Команда, которую создал я - Александр Ермак
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Что б завтра же все переделал. О’кЭй?
Без нормального управления ее люди расслабляются. Мои сотрудники жалуются и устно, и письменно:
– Опять нас отдел исполнения заказов продинамил. Пришлось перед клиентом отвечать…
Вот она, записка: «По вине отдела исполнения заказов реклама опубликована меньшим форматом…».
Мальцев время от времени взрывался:
– Куда Щукина смотрит и каким местом думает?
Очень хотелось сказать ему, каким именно, но я молчал. Наблюдал и ждал. Анализировал. Заведующая отделом исполнения заказов Аверина посетовала мне:
– Да, мы уже действительно не справляемся с потоком рекламы, который от вас идет. Говорю об этом Щукиной. А она, вместо того, чтобы разобраться, помочь, только отмахивается: «Лучше работайте, о’кЭй?»…
Против Щукиной настроены уже и многие коллеги, и сами ее подчиненные. И недовольство свое они по разным каналам доносят не только до Кареки, но и до Шишкина, и до Протасова. Революционная ситуация назрела. Низы не хотят Щукину, верхи не могут ее убрать. Самое время мне возглавить путч, задвинуть Щукину себе за спину. И хорошо бы, чтобы именно она заварила скандальеро, выступила в роли зачинщика, разжигателя. А я бы оказался потерпевшей стороной. И весь гнев начальства обрушится тогда прежде всего на нее.
Да, можно было начинать боевые действия. Но Щукина по-прежнему избегала прямых конфликтов со мной. Что ж, я начал ее мелко провоцировать. Полагал, что рано или поздно женские эмоции возобладают над разумом. Капля мысли камень сердца быстро точит. Теперь в присутствии подчиненных Щукиной я говорю ей:
– Лариса, опять твоя служба не то объявление разместила в газете. Мой клиент просто в ярости…
– Лариса, посмотри – вот, мои подчиненные записку служебную написали. Из-за твоих людей потеряли всю прибыль с заказа…
– Лариса, твои люди перепутали дату размещения заказа. Я начальству пока не сообщал, думаю, ты сама разберешься…
– Ларис, ты разобралась по заказу, о котором я говорил?
– Лариса, ты изменила схему размещения?
Я надоедал ей, я досаждал ей. Изо дня в день. И она сломалась: написала служебную записку Кареке о незначительном промахе одного из моих людей. Боголюбов вызвал меня:
– Тут записка от Щукиной. Разберись, что там у тебя творится.
– Обязательно разберусь, – вежливо ответил я. Выйдя же из кабинета Кареки, рубанул рукой:
– Ага! Понеслась п… да по кочкам!
До эпизода с запиской я еще побаивался того, что в арсенале Щукиной есть нечто, чего не знаю, чего следует опасаться. Но теперь, когда Карека передал мне скандальный документик, понял, что все – это ее предел. Она перестала развиваться в работе и перестала бороться в агентстве сама. Все дальнейшие поступки Щукиной легко просчитываются, и ее уже можно не особенно бояться. Она предсказуема и, значит, достаточно беззащитна.
Да, Щукина, безусловно, умнее всех в своей службе. Она могла бы поспорить с моим Мальцевым, справиться с Гусаровым или, может быть, с Лавочкиным и Зайковским. Но дело в том, что у нас есть еще неплохие головы Юрзинова, Андрюшина, Шушкевич, всех других сотрудников, к тому же объединенные с моей, весьма поднаторевшей в агентских интригах.
Итак, Щукина объявила нам войну. Я был уверен, что, не смотря на помощь Кареки, она обречена. И потому подготавливаемая битва для меня не более, чем показательными учениями для подрастающих кадров. Они должны знать, как вести бюрократические войны, как побеждать в них.
Вечером собрал в «Баре» руководителей своих подразделений. Объявил:
– Плохой мир лучше хорошей войны. Но уж если война, так война. Сегодня вопрос стоит именно так: или Щукина, или мы. Начинаем операцию «Цунами». Мы должны смыть бюрократическим потоком цепляющуюся за Кареку Щукину. Смыть ее одну или их обоих… Фиксируйте абсолютно каждую задержку, неточность, ошибку в действиях сотрудников Щукиной или ее самой. Пишите мне служебные записки по каждому крупному случаю отдельно и по совокупности мелких еженедельно…
Записки полились потоком. Благо, придумывать ничего не надо было. Служба Щукиной по-прежнему работала плохо, и придраться к чему-либо было проще простого.
