Стальные гробы - Герберт Вернер

Когда над побережьем Нормандии забрезжил новый день, крупнейшая из всех десантных операций шла полным ходом. Огромный флот – свыше четырех тысяч десантных судов с 30 дивизиями союзников на борту, 800 эсминцев, крейсеров, линкоров, боевых кораблей других классов – приближался к побережью Европы, которое подверглось огневому налету десятью тысячами самолетов противника. Дивизии парашютистов сыпались с неба за оборонительными линиями наших войск, а бесчисленные планеры высадили там солдат, танки, пушки и боеприпасы.

Пока французская земля содрогалась от взрывов миллионов бомб и гранат, пока первые волны десантников уничтожались концентрированным огнем оборонявшихся, пока только несколько сотен наших самолетов поднимались в небо, а сопротивление нашей пехоты и боевой техники медленно ослабевало под ударами с воздуха и моря, – 15 подлодок простаивали в ожидании под навесом бетонного убежища в Бресте, еще 21 подлодка удерживалась в портах на побережье Бискайского залива и 22 остальные оставались в безопасности в фиордах Норвегии.

В 10.00 приказа к выходу в море все еще не поступило. Командование не проронило ни слова. Наши парни вынесли на палубу радиоприемник, чтобы послушать новости. Сообщалось о героическом сопротивлении наших армий и о том, как они сбрасывали десантников обратно в море. Звучали фанфары и военные марши, призванные внушить населению, что величайшая битва обязательно завершится нашей полной победой. Команды 15 подлодок, приведенные в состояние наивысшей боевой готовности, приветствовали эти новости и отбивали на палубе чечетку в такт военной музыке.

Теперь приказы отдавались и отменялись в течение нескольких минут. Постепенно смятение возрастало. Подлодки в полдень все еще стояли у пирса. Слухи и ложные тревоги следовали друг за другом как молодые бычки во время панического бегства.

В 14.40 нам, 15 капитанам, было приказано явиться в офис Винтера. Стояла мертвая тишина, когда Винтер вручал каждому из нас приказ в запечатанном конверте. Я вскрыл свой голубой конверт, развернул листок бумаги красного цвета, которая содержала запоздалые указания Льва, Всматриваясь в строку телетайпа, я похолодел. Буквы наползали одна на другую. Я все прочел: «У-415» выйти в море в полночь и следовать в надводном положении на полных оборотах к побережью Великобритании между мысом Лазард и пунктом Хартланд. Атакуйте и уничтожайте транспорты противника».

Приказ был еще более безумным, чем тот, что поступил из штаба ранее. Он требовал от меня и семерых моих друзей, тех, чьи лодки не были оснащены «шнеркелями», оставаться на поверхности моря и следовать без всякой защиты к южному побережью Британских островов в то время, когда небо почернело от тысячи самолетов, а море кишело сотнями эсминцев и сторожевых кораблей. Совершенно очевидно, что нам не удалось бы спастись от гибели до того момента, когда представилась бы возможность таранить транспорты в британских портах.

Семи подлодкам, оснащенным «шнеркелями», повезло больше. Им было приказано следовать в погруженном состоянии в район, где происходило вторжение союзников. Медленное продвижение под водой отчасти отсрочивало их неизбежную гибель.

Капитан Винтер ходил бледным и угрюмым. Он крепко пожал руки командирам, с которыми подружился. Он сделал все, что мог, чтобы наши последние дни на суше были сколько-нибудь приятными и содержательными. Большего сделать он был не в состоянии.

Глава 21

Часы показывали пять с лишним вечера, когда я вернулся в бетонный бункер. Радио не было слышно. Зато огромный бетонный свод резонировал мелодии песен 800 подводников, отчаянно стремившихся выйти в море на борьбу с врагом, даже если это означало неизбежную гибель. В 21.00, когда на поля сражений в Нормандии опустилась ночь, 15 подлодок вышли в бухту. Ночь была ясной. В еще светлом небе слабо мерцали звезды. Вскоре должна была взойти полная луна, чтобы осветить нам путь в Атлантику.

21.30. Семь подлодок, оснащенных «шнеркелями», ушли под воду в Брестской бухте и стали исчезать одна за другой с интервалом в пять-десять минут. Их отход остался незамеченным самолетом противника, делавшим виражи неподалеку от берега и готовым нанести удар по всему, что движется на поверхности моря. Пока подлодки двигались под водой в кильватерном строю через узкий проход из бухты к Ла-Маншу, мы, менее привилегированные, расположились рядом с эскортом, ожидая, когда поднимется огромный красный круг луны и покажет нам путь.

22.30. Корабли береговой охраны начали движение к устью бухты. Как только они вышли на оперативный простор, закашляли наши дизели и черные силуэты восьми подлодок последовали в кильватерном строю за тральщиком. Первой шла «У-441» под командованием капитана Хартмана. Как старший по званию среди нас, он принял роль лидера. За кормой его лодки следовала «У-413» Захсе. Далее в строю двигалась «У-373» Тедди Лештена. За ней «У-740» Штарка, «У-629» Бугса, «У-821» Кнакфу-са, ведомая мною «У-415» и замыкавшая строй «У-256» Бодденберга. На юго-востоке поднялась над горизонтом полная луна. Она висела на небе как гигантский фонарь, освещавший длинный строй подлодок и отчетливо отражавшийся в безмятежном море. Вопреки правилам, все подводники надели свои желтые спасательные жилеты. Мостик лодки был завален грудами боеприпасов, рубка превратилась в арсенал. Расчеты зенитчиков дежурили у своих пушек в напряженном ожидании первого самолета противника. Я находился на своем месте, стараясь держать лодку строго в кильватере «У-821» и сохранять дистанцию в 300 метров от нее.

23.10. Первые радиолокационные импульсы были засечены нашими «бугом» и «флайем», как только берег исчез из вида. Рапорт снизу: «Шесть импульсов спереди, быстро усиливаются!» – вызвал беспокойство у подводников на мостике.

Все навострили уши по ветру, стремились заглянуть подальше. Я озирался вокруг бронированного ограждения мостика, однако даже при ярком лунном свете не обнаружил ни одного крылатого монстра.

23.20. Головная часть нашего строя вышла в открытое море. В присутствии эскортов восемь подлодок продвинулись дальше в район противолодочной обороны противника, разрезая серебристую поверхность моря. Не прекращались визг усиливавшихся радиолокационных импульсов и поток предупреждений о опасности снизу.

23.40. Внезапно слева по курсу в пяти милях впереди вспыхнул фейерверк. Нас предупредили, что несколько наших эсминцев совершали переход из Лориана в Брест. Мы не должны были принимать их за британские корабли. Я сфокусировал свой бинокль на место вспышки и увидел, как семь эсминцев отражают атаки с воздуха в траверзном строю. Обе стороны обменивались тысячами трассирующих пуль и снарядов, над нашими кораблями висели осветительные ракеты, добавляя свой яркий белый свет к желтому сиянию луны. По мере нашего приближения шум боя усиливался. Надрывались зенитки, выли авиационные моторы. «Томми», заметив наше приближение, прекратили свои яростные атаки, опасаясь попасть под перекрестный огонь эсминцев и подлодок. Эсминцы понеслись на восток мимо нашего длинного строя тральщиков, которые, воспользовавшись шансом вернуться в порт под надежной защитой, покинули наш строй и поспешили встать в кильватер эсминцам. Их неожиданный маневр оставил восемь подлодок на милость британской авиации. В этот момент все они действовали согласованно. Я скомандовал: