Кровавые следы. Боевой дневник пехотинца во Вьетнаме - Кристофер Роннау

Меня поразило количество собак. Все считали, что вьетнамцы едят собак так же, как мы едим коров. Среди собак встречалось непропорционально много щенков. Наверное, и хозяева ждали, пока те откормятся, или предпочитали старых собак. Я задумался, отличаются ли разные породы на вкус. Можно ли описать разницу между пуделем и грейхаундом, или они оба на вкус как курица? «Официант, будьте любезны, принесите мне ещё немного борзой». Возможно, это была просто ещё одна легенда джунглей.

Дальше по улице располагался рыбный рынок, где предлагали товары, которые на вид мне очень понравились. Возможно, это потому, что я вырос в Калифорнии и любил морепродукты всех видов, но не видел даже сэндвича с тунцом с момента прибытия во Вьетнам.

Мы нашли буддийский храм, и постояли возле него, словно туристы, размышляя, не зайти ли внутрь. Внешние стены здания были иссечены ветром и дождём. Последнее пятнышко краски давным-давно облупилось под солнцем. Отметины от осколков покрывали стены во многих местах. Один из углов был серьёзно повреждён как будто бы взрывом. Никаких признаков ремонта. Мы прикинули, не будут ли местные возражать, если пара круглоглазых прогуляется по их святилищу. Чёрт, мы ведь по всей видимости как раз и взорвали его угол.

Через несколько минут мы тихонько вошли внутри, стараясь не беспокоить богов звуками своих шагов, скрипящих по песку, покрывающему невыметенный мраморный пол. Нас приветствовал хор храпа полувзвода АРВН, спящего внутри. Они лежали повсюду рядом со своими винтовками. Вокруг них валялись полупустые банки от газировки и пивные бутылки. Один или двое проснулись на секунду и с любопытством на нас посмотрели. По видимому, совместный сон был их дневным вкладом в военные усилия. Пошлявшись по храму несколько минут и поглядев, на что он похож изнутри, мы вышли и присоединились к остальному взводу.

Почти все военнослужащие взвода собрались в «Чикаго-клубе», накачиваясь пивом. Словно компания тинэйджеров, отрывающихся без родителей, из всех имеющихся они выбрали самый броский, самый убогий бар, какой только можно представить. Неряшливо нарисованные, гигантские изображения голых женщин с циклопическими грудями и торчащими сосками покрывали выходящие на улицу окна. Гирлянды красных и зелёных лампочек мигали вокруг дверей и окон. Внутри едва одетые молодые проститутки с густо накрашенными лицами в лихорадочном темпе осаждали джи-ай на предмет выпивки. Если говорить о пошлости, то это место было вне конкуренции. Вся эта сцена заставила бы покраснеть лас-вегасского сутенёра.

Войдя, я не успел даже сдуть пену со своей первой кружки пива , как двое военных полицейских вплыли внутрь и приказали посетителям расходиться. Не верилось, что в этом место что-то может оказаться незаконным. Один из них хлопнул меня по плечу, спросил, отношусь ли я к 2/28 и сказал мне выходить наружу и грузиться в двух-с-половиной-тонный грузовик. Затем он пошёл дальше, не дожидаясь ответа.

Снаружи водитель грузовика, чьи рыжие волосы были такими яркими, что казалось, что они загорелись, зевнул показав большой кусок жевательного табака у себя во рту. Затем он проинформировал меня, что снайпер обстрелял старосту деревни в небольшом поселении чуть дальше по дороге. Нас отправляли «прояснить ситуацию», как он сказал с полуулыбкой, полуухмылкой. Такого рода события не были в Южном Вьетнаме чем-то необычным: у Вьетконга были весьма либеральные взгляды на убийства в отношениях с гражданскими лицами, которые им не нравились.

Для начала мы вернулись в зону Рино за оружием и снаряжением. Грузовики ждали неподалёку, пока мы собирали свои вещи и залезали обратно на борт. Мы снова проехали через Фу Лой, а затем свернули на узкую дорогу. Через минуту или две грузовики остановились. Нас высадили рядом с широкой канавой, пролегавшей перпендикулярно основной дороге, проходящей через деревню. Наша позиция была метрах в семидесяти пяти от главных ворот и ближайших домиков.

Мы укрылись в канаве и наблюдали, как несколько крестьян пробежали по дороге в нашу сторону от своих домов в деревне. Один или двое из них выглядели обеспокоенно, но большинство казались безразличными. Они к этому привыкли. Это просто обычное дело, когда вы живёте в деревне Буйволиная Лепёшка, штат Южный Вьетнам.

Позади нас солдаты из подразделения АРВН занимали бетонный блокпост, окружённый сетчатым забором и колючей проволокой. Богомерзкая какофония вьетнамской рок-музыки разносилась изнутри. Особой деятельности там видно не было. Парням, слушающим музыку внутри, было совершенно неинтересно выйти и посмотреть, что делается. Единственный часовой сидел в шезлонге в тени огромного пляжного зонтика и посасывал из бутылки апельсиновую газировку. Ему, должно быть, было любопытно, как мы собираемся войти в деревню, но особого значения это ни имело, потому что одно он знал наверняка – сам он туда не пойдёт из-за снайпера. А мы шли. Когда я обернулся и встретился с ним взглядом, он протянул руку с бутылкой газировки, как будто собирался со мной чокнуться, а затем запрокинул голову и громко захохотал.

Он меня взбесил. Я хотел показать ему средний палец, но не знал, что он означает в этой части мира. Есть поговорка, что если вы выполните за жителя Востока его работу, он вас поблагодарит. Если вы выполните его работу второй раз, она становится вашей. Этот парень держался так, как будто мы уже выполняли его работу тысячу раз. Так оно, пожалуй, и было.

Фэйрмен потребовал двух человек, чтобы они встали на дороге и проверяли удостоверения у всех, покидающих деревню. Мы с Тайнсом вызвались. Большая часть людей просто мельком показывали свои удостоверения и проходили мимо, словно рабочие, идущие на фабрику перед началом смены. Каких-либо особо подозрительных жителей не было. Тем не менее, дело оказалось не таким лёгким, как я думал. Никто не говорил по-английски, все выглядели на одно лицо, а удостоверения, которые они предъявляли, могли оказаться корейскими бейсбольными карточками. Я не был с ними знаком и не знал, на что обращать внимание.

Двое местных приближались к нам на велосипедах. ВК использовали бомбы-велосипеды для устрашения жителей, а равно солдат на протяжении многих лет. Рамы наполнялись динамитом или порохом и подрывались в людных местах, где они могли убить американских солдат, а зачастую вьетнамских женщин и детей. Один из общенациональных журналов у нас в Штатах как-то сообщал, что хитроумные ВК умели измельчать белую резиновую подошву от американских теннисных кроссовок и как-то использовать её в качестве взрывчатки, возможно, даже в велосипедных бомбах. В статье говорилось, что они убивают нас с помощью «Пи-Эф Флаерс»[88], тех, что гарантированно позволяют «бежать быстрее и прыгать выше». В эту историю труднее было поверить, чем в большую часть легенд джунглей. Так или иначе, я несколько секунд раздумывал насчёт приближающихся велосипедов, а затем посчитал их не представляющими реальной угрозы, поскольку никогда не слышал о велосипедных бомбах, применяемых в стиле камикадзе.