Тайна голландской туфли. Тайна испанского мыса - Эллери Куин

— Хвастаешься? Давай сравним. Твой диагноз?

— Мне кажется, я понимаю таких женщин, как Стелла Годфри. — Судья Маклин отбросил полотенце и растянулся во всю длину кровати. — Не важно, кем мог оказаться Годфри в социологическом отношении, его жена — жертва небезызвестной болезни голубой крови, носящей название «гордость касты». По рождению она Руздал. Ты не слышал, чтобы кто-то из их рода был замешан в крупном скандале. Одна из первых фамилий в деловых кругах Манхэттена, чистая порода. Они не слишком благосклонны к торговле, современным экономическим условиям как таковым, по это истинные набобы, когда дело доходит до Рембрандтов, Ван Дейков, старых голландцев и прочих традиций. Это у нее в крови.

— К чему ты клонишь?

— Для семьи Руздал существует единственный смертный грех: попасть в лапы желтой прессы. Если уж скандала не избежать, то уладь его как можно тише. Вот в чем главная причина. Ее страх доминировал над чем-то реальным, мой мальчик. Этот негодяй, у которого имелись доказательства, загнал ее в угол. Полагаю, вся причина кроется именно в этом.

— Браво, — усмехнулся Эллери. — Шаткая диссертация по общественной психологии. И не слишком оригинальная. Заключение не всегда следует за фактами. Однако у этого негодяя имелись доказательства. Раз мы рассматриваем его как негодяя, отсюда почти неизбежно следует, что у него имелись доказательства. Я ухватился за это и избавился от необходимости плести кружева. Если исходить из того факта, что у него имелись доказательства, все становится на свои места: и гневное смущение миссис Годфри, ее упрямое нежелание говорить, и смертельный страх миссис Констебль, и настороженность миссис Мунн, ее грубые ухищрения… Когда я выяснил, что обе леди, миссис Констебль и миссис Мунн, приглашены сюда по указке — это была элементарная дедукция, — то отсюда последовал вывод, что они когда-то также пали жертвами обольщения Марко. А поскольку обе немедленно выполнили его приказание, значит, они тоже чего-то боялись. Боялись явно его доказательств. Все три боялись его доказательств.

— Разумеется, писем, — негромко обронил судья. Эллери махнул рукой:

— Не столь важно чего. Где бы ни находились эти доказательства, все три женщины считают их крайне важными. Но в этой ситуации есть кое-что более интересное. Тебе не приходило в голову, с чего это Марко захотелось, чтобы эти дамочки прибыли сюда?

— Из садистских побуждений, полагаю, — предположил судья. — Но нет. Такой тип, как Марко…

— Теперь ты и сам видишь, в какую психологическую мешанину ты впутался? — мрачно заметил Эллери. — Садизм! Нет-нет, Солон, это нечто менее утонченное, чем садизм… это шантаж.

Судья Маклин уставился на него во все глаза:

— Гром меня разрази! Я сегодня плохо соображаю. Любовные письма… шантаж. Одно следует за другим, это наверняка.

— Вот именно. И то, что он собрал всех трех женщин вместе, предполагает, что этот джентльмен был намерен… что?

— «Сорвать большой куш», о чем он писал в своем письме к Пенфилду, когда был убит!

Эллери нахмурил брови.

— Тогда это была детская игра. Женщины находились в отчаянии, все три. Марко был не из трусливого десятка, только не он, исходя из всего того, что нам удалось узнать о нем. Если он их шантажировал, то, видимо, требовал денег. Должно быть, он оказался слишком жадным; скорее всего, так и было. В результате чего возникла тупиковая ситуация, из которой его кто-то услужливо вывел, отняв его никчемную жизнь. Но доказательства — письма, где бы они ни находились, — все еще существуют. Только где они? — Эллери закурил сигарету. — Я понимаю, что эти женщины готовы воспользоваться любой возможностью, чтобы вернуть их. Они перевернули бы небо и землю, только бы найти их. Наиболее логично было бы искать письма в комнате Марко. Вот поэтому, — он вздохнул, — я предложил нашему другу Рошу удовлетворить его потребность во сне.

— Я не подумал о шантаже, — признался пожилой джентльмен, — но теперь вижу, после всего случившегося, что должны были искать эти женщины в спальне Марко. Святые Небеса! — Он неожиданно сел на постели. — Но миссис Годфри! Она определенно не должна была упустить такой возможности! Она присутствовала, когда ты сказал им, что спальня Марко останется на ночь без охраны?

— Присутствовала.

— Тогда она станет искать…

— Она уже это сделала, Оскар, — мягко прервал его Эллери. Он встал и потянулся. — Господи, как я устал! Пожалуй, мне лучше пойти поспать. И тебе следует сделать то же самое.

— Ты хочешь сказать, — воскликнул судья, — что миссис Годфри уже обыскала соседнюю комнату?

