Свадебное путешествие Лелика - Алекс Экслер

Почему Светка из всего школьного набора красавцев и спортсменов вдруг предпочла Лелика — этого никто не знал, в том числе и сам Лелик. Впрочем, Лелик уже тогда сочинял неплохие, как признавал даже Макс, стихи, а на Светку производили большое впечатление поэмы, которые Лелик ей посвящал. Светка даже сама читала их подругам, приятно теша самолюбие автора.

На вопрос отвергнутых поклонников, почему Светка им, спортсменам и красавцам, предпочла не особо спортивного и не сильно выдающегося в плане мужской красоты Лелика, та кратко отвечала, что ей с Леликом весело и что они с ним, дескать, совпадают в интеллектуальном плане. Спортсмены и красавцы злились и даже пару раз после школы слегка навтыкали Лелику по интеллектуальному плану, но и это им не помогло, потому что только добавило к Леликовому имиджу черты «пострадавшего во имя любви», и Светка была так растрогана слегка покореженной физиономией своего избранника, что в знак компенсации за перенесенные страдания научила его целоваться. Лелик был в восторге от новых ощущений, а сверлящий душу вопрос о том, кто именно саму Светку научил целоваться, благоразумно не задавал. Это и позволило ему официально числиться Светкиным ухажером почти два года.

Впрочем, в какой-то момент Светка поняла, что одного интеллектуального плана бывает недостаточно и что в этой жизни встречаются весьма многоплановые мужчины, в результате чего ушла от Лелика к какому-то старикану лет двадцати пяти, и этот удар вместе с Леликом переживала вся школа. После этого спортсмены и красавцы с Леликом стали полностью солидарны. Светка не должна была уходить от нашего парня, хотя бы и Лелика, к совершенно постороннему человеку, считали бывшие поклонники. Она должна была осчастливить кого-то из местных спортсменов и красавцев — вся школа была в этом уверена. А Светка вместо этого нашла счастье на стороне, да еще и с человеком, который был на много-много лет старше любого из спортсменов и красавцев, — и школа ей этого не простила.

Лелик тогда очень страдал. Он даже хотел покончить с собой… Точнее, пару недель ему нравилось думать о том, что хорошо бы покончить с собой. Но циничные друзья, узнав об этом, предложили ему такие неэстетичные способы ухода из жизни, что Лелик решил все-таки набраться мужества и прожить эту чертову жизнь до конца, невзирая ни на какие страдания. Кроме того, после всей этой истории популярность Лелика в школе значительно возросла, он стал пользоваться заметным авторитетом, да и местные девушки стали проявлять к нему большой интерес — ну как же, бывший парень Светки: значит, она в нем что-то нашла, правильно?!!

Лелик тогда не стал строить из себя смертельно обиженного покинутого любовника, поэтому через некоторое время они со Светкой снова стали по-дружески общаться, перезваниваться, а иногда даже встречались в каких-то кафешках, болтая о том о сем. Потом, когда Светка с мужем уехала в Германию — ему предложили там какой-то контракт, — она периодически звонила Лелику, правда, чем дальше, тем реже…

— Парни, привет, — весело сказала подошедшая Светка. — Леха, что-то ты потолстел, — заметила она Лелику, который в этот момент слегка отвлекся на свои школьные воспоминания.

— Ну вот, — недовольно сказал Лелик, торжественно и нарочито-небрежно целуя Светку в щеку, — столько лет не виделись, а тут сразу какие-то наезды.

— Ну, я же не сказала «полысел», — пожала плечами Светка. — Хотя ты явно полысел, дружок. Но и потолстел тоже. Небось, как обычно, спортом не занимаешься? А надо бы. Здоровье — оно превыше всего.

Лелик надулся. Он не ожидал, что старая любовь вместо охов и ахов по поводу «стольких лет и стольких зим» сразу начнет предъявлять какие-то претензии.

— Макс, — в этот момент обратилась Светка к Максу, — привет. А ты похудел.

— Потому что я занимаюсь спортом, — веско сказал Макс.

— Ага, — заметил Лелик. — Меня он доводит. Это его главный спорт и есть.

— А я Славик, — сказал Славик.

— Привет, Славик, — обратила на него внимание Светка. — А ты потолстел или похудел?

— Я не менялся, — признался Славик. — Должно же в этой компании быть хоть что-то постоянное.

Светка засмеялась — радостно и беззаботно…

Лелик про себя отметил, что переезд в Германию явно пошел ей на пользу. Когда они перед ее отъездом встречались в России, Светка выглядела сильно уставшей и жаловалась на кучу каких-то проблем, а сейчас перед Леликом стоял как будто совсем другой человек.

