Превыше всего - Карен Рэнни

Кэтрин понимала, что благоразумнее отказаться и немедленно потребовать, чтобы он спустил ее на землю. Но она не могла ничего с собой поделать. От поцелуя графа ее бросило в жар, тело затрепетало, а мысли о бегстве стали чужими и ненужными. Блеск его глаз не давал думать ни о чем другом.

Когда конь тронулся с места, Кэтрин невольно наклонилась вперед, но не отстранилась. Единственным ее желанием сейчас было оказаться как можно ближе Фрэдди, так близко, чтобы даже дыхание их слилось в единое. Перед глазами оказалась его рубашка — обычная белая рубашка без каких-либо украшений. Но как красиво она смотрелась на мускулистой груди! Фрэдди казался воплощением силы и уверенности. Она была мягкой и нежной, как весенний цветок.

Руки Кэтрин сами собой поднялись и обвили его шею. Граф одной рукой нежно приподнял ее пылающее лицо, другой — взял ее под коленку и положил сначала левую ногу жены на свою, затем правую. Монти, играя мышцами, прибавил скорость. Теперь Кэтрин почти не чувствовала седла — между ним и ней были бедра Фрэдди.

Он поцеловал ее, но как бы не по-настоящему, а дразня. Губы слегка щекотали кончики ее рта, а язык вообще чуть притрагивался к коже. Она откинула голову в ожидании продолжения, но его не последовало. Она обхватила его голову руками, ладони которых стали вдруг настолько чувствительными, что ощущали, казалось, каждый мельчайший волосок, появившийся за ночь на щеках Фрэдди. Он подчинялся, медленно склоняясь к ней, затмевая все вокруг нежной улыбкой. Через мгновение Кэтрин не видела уже и эту улыбку, а все мысли из ее головы куда-то исчезли. Осталось только желание целовать его. И она подчинилась со всей страстью, лаская его сразу губами и языком точно так же, как он научил ее когда-то. Поцелуй ее был горячим и жадным, и за первым тут же последовал второй.

Увлеченная ласками, Кэтрин даже не заметила, как его пальцы обхватили ее грудь, а затем осторожно сжали сосок. Она лишь почувствовала, как грудь налилась приятной тяжестью.

Монти, повинуясь невидимым командам хозяина, мчался вперед и вперед.

Кэтрин почти не понимала, где она находится. Во всем несущемся мимо мире только Фрэдди был сейчас надежной опорой, и она сжимала его все сильнее и сильнее. Лишь через несколько минут она ощутила, что ладонь его скользит по ее обнаженным ногам. Точным движением он откинул подолы ее платья и нижней рубашки. Кэтрин опустила глаза и тут же отвела их в сторону, не в силах наблюдать эротическую картину: сильные мужские пальцы нежно гладили ее белые бедра.

— Смотри на меня! — приказал граф. Кэтрин на мгновение задержала взгляд на его заполненной ветром рубашке, ухватилась дрожащими пальцами за ее края и подняла голову. Ее глаза встретились с проникающим в самое сердце зеленым сиянием. Губы Фрэдди напоминали тонкое острое лезвие. Одной рукой он сильно прижал ее, пальцы другой прикоснулись к сокровенному месту.

Сжав колени, Фрэдди замедлил бег коня и приподнял Кэтрин. Его пальцы скользнули с нижней стороны бедер, и сам он чуть продвинулся вперед. Монти вновь пошел быстрой рысью. Руки ее сжимали его плечи. Лицо упирался в грудь. От порывистого дыхания колебалась ткань белой рубашки. Фрэдди не давал Кэтрин возможности пошевельнуться. Она как бы парила над ним, ощущая в такт движения коня легкие прикосновения. Но этих прикосновений было достаточно, чтобы разжечь пламя страстного желания в сердце.

Из ее плотно сведенных губ вырвался призывный нетерпеливый стон. Фрэдди улыбнулся. Он испытывал те же чувства и с трудом себя сдерживал.

— Скоро, — прошептал он.

Кэтрин порывисто изогнула спину, и ее груди почти коснулись его лица. Она страстно желала, чтобы он обнажил их и поцеловал.

— Скоро, — повторил граф и еще ближе придвинулся к ней.

Но как мало ей было этого! Ей нужен был он весь без остатка. Она хотела, чтобы он почувствовал ее желание и ласками успокоил ее.

— О Боже! — Это была не молитва, а проклятие.

— Скоро.

Фрэдди снова приподнял Кэтрин над собой, и она слегка расцарапала ему грудь. Он мягко улыбнулся, глядя в расширившиеся глаза жены, и лизнул языком мочку уха. Когда он опустил ее, обезумевшая от страсти Кэтрин схватила его голову и принялась так неистово целовать, что даже прикусила нижнюю губу.

А рука графа вновь была между ее ног, совершая туманящие голову движения. Каждое прикосновение отзывалось в нем немыслимой силы желанием поскорее взять ее, войти в нее так глубоко, чтобы она запомнила это мгновение до конца жизни. Но еще рано. Надо потерпеть.

— О Боже! — простонала Кэтрин. Его легкий стон слился с ее. Граф притормозил коня и снова приподнял Кэтрин.

— О Боже, пожалуйста! — Проклятие превратилось в мольбу.

— Бог не поможет, — страстно выдохнул граф, терпение которого было на исходе — Только я.

С этими словами он резко приподнялся, и Кэтрин упала на него всем телом. Оба вскрикнули. Фрэдди казалось, что бушующая в нем страсть разорвет его на части. Огромным усилием воли он подавил желание, которое уже отзывалось в нем физической болью, и остановил Монти. Граф отстранил от себя тяжело дышавшую жену и взглянул в ее широко распахнутые глаза. Его улыбка была легкой и насмешливой, жалкой и жестокой одновременно.

— Прошу прощения за мою забывчивость, дорогая, — произнес граф. — Я чуть не нарушил наш контракт. Ведь я не получил твоего официального разрешения, не правда ли?

Обида в глазах Кэтрин вызвала у него не жалость, а гнев. Не ей, а ему приходится ночами мерить шагами комнату, пытаясь успокоить себя и уснуть. Не она вынуждена глушить тоску бренди, чтобы не разрыдаться у разделяющей их двери. Если и она думает о нем, то вряд ли ее мысли доводят чуть ли не до безумия, как его. И не ей, а ему придется провести следующие несколько часов в мучительных размышлениях об этом происшествии! Сейчас самый удобный случай закончить наконец их игры и прекратить эти столкновения. Он горячо, отчаянно и бесполезно желал покончить с этой бессмысленной войной.

— Ты собираешься прикрываться от меня целомудрием, как одеялом, до тех пор, пока мы не состаримся, Кэтрин?

Его голос дрогнул, граф еле сдерживал себя от переполнявших его чувств. Она даже не понимает, каких невероятных усилий стоил ему этот поступок. Любой нормальный мужчина взял бы ее, избавился от этой муки, а потом стал бы задавать эти проклятые вопросы. Однако Фрэдди сомневался, что остался нормальным после первой встречи с Кэтрин.

— Для кого ты бережешь себя? — спросил он, стараясь смягчить довольно грубый и жестокий вопрос.

— По крайней мере я не растрачиваю себя, подобно вам, милорд, — произнесла Кэтрин, опуская подол платья. Она не смотрела на него. Щеки ее пылали то ли от страсти, то ли от стыда. — Или вы уже забыли ту грязную девку, с которой провели первую ночь после нашей свадьбы?