателя.

— А если говорить серьезно, — не унимался Этьен:- то редко выпадает возможность пообщаться с достойным противником и умным собеседником перед его смертью.

— Решил совместить приятное с полезным? Физическое развитие с интеллектуальным?

— Кто же против гармоничного развития личности? Кроме того, добрая беседа позволяет и на поединок хорошенько настроиться, и слабые стороны соперника выявить.

— Спасибо за откровенность. И в чем же мои слабости? — поинтересовалась Алиса.

— Ты боишься назвать прозвище, которое дали ректору курсанты.

— Мне-то чего бояться? Это же не меня называли Куклачевым.

— Конечно, не тебя. Кто доверит сопливой девчонке дергать за ниточки? Ты всего лишь марионетка, бездумно исполняющая волю ушлых стариканов, упивающихся властью. Так же, как и все остальные элитные бойцы спецназа.

— Как будто ты чем-то лучше остальных?

— Ничем, — на удивление легко согласился Рыжий. — Я был точно таким же манекеном. Даже еще хуже, я был их самой лучшей, самой послушной марионеткой.

— К чему это самобичевание? Или надеешься, что мы тебя пожалеем? — опять подал голос Роджер.

— Подожди, мальчик, тебе этого не понять. Лучше пожалей свою наставницу, которая знает, о чем я говорю, поскольку ей была уготована та же судьба. Ведь она стала единственной барсой.