— Ну, — нетерпеливо спросила Светка. — Куда пойдем-то? Я так понимаю, что вам бы хотелось посетить какой-нибудь чисто немецкий ресторанчик, да? Ведь нет смысла приезжать в Германию, чтобы посетить, например, пиццерию?

— Да, — быстро сказал Макс. — Чисто немецкий ресторанчик с горой пива и колбасок — лично я только за.

— Вообще-то… — начал было Лелик, но тут же подумал, что нехорошо Светке рассказывать об их недавнем посещении немецкого ресторанчика со всеми вытекающими оттуда литрами пива, поэтому быстро замолчал и знаком показал, что немецкий ресторанчик — это то, о чем он мечтал последние шесть лет их разлуки.

— Здесь недалеко на площади есть классное заведение, — сказала Светка, — такое типично немецкое. И официанты там очень прикольные — я люблю с ними болтать.

— Не уверен, — заметил Лелик, трогаясь в указанном Светкой направлении, — что мы жаждем поболтать с официантами, но раз ты утверждаешь, что это хорошее заведение…

Лелик чувствовал себя достаточно скованно. Несмотря на то что Светку он знал много лет, первая встреча после шестилетней разлуки ему представлялась как-то по-другому. Он считал, что Светка бросится ему на шею и, более не обращая внимания ни на что, начнет целовать его в родные со школы щеки и, может быть, даже в губы, которые знавали времена более тесных контактов, а потом они, обнявшись, сядут на лавочку и предадутся воспоминаниям из серии: «Светик, а ты помнишь», «Лелик, а ты помнишь»…

Вместо этого — совершенно скомканные приветствия, бездушный чмок в Леликову щеку и немедленно начавшиеся гнусные наезды на его внешний вид. А потом комплименты Максу и Славику… Впрочем, в глубине души Лелик понимал, что отчасти сам виноват в этой ситуации, потому что мог бы уж прийти на встречу без сопровождения Макса и Славика — возможно, в этом случае Светка была бы больше сконцентрирована на нем и ветер ласкающих душу воспоминаний не пролетел бы где-то высоко-высоко, а задел их своим благодатным крылом.

Однако Лелик же не просто так захватил приятелей с собой. Ему хотелось выглядеть Остапом Бендером в сопровождении Паниковского, на роль которого Макс вполне мог претендовать, и Шуры Балаганова, на которого, по мнению Лелика, Славик был весьма похож. Лелик считал, что наличие сопровождения, в котором он выглядит явным лидером, поднимет его в глазах Светки. А вместо этого…

— Сумбур вместо музыки, — вдруг вслух произнес Лелик, почему-то вспомнив очень старую критическую статью времен махрового социализма.

— Да ладно тебе, — возмущенно откликнулась Светка, которая быстрым шагом передвигалась в авангарде их маленького отряда. — Там отличная музыка — традиционные марши. Уж явно лучше, — язвительно сказала она, — чем ваши «Ветер с моря дул» или «Владимирский централ».

— Ты еще скажи, — возмутился сзади Макс, — что у них там слова другие. Небось тот же «ветер с моря дул», только по-немецки.

— Нет, — заспорила Светка. — У них там хорошие слова — жизнеутверждающие.

— У нас тоже есть жизнеутверждающие, — парировал Макс. — Например, «поцелуй меня везде, восемнадцать мне уже».

— Ужас, — с отвращением сказала Светка. — Как вы вообще это слушаете?

— Под водку — элементарно, — сообщил Макс. — Под водку даже от песен Димы Маликова плакать хочется.

— Мне от них всегда плакать хочется, — сообщила Светка, — безо всякого алкоголя.

— Я не в том смысле, — объяснил Макс. — Я имею в виду, что от чувств плакать хочется. Трогают меня его песни — где-то после пятисот граммов хорошего алкоголя. Очень крепкого. Очень, очень крепкого. А по трезваку — совсем другой эффект почему-то.

— Какой? — полюбопытствовала Светка.

— По трезваку, — признался Макс, — хочется убить того, кто этот идиотизм включает.

— Вероятно, — вступил в разговор Лелик, — именно вид алкоголя и определяет, кто что слушает. Немцы пьют пиво — вот и слушают марши. Мексиканцы пьют текилу — слушают свои «Бесса ми мучо». Французы пьют вино — слушают аккордеон и шансонье. Чукчи пьют спирт — слушают завывания струны на палке. Так что все четко.

— Не получается, — с сожалением сказала Светка. — Русские пьют водку, а слушают кучу всякого кошмара.

— Это потому, что под водку можно все что угодно слушать, — объяснил Лелик. — Водка — она облагораживает любую музыку. После 200-300 граммов даже Сенчукова становится фактически Уитни Хьюстон. А уж Дима Маликов — так просто прямо-таки Джим Моррисон.