От кочевья к оседлости - Лодонгийн Тудэв

— Неужто в этих местах водится нечистая сила? — неуверенно предположил Сумъя. Остальные его засмеяли — нынче черти только в сказках остались.

— Чойнроз, ты, когда выходил, ничего подозрительного не заметил? — спросила вдруг Ундрах.

— Нет, все было спокойно.

Магнай предложил вернуться в красный уголок и продолжить прерванный вечер.

— Мы все равно дознаемся, что это было! — пообещал он.

Никто не хотел садиться вблизи окон, особенно девушки. Они сбились в стайку в центре комнаты, украдкой поглядывая на дверь. Снова зажгли свечи. Только теперь все заметили, какие причудливые тени играют на стенах и какая мрачная темь заглядывает в окна. Кое у кого разыгралась фантазия. Магнай прислушался. Его тонкий слух уловил цокот конских копыт.

— Сюда кто-то едет!

На него посмотрели недоверчиво, но Магнай не ошибся. Вскоре Дооху и ветеринарный врач Бэгзжав появились в красном уголке.

— Можно к вам? — спросил председатель. — Вас можно поздравить, ребята, — хороший дом построили и в сроки уложились. Молодцы!

— Чего это вы сгрудились так тесно? Что тут у вас происходит? — спросил Бэгзжав.

Магнай вкратце рассказал им о загадочном происшествии.

— Как же вы не услышали, когда мешок волокли к дверям? Он ведь тяжеленный, на весу не донесешь, — сказал Дооху.

— Не заметили, — вздохнул Магнай. — Шумно у нас было.

— И мы по дороге не заметили ничего подозрительного, — вставил ветеринар.

Дооху и Бэгзжав переглянулись. Оба они встревожились, но старались не показать вида.

— Необъяснимых явлений не бывает. Отложим разгадку этого случая до утра, — постарался успокоить бригаду Дооху. — Смотрите-ка, что я привез! — С этими словами он достал большой кулек мятных конфет. — Хоть вы и взрослые, но от сладенького небось не откажетесь.

Незаметно догорели и с тихим шипеньем погасли свечи.

— Пора спать, — решительно заявил Дооху. — На завтра назначено собрание бригады, для которой вы построили это прекрасное здание. Стыдно будет, если появятся первые араты, а вы еще будете сны досматривать.

Магнаю Дооху украдкой посоветовал сделать так, чтобы молодежь о ночном происшествии помалкивала до поры до времени. Со своей же стороны, пообещал все разведать.

На другое утро самым первым спозаранку явился на бригадную усадьбу старый Пил. Уж его восторгам конца но было. Новенькое здание, сиявшее в ранних лучах яркого солнца, возникло здесь, в захолустье, словно по волшебству. Старик обошел кирпичное здание со всех сторон, ощупал стены, оконные рамы.

— Это — только первая ласточка, — сказал на митинге Дооху. — Скоро в каждой бригаде мы построим не только красные уголки, но и крытые загоны для скота. Причем для маток — отдельно, для молодняка — отдельно. В каждый бригадный центр проведем электричество и телефон.

— Неужели это возможно? — не выдержал Цамба. — Ведь в некоторых сомонных центрах электричества еще нет, а мы уже о бригадных центрах речь ведем.

— Вечно ты во всем сомневаешься, Цамба, — толкнул его в бок старый Пил. — Разве ты еще не усвоил, что наш председатель слов на ветер не бросает? Сидел бы уж лучше и помалкивал.

А Дооху тем временем продолжал рисовать перед аратами заманчивые картины недалекого будущего.

РАДОСТИ И ПЕЧАЛИ ДООХУ

Дооху опять получил вызов в аймак. Привыкший в последнее время к тому, что подобные вызовы не предвещают ничего хорошего, он поначалу не испытал ничего, кроме недоумения. Его приглашали на съезд передовиков сельхозобъединений. Именно его, переведенного из членов партии в кандидаты. Не связано ли это с недавним визитом в его объединение секретаря аймкома и председателя аймачного исполнительного комитета? Они обстоятельно и придирчиво знакомились с ведением дел в объединении «За коммунизм» и, казалось, остались довольными. Мало того, с секретарем аймкома Дооху имел долгий откровенный разговор. Дооху сказал секретарю, что его что-то постоянно гложет, словно сидит в самой глубине сердца заноза. Похоже, после этой встречи секретарь переменил свое отношение к Дооху. Он даже намекнул на то, что не уверен в справедливости наложенного на него, Дооху, взыскания. И вот приглашение на съезд. Значит, ему доверяют.

Вместе с Дооху должен был ехать и секретарь партячейки объединения товарищ Сурэн. Он тоже был делегатом съезда.

Поздним вечером председатель пошел к Сурэн у сообщить эту новость. Он застал его за неторопливым вечерним чаепитием. У Сурэна редко выдавалась свободная минута, чтобы вот так спокойно посидеть за чашкой чаю. При виде председателя он даже переменился в лице. Уж коли Дооху явился к нему в столь неурочный час, значит, случилось что-то нехорошее.

— Присаживайся к столу, — пригласил он гостя. — В кои-то веки почаевничаем вместе.

— С удовольствием!

Хозяин усадил председателя на почетное место, двумя руками почтительно подал чашку, полную ароматного, круто заваренного чаю, разбавленного жирным молоком.

Дооху с наслаждением сделал несколько больших глотков, зажмурился от удовольствия. Только сейчас он вспомнил, что сегодня не успел пообедать, и жена опять будет на него за это сердиться.

— Значит так, — сказал он. — Мы с тобой завтра едем в аймак, а оттуда почти сразу же на аэродром.

— Да что случилось?

— Нас посылают на съезд передовиков сельскохозяйственных объединений.

— Ох! — засмеялся Сурэн. — Что же ты сразу не сказал, Дооху? Я ведь решил, что у тебя снова неприятности. Утешать собирался.

— Не надо меня утешать, — нахмурился Дооху. — Собирай вещички, выезжаем чуть свет.

— Выходит, успехи нашего объединения сами за себя говорят, — довольно улыбнулся Сурэн. — Что ж, это справедливо. — Он хотел было добавить, что он как секретарь партячейки не сидит сложа руки, безучастно наблюдая, как несправедливо обходятся с председателем, но воздержался — Дооху раз и навсегда запретил Сурэну заступаться за него. И тому стоило немалых усилий, чтобы украдкой отлучиться в аймак, потолковать с ответственными работниками. Он всячески пытался переменить мнение руководства о Дооху. Выдвижение председателя на съезд передовиков показалось Сурэну добрым знаком.

— Правда все равно восторжествует, — осторожно начал он, но тут же осекся, заметив, как тотчас посуровело лицо его друга. — Ну, не буду, не буду, извини…

На аймачном аэродроме царило многолюдье и суета, как всегда перед отбытием очередного рейса. Сейчас улетавших было меньше, чем провожающих, — у Дооху чуть не полгорода было друзей и знакомых. Один из его бывших сослуживцев, желая подбодрить друга, украдкой шепнул ему на ухо:

— Слыхал я, на съезде будут многих награждать, и тебя в том числе. Так что заранее поздравляю, — и сунул ему в руки сверточек — три пачки папирос и бутылку водки. — Обмоешь награду!

— Какие там награды! — отмахнулся Дооху, но подарок взял, не обижать же человека.

А спустя несколько часов самолет приземлился на улан-баторском аэродроме. Делегатов усадили в специальный автобус и отвезли в гостиницу. Дооху