«С.Мамонтову от Юрзинова:
Прошу обратить внимание на несогласованное с клиентом изменение графика размещения заказа отделом исполнения заказов…»
«С.Мамонтову от Зайковского:
Прошу воздействовать на сотрудников отдела исполнения заказов, предоставивших неверную информацию по ценам по семи газетам из пятнадцати. В результате пришлось производить доплату за счет агентства…»
«С.Мамонтову от Тарасовой:
По вине отдела исполнения заказов не вышла в срок реклама клиента…»
«С.Мамонтову от Осокиной:
По вине службы Щукиной, не предоставившей вовремя необходимую информацию, сорвана подготовка квартального отчета…»
«С.Мамонтову от Мальцева:
Прошу разобраться с действиями отдела исполнения заказов. Это подразделение фактически подрывает работу моего отдела. Приведу лишь несколько случаев за последнюю неделю…»
Я отсылал эти записки дальше со своей визой.
«Генеральному директору Шишкину,
Первому заместителю Боголюбову.
Прошу оказать помощь службе Щукиной в исправлении ситуации…»
«Генеральному директору Шишкину,
первому заместителю Боголюбову
Прошу разобраться…»
«Генеральному директору Шишкину,
первому заместителю Боголюбову
Прошу обратить внимание…»
Я намеренно отсылал копию Шишкину. И чтобы Карека не зажал записки. И чтобы генеральный директор был в курсе происходящего. И чтобы в нем накапливались негативные эмоции по отношению к Щукиной.
Такой подход, конечно, раздражал Кареку. Но что он мог сделать? Только ворчал:
– Достал ты меня своими записками. Вы что там, сами между собой разобраться не можете?
А я ему спокойно:
– Да разобрались бы, конечно. Но Щукина же первая на меня записку накатала.
Война шла самая настоящая, по всем правилам. Продолжала работать разведка. Мы просматривали все документы лично Щукиной и ее отделов – благо, они большей частью просто валялись на столах. Андрюшин без труда взламывал защиту ее компьютера, и у нас оказывались остальные необходимые документы. К этому добавлялась информация, полученная от Кати, от других сотрудников агентства и службы Щукиной.
Так, я поручил Мальцеву переговорить с Тимофеевой из отдела Авериной о прохождении заказа компании, договор с которой заключила сама Щукина. Об этом же попросил поговорить Зайковского, но уже с Яковлевой – другой сотрудницей этого же подразделения. И на эту же тему сам задал несколько вопросов Щукиной. А вечером мы собрались, суммировали всю полученную информацию, сопоставили с имеющимися документальными данными и сделали вывод:
– Щукина вводит руководство в заблуждение. Этот заказ не дал никакой конкретной прибыли. То есть сотрудникам агентства пришлось работать в убыток… Записываем…
Было очевидно, что этот заказ Щукина проводит, исходя из своих собственных целей. Нечто похожее было и у меня, когда я разрабатывал финансовый проект «Шишкина-Лавочкина». Но Мамонтова разоблачить было некому, а вот Щукину – есть кому. Это нам раз плюнуть. Мы изучали все ее договоры, счета, платежные поручения на предмет финансовых нарушений или непрофессионального подхода к работе. Многие контракты Щукиной были непроработаны даже юридически. Ведь она обращалась за подписью к Кареке напрямую. Через голову юристов. Жаждущий любви и ласки Боголюбов, конечно, подписывал их. И тем самым ставил под удар не только Щукину, но и себя.
Также мы знали все, что она пишет руководству о нас. Знали и кто из начальства какие резолюции на эти бумаги накладывает. Это позволяло мне контролировать ситуацию, быть готовым к реакции Боголюбова, Шишкина, Протасова.
После активной разведдеятельности и подключения к делу начальства, мы начали работу по разложению коллектива Щукиной. Важно было деморализовать ее людей. Чтобы они не сопротивлялись, не помогали Щукиной, а смиренно сдались на милость победителя.
Поговорил с Печкиной из производственного отдела:
– Ты же умная девушка. И чего тебя Щукина держит на рядовой должности? У меня бы ты давно была заведующей отделом…
Во время обеда подсаживаюсь к Щукиной, которая сидит с Авериной. Невинно спрашиваю:
– А что, правда, вашу службу распускают?
– С чего ты взял? – возмутилась Щукина.
– Говорят, – жму я плечами, глядя в тарелку с супом.
– Ерунда, – вспыхивает Щукина.
А Аверина здесь должна задуматься: дыма без огня не бывает, раз Мамонтов Щукиной такое говорит.
Примерно такие же разговоры ведут Мальцев, Андрюшин, Зайковский с другими сотрудниками отделов исполнения заказов, производственного, спецпроектов. И буквально через несколько дней уже все агентство говорит о предстоящем роспуске службы Щукиной. Ее подчиненные нервничают, допускают еще больше ошибок и в своих мыслях о будущем явно отворачивают головы в сторону от начальницы. В мою?
