Стальные гробы - Герберт Вернер

Нам все напоминало о смерти, особенно приспособление для спасения нашей жизни. В один из дней мы увидели, как проходят в Брестской бухте учения подлодок, оснащенных «шнеркелями». Мы, матросы и офицеры подлодок без «шнеркелей», с черной завистью следили за маневрами своих товарищей. Когда мы наблюдали, как маленькие верхушки «шнеркелей» едва достигают до поверхности моря, оставляя за собой лишь короткий пенистый след, нам казалось, что товарищи застрахованы от гибели, нас же смерть не минует.

В воскресенье 28 мая мы, 15 командиров подлодок, были приглашены в дивизию СС посмотреть своими глазами, какие принимаются меры для укрепления одного из участков обороны Атлантического вала. На грузовиках нас доставили к побережью Ла-Манша и продемонстрировали сложную военную технику, долговременные подвижные огневые точки и укрепления. Пехотные подразделения провели впечатляющие маневры, показывая различные виды техники, готовящейся к отпору десанта. Дивизию укомплектовали личным составом весьма молодого возраста. Многие солдаты были еще юношами, не достигшими 18 лет, а офицеры – не намного старше. Тем не менее нам показалось, что армия, люфтваффе и СС были способны подавить десантную операцию в зародыше. Мы вернулись в Брест более спокойными за судьбу нашей обороны.

Ночью мы зарегистрировали семь вторжений одного и того же самолета противника в небо над Брестской бухтой. На следующее утро, 29 мая, адъютант командующего базой передал указание, чтобы все подлодки оставались на своих стоянках в бункерах до дальнейшего уведомления.

– «Томми» сбросили одну из своих мин как раз перед бункером, – пояснил он мне. – Зенитчик на крыше одного из наших зданий заметил место ее падения. Наши тральщики займутся этим. К наступлению ночи бухта будет очищена.

– Ох уж эти «томми»! – воскликнул я в негодовании. – Скоро они будут подкладывать свои подарки нам в постель.

Адъютант, конечно, понял, что я имел в виду.

Остаток дня два тральщика вертелись во внутренней бухте у подходов к бункеру, где попали в западню 15 подлодок. Однако они не обнаружили мины. К вечеру поиски прекратились и бухта была открыта для передвижения кораблей. Вопрос был исчерпан: зенитчик оказался жертвой психоза, которому поддались мы все.

Дни напряженного ожидания перемежались с бессонными ночами. Все свидетельствовало о приближении дня высадки союзников – участившиеся воздушные налеты, активизация французского подполья, рост антипатии к нам со стороны местного населения, агрессивность пропаганды на немецком языке британской радиостанции «Кале», максимальная высота прилива в начале июня. 4 июня, когда британская эскадрилья из четырех «либерейторов» сделала заход со стороны солнца с целью бомбардировки и уничтожения наших подлодок, защищенных бетонным навесом, я понял, что час нашей последней битвы очень близок.

И вот наступило пятое число. В ранние утренние часы, когда щебетание птиц еще не умолкло под воздействием жары, я вывел подводников на прогулку. Мы прошли строем по окрестностям Бреста с бодрой песней, которая будила еще спавших французов. Семикилометровая экскурсия понравилась моим ребятам, она отвлекла их от служебных будней.

После полудня я оставил команду на попечение своих офицеров и отправился в город с Хайном Зидером, капитаном «У-984». Около 18.00 мы заглянули в офис, чтобы узнать что-нибудь о десанте союзников. Поскольку ничего нового нам не сообщили, мы решили отведать на ужин аппетитные блюда в городе вместо тощих бутербродов, подаваемых в баре флотилии. Зашли в один из своих любимых ресторанов, заказали два больших омара и запеченные улитки на закуску. Зидер и я наслаждались классическим бретонским ужином, но были лишены возможности пообщаться с хорошенькими девушками, которые в последнее время стали чересчур застенчивыми и несговорчивыми. Я вспомнил Маргариту из Сент-Дени и с горечью подумал о том, что больше никогда не увижу ее в Париже.

Когда мы вернулись в компаунд базы, он был погружен в темноту и тишину. Везде был погашен свет, его обитатели, казалось, спали. Бодрствовали только ночная вахта и дежурные радисты.

Среди ночи я был разбужен шумом от ударов кулаков, колотивших в мою дверь. Дневальный срывающимся от волнения голосом кричал:

– Тревога, союзники наступают, тревога! Через секунду я оказался у двери:

– Где они высадились?

– В Нормандии, высадка в полном разгаре!

Он побежал дальше будить моих друзей.

Я включил свет и взглянул на часы. Они показывали 03.47 – 6 июня 1944 года, С досады подумалось: пока союзники садились на корабли и десантные суда, прогревали двигатели своих истребителей и бомбардировщиков, пересекали Ла-Манш, чтобы нанести нам воздушный удар, мы безмятежно спали на белоснежных простынях в 200 милях от места, где должны бы сейчас находиться.

В возбужденном состоянии я натянул на себя военную форму и не стал бриться. Дело оставалось за малым. Я неторопливо собрал свои вещи, аккуратно сложил их и положил в шкаф. Засунул в грудной карман моей зеленой форменки зубную щетку и тюбик пасты. Надел китель и закрыл комнату. Спустился вниз по лестнице и, выйдя из здания, отправился в бетонный бункер. Мой час настал. Я больше не вернусь.

Когда я пересек сходни, команда моей лодки уже выстроилась на палубе для переклички. Старпом доложил:

– Герр обер-лейтенант, команда в сборе. Подлодка к походу готова.

Я приподнял козырек своей фуражки и осмотрел шеренгу подводников:

– Вольно, ребята. Вы знаете, что противник уже высадился на наш берег или высаживается сейчас. Помешать ему мы больше не можем. Но в наших силах пресечь новые поставки оружия и подкрепления высадившимся десантникам. Мы сделаем все возможное. Приготовьтесь к выходу в море. Все по местам.

Не было необходимости говорить им всю правду. Что касается моей команды, то для нее этот поход должен был быть таким, как обычно.

Я шагал по палубе, ожидая сигнала к выходу в море. Рядом стояла «У-629», которой командовал Буге. С ним я опустошил немало бутылок вина в Ле-Трешер, когда мы попадали в полосу беззаботной жизни и развлечений. Хотя от последнего боя нас отделяло лишь несколько часов, мы обменялись тем не менее улыбками и добрыми пожеланиями. Затем я продолжил вышагивать по палубе. Уходили минуты. Прошел час. Наконец медленно миновала ночь.

Когда над побережьем Нормандии забрезжил новый день, крупнейшая из всех десантных операций шла полным ходом. Огромный флот – свыше четырех тысяч десантных судов с 30 дивизиями союзников на борту, 800 эсминцев, крейсеров, линкоров, боевых кораблей других классов – приближался к побережью Европы, которое подверглось огневому налету десятью тысячами самолетов противника. Дивизии парашютистов сыпались с неба за оборонительными линиями наших войск, а бесчисленные планеры высадили там солдат, танки, пушки и боеприпасы.