— Ровно в час ночи, мой дорогой друг. Странно — ровно через двадцать четыре часа после того, как ее выдающийся гость отдал богу душу. О, это простое совпадение. Я как раз находился на этом удобном балконе. Должен заметить, что она вела обыск более скрупулезно, чем импульсивная миссис Мунн, и оставила все, как было, на своих местах.

— Тогда она их нашла!

— Нет, — возразил Эллери, направляясь к смежной двери, — не нашла.

— Но это значит…

— Это значит, что их там не было.

Судья закусил нижнюю губу в раздражении.

— Но с чего, во имя всех чертей на свете, ты в этом так уверен?

— С того, — ответил Эллери, сладко улыбаясь и открывая дверь, — что ровно в половине первого я собственноручно обыскал спальню Марко. Нет-нет, Солон, так ты заработаешь лихорадку. Тебе надо поспать! Тебе необходимо как можно лучше отдохнуть. У меня такое чувство, что завтрашний день принесет нам божественное зрелище.

Глава 10

— Итак, мистер Квин, — рявкнул инспектор Молей на следующее утро, когда все трое сидели в его кабинете в Пойнсетте, находящемся в пятнадцати милях езды в глубь материка от Испанского мыса, — в хорошенькое дельце вы втянули вчера ночью Роша! Я получил утром его отчет по телефону. По всем правилам я должен его наказать.

— Рош не виноват, — вступился за полицейского Эллери. — За все отвечаю я, инспектор. Этот парень ничем не нарушил своих обязанностей.

— Н-да. Он мне это говорил. Но еще он сказал, что спальня Марко выглядит так, как если бы в ней побывала стая разъяренных диких кошек. Вы отвечаете и за это тоже?

— Лишь косвенно. — И Эллери рассказал все, что приключилось прошлой ночью, начиная с разговора, подслушанного им в саду между четой Годфри, и заканчивая ночным визитом трех женщин в спальню покойного.

— Хм. Чертовски интересно. Отличная работа, мистер Квин. Только почему вы не дали мне знать заранее?

— Вы не знаете этого молодого человека, — сухо обронил судья Маклин. — Он по натуре — волк-одиночка. Я бы даже сказал, что он держит рот на замке, поскольку еще не выстроил все дело согласно своей чертовой логике. Так сказать, в терминах «математической достоверности», проще говоря, вероятности.

— Как хорошо вы разгадали мои мотивы, — усмехнулся Эллери. — Что-то в этом роде, инспектор. Что вы скажете о моем рассказе?

Молей поднялся и выглянул в зарешеченное окно, выходившее на главную площадь небольшого городка.

— Я считаю, — мрачно произнес он, — что все это довольно рискованно. Не думаю, что есть сомнения насчет того, что искали эти три дамочки. Марко окрутил всех трех — трех идиоток, страстно возжелавших немножечко старомодной любви. Когда они получили от него желаемое, он взял их в оборот и заставил платить за удовольствие бешеные бабки. Наверняка они получили то, что хотели… Теперь я в этом убежден. Видите ли, я тут кое-что нарыл насчет Марко.

— Уже? — удивленно воскликнул судья. — Быстро же вы действуете, инспектор!

— О, это не составило большого труда, — не без скромности пояснил инспектор. — Я получил отчет с утренней почтой. Не составило большого труда по той причине, что о нем уже собирали сведения.

— О, — удивился Эллери. — Значит, он числился в картотеке?

Инспектор похлопал по толстому конверту на столе:

— Не совсем так. Видите ли, у меня есть приятель, который держит в Нью-Йорке частное детективное агентство. Вчера я начал думать об этом жиголо Марко. И чем дольше думал, тем больше убеждался, что его имя мне откуда-то знакомо. Не такое уж оно распространенное. Потом вспомнил откуда — мой друг детектив упоминал о нем всего полгода назад, когда я навещал его в Нью-Йорке. Одним словом, я телеграфировал ему, и, как оказалось, был прав. Он прислал мне досье на Марко спецдоставкой по авиапочте.

— Частное расследование, э?.. — задумчиво произнес судья. — Очень похоже, что это заказ какого-нибудь ревнивого муженька.

— Вы правы. Леонард — мой приятель — был нанят каким-то субъектом проследить за Марко. Видать, его женушка и этот Марко уж больно крепко сдружились. Как бы там ни было, Леонард знает свое дело. Он нарыл на Марко предостаточно, чтобы заставить этого пройдоху поджать хвост и отдать письма и фотографии, имеющие отношение к делу. Само собой, информация Леонарда не идет дальше рамок его частного расследования, поэтому я не могу вам сказать, когда и где Марко спутался с этой красоткой миссис Мунн. Но знаю, как он связался с миссис Констебль, поскольку как раз об этом и разузнал Леонард.