Закон гор - Лев Пучков

Определив в одном из пары, что стояла поодаль, главаря банды, — судя по поведению, им был высокий симпатичный мужик в папахе, — я вежливо сдублировал попытку, обращаясь к нему:

— Не надо бить, уважаемый, мы охотно выполним все ваши требования…

Высокий поднял руку, останавливая моего шмональщика, уже было размахнувшегося, чтобы залепить мне еще одну оплеуху, и подошел поближе.

— Мы международная комиссия — исследуем эпидемиологическое состояние в республике, — торопливо протараторил я. — Мы находимся под покровительством самого Аслана Баграева…

— Мнэ фуй палажит на тывой Аслан! — белозубо оскалившись, весело заявил главарь и представился:

— Я — Махмуд. Зыдэс я — самий главный. — Он широким жестом обвел рукой вокруг себя и по-детски склонил голову набок:

— Еще скажи?

— Аслан Баграев! У нас мандат есть — он подписал. Баг-ра-ев! Понимаешь? — терпеливо протянул я, дожидаясь, когда же наконец этот своенравный Махмуд допрет, на кого он «наехал», и коротко бросил Грегу по-английски:

— Покажи!

Опасливо покосившись на маячившего за спиной бандюгу, Грег осторожно достал из-за пазухи сложенный вчетверо лист и протянул его Махмуду. Приняв мандат, главарь несколько секунд изучал его, держа несколько на отлете и показательно хмуря брови. Присмотревшись, я чуть не взвыл от досады — Махмуд держал лист вверх ногами. Да он же читать не умеет! Вот, блин, влипли!

— Мы такой вот так делаим, — сообщил наконец симпатичный невежда, внезапно скомкав листок и мазанув им себя по заднице. — Жеп витират на фуй — больше нет!

Грег, улицезрев, как непочтительно обошлись с его универсальной охранной грамотой, побагровел и начал угрожающе раздувать ноздри.

— Спокойно, старина, — пробормотал я, лихорадочно соображая, как выкрутиться из этой дурацкой истории. До сих пор всесильная бумаженция срабатывала безотказно. В ходе путешествия нас неоднократно останавливали для проверки разнообразные наряды правоохранительных органов Ичкерии и несколько раз тормозили обыкновенные бандюги, мало чем отличающиеся от того отребья, что сейчас торчало на дороге и прикидывало, как им выгоднее распорядиться нашим имуществом. Никаких вопросов не возникало — достаточно было предъявить мандат. Аслана Баграева уважали все подряд — независимо от социальной принадлежности и рода деятельности.

А тут…

— Может, пригласим кого-нибудь из ваших, кто умеет читать? — как можно вежливее предложил я. — Там написано…

— Я что, бляд, читат нэ магу? — уязвленно вскинулся Махмуд. — Ты что, бляд, так подумал на фуй?!

— Нет-нет, что ты, что ты! — скороговоркой пробормотал я. — Просто там официальный стиль, так, может, не все понятно…

— Я тывой бумаг так делат! — не дослушав меня, торжественно провозгласил Махмуд и, мгновенно разодрав мандат пополам, швырнул его в дорожную грязь.

— Фак ю, порк!!! — взбешенно зарычал Грег, прыгая к Махмуду и классическим апперкотом бия его в челюсть. Мелькнули пятки — главарь шлепнулся в грязь, не успев сообразить, что же, собственно, произошло.

Щелк! Мгновенно сработала аналитическая система боевой машины по прозвищу Сыч: раз уж ситуация так обернулась, надо работать, бить локтем назад, отбирать автомат, кувыркнуться вперед и… Щелк! Аналитическая система, прогнав ситуацию, тут же выключилась, не обнаружив приемлемого варианта: слишком хорошо вышколены господа «индейцы», сориентировались на два счета! Бить локтем никого не пришлось. Как только Грег зарядил симпатичному Махмуду в челюсть, производившие обыск бандюги молниеносно отпрыгнули назад и оказались на линии группы страховки, держа нас под прицелом десятка стволов. Пока достанешь любого из них в тройном прыжке, в дуршлаг превратят, волки ичкерские!

— Лажис, бляд! — плаксиво крикнул Махмуд, удивленно таращась на могучего шотландца и кивая соратникам. С двух сторон воздух вспороли три экономные очереди. Я мгновенно плюхнулся в грязь, заметив краем глаза, что Фил также не заставил себя долго упрашивать. Опыт, знаете ли, он и в Африке опыт — когда заставляют лечь и пускают впритирку над головой очередь, в дискуссии пускаться бывает вредно для здоровья.

Пышущий гневом Грег не последовал нашему примеру. Он остался стоять неподалеку от медленно поднимавшегося Махмуда и, по всей видимости, не приняв всерьез угрозу оружием, намеревался продолжить экзекуцию.

