Легион «Альфа» - Ф Ришар-Бессьер

Великие боги! Что же происходит? Опять эти скользящие в толпе и рыскающие по моим следам тени… эти темные одежды… эти…

Одним махом я вскакиваю на платформу крутящейся карусели.

— Эй! Вы! Там!

Такое ощущение, что голос доносится изнутри хриплой шарманки… Раз… два… три… Раз… два… три… Раз… два… три… Вальс… Вальс… Смех и развевающиеся гривы карусельных лошадок… все волнообразно плывет в вечном движении…

— Эй, вы! Вы что, не слышите?! Нельзя ли поосторожней! Вы что, сумасшедший?..

Я с удивлением смотрю на человека, которого только что толкнул. Этот толстенький тип стоит посреди карусели.

— Ты совсем ослеп, парень!

Толпа исчезает… Вальс смолкает. Остается только дорога, которая кружится под ногами… Обжигающее солнце…

Визг шин на шоссе, и опять голос. Но другой.

— Эй, вы там! Что вы делаете? Вы же настоящий самоубийца!

Перед собой я вижу грузовик… голый торс высовывающегося из окошка шофера с лысой, блестящей, как яйцо, головой.

— Ну ладно. Что там у тебя случилось, парень? Ты не в себе?

Этот тип похож на добропорядочного отца семейства. Я даже представляю его себе в окружении кучи ребятишек, занятого пережевыванием теплого бифштекса. Вряд ли он думает о политических интригах в Сайгоне или Сан — Доминго.

Не знаю уж, почему я думаю обо всем этом, в то время как он широко распахивает дверцу кабины и жестом приглашает меня.

— Давай — ка, парень, забирайся сюда. Отдохнешь и забудешь о самоубийстве…

Колеса крутятся, и мы выезжаем из города. Никаких вопросов он мне не задает. Я только слышу, как он сквозь зубы проклинает жару. На остальное ему наплевать. На весь мир и на меня в том числе.

Я прихожу в себя, когда машина тормозит, и слышу голос человека, сидящего рядом:

— Дальше мне не по пути. Надеюсь, тебе уже лучше?

Я киваю, выхожу и дружески машу ему рукой.

Глава 18

Я размышляю. Ко мне возвращаются уверенность и мужество.

Однако меня все больше и больше мучает жажда. Оглядываюсь вокруг и вижу жилье.

Это маленький скромный коттедж, построенный посреди поля. Я замечаю также телефонную линию, выходящую из этого домика.

Конечно, первая мысль — позвонить Валери. Но я еще колеблюсь, взвешиваю риск и наконец решаюсь.

Вхожу во двор, где находится колодец. Осторожно передвигаясь, добираюсь до него.

Двор пуст. Вокруг никого не видно и ничего не слышно.

Больше я не могу противиться, хватаю ведро, опускаю его на цепи в колодец и зачерпываю воду.

С жадностью глотаю, опустив голову в холодную благословенную влагу.

Обернувшись, замечаю маленькую старушку, с удивлением на меня взирающую. Она в черном платье с белым кружевным воротничком. Старушка вовсе не кажется напуганной. Просто ее удивляет мое присутствие.

Я показываю на ведро.

— Извините, но так хотелось пить…

Она улыбается мне своим печеным личиком и тихонько говорит:

— Вода принадлежит только Господу Богу, а других хозяев нет…

— Вы очень любезны, матушка.

— А вы, наверное, очень устали, дружок?

— Да, пожалуй, что так.

Любопытно, что она даже, кажется, рада моему присутствию. Она поворачивается к двери в дом, откуда только что появилась еще одна старушка, копия первой, в такой же вышедшей из моды одежде.

— Гортензия, иди скорее сюда. Его нам послал Господь… Он пришел…

Вторая маленькая старушка пересекает двор, семеня ко мне.

— Слава Господу, — говорит она. — Мы вас ждали! Смотри — ка, Сесилия, он кажется совсем измученным. Бедный мальчик!

Я внимаю этим сумасшедшим старушкам, раскрыв рот.

Абсолютно ничего не понимаю…

— Извините, боюсь, что вы ошибаетесь… Я только хотел попросить…

— Идемте, идемте, — настаивает Сесилия, — не упрямьтесь. Наши пожелания Господь всегда удовлетворяет.

— Но что же это за желания?

— Мы просим Господа посылать нам каждую неделю самое несчастное существо, которое сейчас есть поблизости. И мы всегда находим таких на дороге. Правда, Гортензия?

— Конечно, всегда, Сесилия.

— И вот сегодня — это вы.

Я не смог сдержать улыбки.

— Хорошо, но только позвольте мне воспользоваться вашим телефоном. Мне нужно сделать один звонок.

