ЖЕРНОВА ИСТОРИИ - Андрей Колганов

- Вы в своей борьбе с частником не желаете опираться на улучшение своего торгового аппарата, а рассчитываете только на административное давление. Поэтому сокращение частной торговли происходит быстрее, чем растет оборот госторговли и кооперации, что приводит к ухудшению снабжения населения. На этот, что ли, результат вас нацеливает партия?

Решено было окончательный текст заключения комиссии доработать и обсудить на следующей неделе. Под занавес заседания Валериан Владимирович встал и произнес:

- Товарищи! На сегодня наша с вами работа закончена. - И добавил торжественным тоном:

- Поздравляю вас с наступающей седьмой годовщиной нашей революции!

Когда по окончании совещания все уже начали расходиться, Куйбышев вдруг обратился ко мне:

- Виктор Валентинович, можно вас на минутку?

Подойдя к председательскому мест, вопросительно гляжу на наркома РКИ.

- Виктор Валентинович, - говорит Куйбышев, - вы неплохо себя показали в комиссии, не стали замазывать грешки собственного ведомства, подобно некоторым другим товарищам… - он взял коротенькую паузу, и огорошил меня заявлением:

- Есть мнение поддержать вашу кандидатуру на пост начальника Контрольно-ревизионного управления НКВТ. Красин не возражает. Как, потянете?

Красин не возражает? Вот это новость. Ведь помнится, он сам мне объяснял, что хотел бы видеть меня на этом месте, но не хочет ссориться с влиятельными людьми… Как же он вдруг переменил мнение? Странно это. Вслух же говорю:

- Если партия считает это необходимым, - постараюсь оправдать доверие.

- Вот и отлично. Там у вас многим надо гайку подтянуть. - Кивком головы Валериан Владимирович дает понять, что разговор окончен.

Сразу после праздника, который я провел с Лидой (даже на демонстрацию сходил с нею вместе в колонне ВСНХ), было назначено заседание коллегии НКВТ. Там я докладывал о командировке на Дальний Восток примерно то же, что говорил в ЦКК. Но вот реакция членов коллегии стала для меня, мягко сказать, неожиданной.

Член коллегии, а заодно и председатель Центросоюза, Лев Михайлович Хинчук, был страшно недоволен моей критикой деятельности Дальцентросоюза:

- Вы не желаете принимать во внимание объективные обстоятельства, создающие крайне тяжелые местные условия для работы наших товарищей на Дальнем Востоке! - почти не сдерживая себя, выкрикивал Хинчук. - Не надо недоработки вашего собственного отдела, срывающего экспортную программу по ДВО, пытаться заслонить раздуванием чужих недостатков!

Ну, это еще можно было как-то понять. Но вот с какой стати ополчился на меня Петр Лазаревич Войков, почти ровесник меня нынешнего, моложавый человек с кудрявыми волосами, бывший начальник таможенного управления, а сейчас входивший в коллегию как председатель смешанной советско-польской комиссии по реализации Рижского договора 1921 года?

- Вместо того, чтобы ставить вопрос перед вышестоящими инстанциями о содействии работе таможенных органов и Дальвнешторга, об укреплении их материальной базы, о расширении кредитования импорта, товарищ Осецкий ни с того, ни с сего, предлагает нам некую панацею от всех проблем с контрабандой в виде предоставления полной свободы частному торговому капиталу! - Петр Лазаревич прямо-таки пылал праведным гневом. - Вы не патриот НКВТ! Вы не заботитесь о престиже собственного ведомства! А ваша любовь к частнику вообще ни в какие ворота не лезет! Перед нами стоит задача вытеснения частного капитала из торгового оборота, а вы его предлагаете поощрять!

Интересно, что это его так проняло? Неужели дело в упорных слухах, что Петр Лазаревич нечист на руку в отношении доходов от сбыта ценностей для закупок хлеба в голодном 1921 году, да и по расходованию валютных ассигнований, проходивших через его руки в последующие годы, к нему есть аналогичные претензии? Может быть, его испугало мое возможное назначение на должность начальника КРУ НКВТ?

- Петр Лазаревич! Мне всегда казалось, что партия поставила нас на работу в НКВТ для того, чтобы мы отстаивали тут общие интересы Советской республики, а не ведомственные позиции собственного наркомата! - бросаю ему в ответ.

- Прекратите эту демагогию! Вы что тут хотите изобразить - что вы тут один за государственные интересы болеете? - раздались озлобленные выкрики с мест. Ну и ну, кажется, я крепко попал… Вот только пока непонятно, почему.

