Мертвое царство - Анастасия Александровна Андрианова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Трегор что-то кричал мне, но я не слышал его голоса, только отвратительный скрежет: Мёртвый князь, иди к нам!
Уже мёртвый, а хочешь казаться живым! Скрежет перерос в смех, и я провалился в вязкую черноту.
* * *Отходил я тяжело, будто после серьёзной раны или отравления. Просыпался, не понимая, где нахожусь и что происходит вокруг, и тут же проваливался вновь, не успев ничего разглядеть или услышать. Наконец, когда смог разомкнуть глаза более чем на мгновение, рассмотрел: меня положили в том же кабаке, где останавливались мы с Трегором и Огарьком. Чья-то рука прикладывала мне ко лбу тряпицу, смоченную в пахучей травяной воде. Скосив глаза, я различил светлые волосы Ивель. Не заботясь о том, что голову у меня, скорее всего, поведёт, я резко дёрнулся и сел на постели. Ивель вздрогнула и отпрянула, а Огарёк и Трегор, наоборот, кинулись ко мне.
– Что вы устроили? – рыкнул я. Горло у меня пересохло, и голос звучал как треск падающего дерева. – Похоронить меня решили?
– Что ты, Кречет! – выпалил Огарёк радостно. – Напротив, ждём не дождёмся, пока ты в себя придёшь.
Я выхватил тряпку из рук Ивель и закинул в дальний угол. Перед глазами плясали огненные цветы, голову и грудь простреливала острая боль.
– Сделали из меня больного. Свет хоть зажгите! Рано по мне огни гасить, я так просто не дамся даже нави.
Трегор зажёг лампу, свет резанул по глазам, и я приставил ладонь к бровям.
– Сколько дней прошло?
– Всего один. Ночью ты… упал, пролежал утро и день, а теперь настал вечер, – ответил Огарёк.
Эта весть меня обнадёжила. Хорошо хоть не успело произойти ничего страшного. Я прислушался: вновь шумели нави.
– Так ничего и не вышло? – спросил я, обернувшись к Трегору.
Скомороший князь качнул головой.
– Ничего. Не думаю, что тебе стоит пытаться снова… Лерис!
Не дослушав его, я опустил ноги на пол и осторожно встал с постели. Голова закружилась, ударила новая порция боли, но я выпрямился и хмуро оглядел своих товарищей.
Огарёк и Трегор тут же подскочили ко мне, схватили за локти, только Огарёк попытался снова усадить меня, а Трегор просто держал, чтобы не упал. Ивель с недовольным видом жевала губу – то, что я выбил тряпку у неё из рук, явно её оскорбило. Стряхнув руки Огарька и Трегора, я на нетвёрдых ногах приблизился к окну и выглянул наружу.
Мела метель, и трудно было понять, что за вихри кружат по улицам: от навей или вьюжит злой морозный ветер. Я всматривался в темноту, разрезанную рыжим оконным светом, и, кажется, несколько раз углядел костяных всадников на мёртвых конях, но на этом всё.
– Я хочу поговорить с ворожеей, – произнёс я и обернулся. Трегор согласно кивнул, Огарёк пощерился немного, но всё же уступил. Они покинули помещение, и мы с Ивель остались одни. Она продолжала сидеть на самом краешке кровати и взирала на меня то с тревогой, то с вызовом. Я усмехнулся.
– Жалеешь, что не удалось меня убить?
– Не говори ерунды. Я испугалась, что нави сделали с тобой что-то непоправимое.
– Стало быть, ты рада, что жив?
– Рада.
Я сел рядом с ней. Кровать скрипнула, когда я потянулся, чтобы дотронуться до бледной щеки Ивель.
– Я тебе верю.
Она быстро улыбнулась и положила ладонь мне на грудь.
– Это из-за того… из-за тех веток, верно?
– Может быть.
Я не стал говорить о том, что мы с Трегором смешали кровь, удвоив свои нечистецкие силы, и что после того ветки стали скрестись вдвое больнее. Я сжал ладонь Ивель и убрал со своей груди.
– Нави ходят за тобой. Значит, сейчас вокруг кабака – самая страшная буря?
Она посмотрела мне в лицо и кивнула.
– Ты прав. Я знаю, как их убрать, но мне на то не хватит мужества.
– Говоришь, сама Владычица Яви приходила к тебе?
Ивель вздрогнула, будто я повысил голос. Закусила губу и выдохнула:
– Да. Приходила и просила отдать жизнь в обмен на покой Княжеств. Ты возненавидишь меня, Лерис, но я понимаю, что не готова умирать, пусть даже из-за целой страны. И… ради Лагре тоже.
Она выглядела такой смущённой и виноватой, что мне стало её жаль. Я погладил её по волосам и привлёк к себе.
– Ты смелая девушка. Сильная ворожея. Нет ничего постыдного в том, чтобы не хотеть умирать ради чужого края. Ты не обязана это делать. Ты и не сделаешь. Я не допущу.
Ивель уткнулась носом в мою рубашку и затихла, а я продолжил:
– Нави только пугают. Они не убивают людей, верно? Да и не бродят по всем Княжествам, а только идут за тобой. Как утята за матерью. Они беспокоят, это так, и испуганные люди ждут, что князь защитит их – кто ещё, как не князь? Потому я разозлился на тебя сперва, но теперь хочу извиниться за то, что был резок. Ты сама не понимала, что творила, и я не должен был спускать на тебя собак.
– Я виновата, так что заслужила твой гнев, – глухо пробормотала Ивель, пряча лицо.
Я обнял её за плечи: она была жилистой, но вовсе не хрупкой. Под одеждой чувствовалось сильное крепкое тело.
– С Владычицей Яви можно договориться, – вздохнул я. – Она совершенно невыносима порой, да и любой монете предпочитает человеческую жизнь, но можно попробовать сторговаться. Не верю, будто нави навечно к тебе привязаны. Должно быть иное решение. И я найду его, Ивель. Сделай только кое-что для меня.
Ивель подняла лицо, глядя на меня снизу вверх, но без всякого раболепия, напротив, с неверием и вызовом.
– Что же я должна сделать? И ты правда оставишь меня в живых?
– Оставлю, – пообещал я. – Но ты должна отвести навей в Царство.
Ивель отстранилась, выпутываясь из моих объятий, нарочно ощутимо царапнула ногтями по рукам.
– В Царство? Навей? Ты хочешь моими руками убрать врага в лице царёва войска?
– Мы только что говорили о том, что нави не убивают, а только пугают.
– Нави-то, может, не убивают! – вспыхнула Ивель. – Но с ними ходят те, кого я лечила ворожбой! Они умерли, Лерис! Не знаю, от чего, но умерли и восстали! Если бы ты только видел их, то согласился бы со мной, что они ужасны. И они могут быть опасны, куда опаснее навей.
Я попытался взять её за руку, чтобы успокоить, но она резко развернулась, взметнув косой, и отвернулась, глядя в окно. Что она видела? Вьюжные вихри или тварей Нижнего мира?
– Ты призвала это лихо в Княжества, так уведи их прочь, – сказал я мягко, но решительно. – Это будет справедливо. Я не стану судить тебя ни за что: ни за навей, ни за врагов в моём