— Падай! — крикнул я, чувствуя, как нехорошо закололо в груди от дурного предчувствия — «индейцы» разом наставили на рыжего великана все стволы и косились на главаря, ожидая команды.

— Я его этот мандат сожрать заставлю, — серьезно пообещал Грег, игнорируя опасность, и сделал шаг по направлению к успевшему подняться Махмуду. — Такие вещи у нас не проходят…

— По ногам цельтесь, — по-чеченски предупредил Махмуд, внимательно наблюдая за шотландцем. — Не убейте, смотрите — за него, думаю, хорошие бабки дадут. Еще шаг — стреляйте!

— Они, несомненно, убьют тебя, коллега, тогда ты не сделаешь то, ради чего сюда приехал, — флегматично пробурчал из-под колеса «Мицубиси» Фил. — Ложись!

Напоминание Фила заставило Грега на миг остановиться.

— Переведи, — обратился он ко мне, раздувая ноздри в боевом азарте. — Я желаю драться с ними всеми сразу. Я их… эмм… как это ваша идиома гласит? А черт, это не так важно! В общем, я буду их бить, пока они не совершат тотальный акт дефекации, а потом буду бить за то, что они совершили этот самый акт, а потом я их заставлю жрать их же дерьмо! Ну а если они победят, буду подчиняться. Только я сомневаюсь, что они победят. Эти койоты в два раза слабее своего главаря, которого я могу убить одним ударом. Переведи — слово в слово!

— И не подумаю, — отказался я. — Ты лучше ложись, пока ноги не прострелили! Кто тебе сказал, что они пожелают драться с таким буйволом? Они, смею тебя заверить, не самоубийцы! Ложись давай!

— Переведи слово в слово! — упрямо набычился Грег, разминая кулаки и плотоядно поглядывая на Махмуда. — А то я и без твоего перевода с ними разберусь!

— Вот, блин, послал Бог шефа! — тоскливо пробормотал я. — В тебя что, в жизни ни разу не стреляли? Ты почему такой трудный?

— Что хочит? — поинтересовался Махмуд, обращаясь ко мне. — Пачиму нэ лидьжит? Жит сабсэм нэ хочит?!

— Хочет драться с вами — со всеми сразу, — доложил я, благоразумно опуская вторую половину тирады шотландца. — Говорит — честный бой…

— На фуй нудьжн такой! — оборвал меня Махмуд. — Чесни бой… Скажи, если нэ слущат, убиват на фуй будим! Скажи!

— Слушай, ты что, не понимаешь, что эти мерзавцы убьют тебя не задумываясь? — злобно прошипел я по-английски. — Падай на землю и выполняй все их команды!

— Мужчины рода Макконнери никогда не боялись бандитов, — высокомерно заявил Грег. — Они что, струсили? Не хотят биться?

— Если бы ты имел обычную антропометрию, тебя бы просто стукнули прикладом по башке, — как можно убедительнее сообщил я. — Но ты, к несчастью, страшно здоров и можешь покалечить, потому подходить к тебе никто не станет, а просто пристрелят! Господи, ну какой ты тупой, а!

— Если бы хотели, давно бы уже пристрелили, — резонно заметил шотландец. — Бандиты всегда пугают свои жертвы; если проявлять твердость, они пасуют перед сильнейшим. Я в университете проходил курс прикладной психологии…

— А они не проходили этот ваш долбаный курс, — обреченно продолжил я, чувствуя, что безмерно устал от дурацкого поведения этого большого беби. — Они вообще понятия не имеют ни о каких курсах. Старший дал им команду стрелять по ногам. Если хочешь убедиться в серьезности их намерений, сделай еще пару шагов — посмотришь, что из этого получится. Давай, пошел! Идиот…

— Нэ хочит, значит, слущат, — сделал вывод Махмуд, послушав нашу перебранку. — На фуй такой нудьжн! — И обратился к своим соратникам по-чеченски:

— Придется валить этого быка. Давай по ногам…

— Стой! — пронзительно крикнул я, осененный внезапной идеей. — Мы гости Мурата Гиксоева! Мы его самые лучшие кунаки! В кунаков разве можно стрелять?

— Как сказал? — заинтересовался Махмуд, жестом показав своим подчиненным, что пока стрелять не надо. — Мурат?

— Да, Му-рат! Гик-со-ев! — проскандировал я, от души надеясь, что этот самый Мурат — следующий объект моей авантюрной программы — до сих пор жив и здоров. Тут, знаете ли, люди умирают на удивление быстро — обстановку годичной давности, которую помнил несчастный Гасан, ни в коем случае нельзя было считать величиной постоянной. А еще я надеялся, что Мурат Гиксоев не просто крестьянин или скотовод, а какой-нибудь большой мерзавец и отъявленный негодяй, которого все хорошо знают и уважают. В противном случае нам всем придется изрядно покрутить своими тренированными задами, чтобы вывернуться из этой передряги.