Не отставал от Войкова и Яков Станиславович Ганецкий, бывший недавно торгпредом в Латвии, а с 1923 года одновременно состоявший в коллегии НКИД. Филиппики этого хорошо одетого джентльмена с полноватым жизнерадостным лицом и постепенно отступающей ото лба к затылку шевелюрой были менее определенны, но произносились с таким же азартом:

- Виктор Валентинович! - вещал он, как будто произносил речь с трибуны (хотя никогда не числился среди ораторов). - Доколе вы будете вести свои дела таким манером, что каждый раз противопоставляете себя коллективу наркомата? Почему вы поторопились вывалить перед ЦКК свою личную точку зрения, нимало не озаботившись тем, чтобы согласовать ее с нами, с вашими товарищами?

"Доколе ты, Катилина…" - сразу вспомнилось мне начало одной из речей Цицерона. Все-таки у нас было схожее гимназическое образование. Ага, "у нас". У меня с Осецким, да. А что? Теперь оно у нас общее. Как и мое высшее…

Борис Спиридонович Стомоняков, наш торгпред в Германии, с которым я познакомился во время командировки в Берлин, недавно стал заместителем Красина. Отводит глаза, мнется, смущается, но все же мычит нечто невнятное под стать общему настрою:

- Полагаю, что товарищу Осецкому надо сделать выводы из той товарищеской критики, которая тут прозвучала. Столько лет работы в наркомате, еще с 1919 года, и за все это время не суметь сработаться с коллективом… Одни конфликты и недоразумения…

Не стал бросать в меня камень Константин Матвеевич Шведчиков, который в НКВТ ведал делами, касающимися материального снабжения агитационно-пропагандистской работы - обеспечением бумажной, полиграфической и кинопромышленности, - и был тесно связан с Агитпропом ЦК. Однако и в защиту мою он особо распространяться не стал, бросив лишь:

- Мне кажется, вся эта шумиха - не по делу. Надо предложения Осецкого рассмотреть с практической точки зрения, а не выкрикивать лозунги.

Вился ужом, но все же присоединился к общему хору и Александр Антонович Трояновский, с которым я был неплохо знаком по работе в АРКОСе. Кстати, он и сменил меня на посту председателя АРКОСа в Лондоне, по моем возвращении в Москву в 1923 году. Ему, как и Стомонякову, было очевидно неудобно оказаться на стороне моих хулителей, и он точно так же прятал глаза, однако проговорил:

- Да уж, Виктор Валентинович, с частным капиталом - это вы куда-то не туда размахнулись. Не ожидал от вас такого, право слово, не ожидал. - И, неожиданно ожесточившись, заговорил более жестко:

- Нам такая линия на сдачу позиций частному капиталу в наркомате не нужна!

- Верно! - поддержали его еще два или три голоса.

Замнаркома, Варлаам Александрович Аванесов, был гораздо более сдержан:

- Ах, голубчик, - сочувственным и одновременно наставительным тоном ворковал он, - ведь я же вас предупреждал, что со своей неумной прытью вы все время готовы наломать дров. Ну, что же нам с вами делать? Сколько же можно вас воспитывать? Мы ведь тут в няньки вам не нанимались. Видать, придется переходить к определенным выводам. Жаль, ах как жаль! Вы ведь могли бы много полезного добиться для наркомата.

Недавно вернувшийся на свой пост замнаркома после краткого пребывания в наркомате финансов Моисей Ильич Фрумкин (это его я замещал в должности и.о. замнаркома), тоже нашел, чем меня уколоть:

- То, что вы предлагаете, товарищ Осецкий, - это шаг к подрыву монополии внешней торговли. Сколько нам пришлось бороться, чтобы отстоять, в конце-концов, этот незыблемый принцип пролетарской диктатуры. И нате - появляетесь вы и хотите нас уговорить, чтобы мы сдали эти позиции!

Странно. Более, чем странно! Фрумкин никогда не числился среди ярых приверженцев монополии внешней торговли, скорее наоборот. У него было немало столкновений с Красиным как раз на этой почве. С чего бы вдруг он решил перекраситься из Савла в Павла?

Красин, молчавший все это время, наконец, вступает в разговор:

- Хорошо, - говорит он, - позиции, кажется, определились. Предлагаю внести в предложения товарища Осецкого поправки, направленные на обеспечение нашей линии по вытеснению частного капитала и неуклонного проведения монополии внешней торговли. С этими поправками предлагаю принять тезисы товарища Осецкого в целом. Ставлю на голосование. Кто за? Против? Воздержавшиеся? Принимается большинством голосов при одном голосе против и двух воздержавшихся. Переходим к следующему пункту повестки дня…

Вот тоже странно. Ругали ругательски, а всего один голос против.