Лица их несколько омрачаются, но Сесилия оказывается более решительной.

— Но у нас так много вкусных вещей, которыми мы вас угостим… Гортензия только что испекла пирог с яблоками, очень вкусный пирог. А еще торт с вишнями… Вы ведь не откажетесь?

Думая о Валери, я машинально киваю.

Старушки влекут меня в коттедж и вводят в довольно просторную гостиную, обе счастливые и удовлетворенные. А я тут же замечаю в глубине телефонный аппарат.

Обязательно попытаюсь им воспользоваться в первый же удобный момент, так как мне наплевать на все на свете яблочные пироги и торты с вишнями, вместе взятые.

Сложность обстановки заставляет меня спешить, а тут еще вдруг раздается полицейская сирена.

Я подскакиваю к окну.

Посреди двора в облаке пыли только что затормозил черный полицейский «крайслер». Из него выходят двое полицейских в форме и, оглядевшись, направляются к коттеджу.

Теперь я не испытываю ни малейшего колебания.

Хватаю в охапку Сесилию и прижимаю ее к стене за дверью.

— Не шевелитесь, и я не сделаю вам ничего дурного.

Я закрываю ей рот ладонью, чтобы сдержать рвущийся крик, затем бросаю Гортензии:

— Они ищут меня. Запомните, вы никого не видели. Поняли?

Вижу, как бледнеет бедная старушка, замирая с вишневым тортом в руках.

— Идите откройте. Да поторопитесь же!

Она неуклюже повинуется, и через щель я вижу полицейских.

Раздаются приветствия, потом голос блюстителя закона:

— Тысяча извинений, уважаемые дамы, но мы ищем человека, скрывающегося в этих местах. Брюнет в сером костюме. Не видели ли вы здесь кого — либо, подходящего под это описание?

— О! Нет, нет… я не знаю… никого не видели…

— Хорошо. Но будьте внимательны, — рекомендует он. — Если что — то заметите, то сразу предупредите полицию.

— Да, да… Конечно… Наверное, это какой — нибудь убийца?

— Хуже. Опасный сумасшедший. Он бежал сегодня утром. Но мы его, конечно, найдем, так что не беспокойтесь. До свидания…

Гортензия захлопывает дверь, а я отпускаю Сесилию.

Черный «крайслер» во дворе издает оглушительный рев и исчезает.

Подавшись назад, старушки прижимаются друг к другу и смотрят на меня округлившимися от ужаса глазами.

Впрочем, я не собираюсь ничего объяснять им, а сразу бросаюсь к телефону.

— Телефонный справочник? Где справочник?

Дрожащей рукой Сесилия показывает на маленький секретер справа. Нахожу справочник, отыскиваю номер Ватсонов и набираю его. Через пять секунд узнаю голос Валери.

— Роберт, что случилось?

— Некогда объяснять. Они прищучили меня несколько раз, но я сумел выпутаться.

— Где ты?

Я описываю ей коттедж и в нескольких словах сообщаю о том, что случилось по дороге.

— Ладно, оставайся на месте. Никуда не уходи. С наступлением темноты я постараюсь добраться до тебя.

— А как же быть с бензином?

— Я нашла тут на дне одной из канистр три — четыре литра… С ними доберусь до ближайшей колонки…

— Хорошо, но не заезжай на колонку «Шелл». Я потом тебе объясню почему…

— Хорошо… Жди меня…

Я вешаю трубку и вздыхаю. Мне остается только молиться, чтобы Валери повезло. А пока нужно убить время.

Бог знает, как медленно оно тянулось. Старушки так и остались сидеть в углу, прижавшись друг к другу. Я все спрашивал себя, не заставит ли их это приключение отказаться от просьб к Господу по удовлетворению еженедельных желаний.

Наконец наступила ночь, а я сделал уже несколько тысяч шагов, меря гостиную вдоль и поперек, когда раздался шум мотора. Я выглянул и узнал Валери за рулем «бентли».

Облегченно вздохнув, я улыбнулся Гортензии и Сесилии.

— Спасибо вам за все, а отдельно за пирог и торт. Они были великолепны.

Глава 19

Я все спрашивал себя: как мы доберемся до Вашингтона?

Мы уже объехали четыре поста заграждения, пробираясь какими — то окольными путями и теряя драгоценное время. К тому же я вынужден был оглушить одного типа, у которого мы спрашивали дорогу и который в свете фар тут же узнал нас.

Повсюду были расклеены объявления о розыске с нашими черно — белыми портретами и обещанием награды за поимку.

Радио тоже все это время не переставало передавать наши описания, но все усилия по розыску концентрировались, как мы поняли, в направлении канадской границы.

Почему? Я и сам не знаю… Но, похоже, судьба пока благоволила нам.