Бессонница - Стивен Кинг

— Конечно. Спасибо.

Макговерн вручил ему все еще свернутую в трубочку газету и вошел в дом. Ральф взглянул на первую страницу. Заголовок гласил: ЗАЩИТНИКИ ЖИЗНИ И ЗАЩИТНИКИ СВОБОДНОГО ВЫБОРА ГОТОВЫ К ПРИБЫТИЮ АКТИВИСТКИ. Заметку украшали две новые фотографии. На одной были запечатлены несколько молодых женщин, рисующих плакаты с надписями типа: НАШИ ТЕЛА — НАШ ВЫБОР и НАСТАЕТ СОВЕРШЕННО НОВЫЙ ДЕНЬ В ДЕРРИ! На другой — пикетчики, марширующие перед «Женским попечением». Они не несли никаких плакатов, да и не нуждались в них: их черные плащи с капюшонами и железные косы в руках говорили сами за себя.

Теперь уже Ральф тяжело вздохнул, уронил газету на сиденье кресла-качалки рядом с собой и стал смотреть, как утро вторника расстилается вдоль Харрис-авеню. Ему пришло в голову, что Макговерн вполне может болтать по телефону не с Ларри Перро, а с Джоном Лейдекером, и что они вдвоем могут в этот самый момент пробить маленький коллоквиум «преподаватель-студент» на тему старого, выжившего из ума, страдающего бессонницей Ральфа Робертса.

Я просто подумал, тебе захочется узнать, кто на самом деле сделал этот звонок в 911, Джонни.

«Спасибо, проф. Мы так или иначе почти не сомневались, но всегда неплохо иметь точное подтверждение, я полагаю, он безобиден. Вообще-то он мне даже нравится».

Ральф отогнал прочь свои подозрения начет того, кому Билл мог или не мог звонить. Легче просто сидеть тут, вообще ни о чем не думая — даже о таких хороших вещах, как гиппопотамы. Легче глазеть, как грузовик «Будвайзер» вползает на парковочную стоянку «Красного яблока», тормознув, чтобы пропустить фургон «Мэгэзинс инкорпорейтед», который уже выгрузил недельную порцию каталогов, журналов и дешевых брошюр и выезжал со стоянки. Легче наблюдать за одетой в ярко-красный осенний плащ старой Харриет Бенниган, склонившейся над своей прогулочной коляской и совершающей утренний моцион (по сравнению с этой дамой миссис Перрайн выглядела юным цыпленочком). Легче смотреть на молоденькую девушку в джинсах, слишком большой белой майке и мужской шляпе, которая на четыре размера больше, чем требуется, прыгающую через веревочку на заросшем сорняками пустыре между кондитерской Фрэнка и салоном загара Викки Муна («Наш профиль — кремы для тела»). Легче разглядывать маленькие ручки девушки, ритмично движущиеся вверх-вниз, как маятники. Легче прислушиваться к тому, как она бормочет свою нескончаемую считалочку.

Три-четыре-пять, гусыня пьет опять…

Какая-то отдаленная часть разума Ральфа с огромным изумлением отметила, что он сидит здесь, на ступеньках веранды, и почти дремлет. И в то самое время, когда это произошло, в мир опять стали вползать ауры, заполняя его потрясающими цветами и движениями. Это было чудесно, но…

…Что-то тут было неправильно. Что-то. Что?

Девчушка со скакалкой на пустыре. Она была неправильной. Ее ноги в джинсах сновали вверх и вниз, как челнок швейной машины. Ее тень прыгала рядом с ней, на растрескавшейся мостовой старой аллеи, заросшей сорняками и подсолнухами. Скакалка крутилась вверх и вниз… по кругу… вверх и вниз, по кругу…

Нет, не слишком большая майка, тут он ошибся. Фигурка была в халате. В белом халате вроде тех, что носили актеры в старых мыльных операх про врачей.

Три-четыре-пять, гусыня пьет опять,Обезьянка жует табак,С трамвая не слезет никак…

Туча закрыла солнце, и тусклый зловещий свет вплыл в день, словно окунув его под воду. Кожа Ральфа замерзла и покрылась мурашками. Прыгающая тень девушки исчезла. Она подняла глаза на Ральфа, и он увидел, что это никакая не девушка и не маленькая девочка. Смотрящее на него существо было мужчиной около четырех футов ростом. Ральф поначалу принял затененное шляпой лицо за детское, потому что оно было совершенно гладким, не отмеченным ни одной складкой. Но несмотря на это, оно внушало Ральфу совершенно четкое чувство — ощущение злобы и враждебности, лежащих за пределами здравого рассудка.

Вот оно, мрачно подумал Ральф, уставясь на скачущее существо. Точно. Чем бы ни было это создание там, оно сумасшедшее. Совершенно безумное.

Существо могло прочесть мысль Ральфа, поскольку в то же мгновение его губы оттянулись назад в ухмылке, одновременно застенчивой и противной, словно им обоим был известен какой-то неприятный секрет. И он был уверен — да, почти не сомневался, — что оно каким-то образом бормочет сквозь свою ухмылку, ничуть не шевеля губами:

[Трамвай ПОЛОМАЛСЯ! Обезьянка ПОПЕРХНУЛАСЬ! И все они вместе погибли, когда лодочка ПЕРЕВЕРНУЛАСЬ!]

Ральф почти не сомневался, что перед ним не один из тех маленьких лысых врачей, которых он видел выходящими из дома миссис Лочер. Возможно, существо имело к ним отношение, но не было одним из тех. Оно было…

Существо отшвырнуло свою скакалку. Веревка стала сначала желтой, а потом красной и, казалось, заискрилась в воздухе. Маленькая фигура — док № 3 — уставилась на Ральфа с ухмылкой, и вдруг Ральф сообразил кое-что еще, вселившее в него ужас. Он наконец понял, что за шляпа была на этом создании.

Это была пропавшая панама Билла Макговерна.

Вновь существо словно прочитало его мысли. Оно стащило шляпу со своей головы, обнажив круглый безволосый череп, и помахало панамой Макговерна, словно объездчик на брыкающейся дикой лошади. Размахивая шляпой, оно продолжало ухмыляться своей непередаваемой словами ухмылкой.

Неожиданно оно ткнуло рукой в Ральфа, словно отметив его. Потом оно снова напялило шляпу себе на голову и ринулось в узкий, заросший сорняками проем между салоном загара и кондитерской. Солнце выплыло из-за накрывшей его тучи, и сверкание аур снова стало меркнуть и исчезать. Через секунду или две после того, как существо скрылось, перед ним снова простиралась обыкновенная Харрис-авеню — старая унылая Харрис-авеню, такая же, как всегда.

Ральф испустил дрожащий вздох, вспомнив безумие маленького ухмылявшегося личика. Вспомнив то, как оно ткнуло

(обезьянка ПОПЕРХНУЛАСЬ)

в него рукой, словно

(И все они вместе погибли, когда лодочка ПЕРЕВЕРНУЛАСЬ!)

отметив его.

— Скажи, что я заснул, — хрипло прошептал он. — Скажи, что я заснул и мне просто приснился этот маленький пидор.

Дверь за его спиной отворилась.

— Ну и ну, болтаешь сам с собой, — сказал Макговерн. — Должно быть, у тебя куча денег в банке, Ральфи.

— Ага, на похороны вроде должно хватить, — ответил Ральф. Самому ему казалось, он говорит сейчас голосом человека, только что пережившего сильнейший шок и все еще пытающегося справиться с остатками страха; он почти ожидал, что Билл сейчас ринется вперед с выражением тревоги (а может, только подозрительности) на лице и спросит, что случилось.