От кочевья к оседлости - Лодонгийн Тудэв
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Здравствуйте, — произнес в трубке звонкий женский голос — С кем я говорю?
— С Дооху.
— Вы-то мне и нужны! Сейчас за вами приедут. Вас ждет министр сельского хозяйства.
Дооху обескураженно опустил трубку на рычаг. Какие новые беды сулит ему этот вызов?
— Что с тобой? — встревоженно спросил Сурэн, выходя из ванной и сразу же уловив перемену в настроении своего друга.
— Меня вызывают в министерство…
Вопреки дурным предчувствиям Дооху министр встретил его радушно, как старого знакомого. Крепко пожал руку, усадил в глубокое мягкое кресло, поинтересовался самочувствием.
— Постоянно слежу за вашим объединением, — сказал он наконец. — Дела у вас, кажется, идут отлично, есть интересные начинания, уже давшие неплохие результаты. Знаете, зачем я вас пригласил к себе? Хочу, чтобы вы на съезде выступили с сообщением о своей работе. Времени у вас, конечно, маловато, чтобы подготовиться, но ведь еще вечер впереди.
— И целая ночь, — улыбнулся Дооху. — Только я не очень умею речи говорить.
— Будете выступать одним из первых, а таких обычно слушают внимательно. — И министр лукаво улыбнулся, помолодев на добрый десяток лет.
В гостиницу Дооху вернулся пешком, стараясь по дороге собраться с мыслями. Как лучше построить выступление, с чего начать, на чем остановиться подробней? После беседы с министром он чувствовал себя так, словно в него влились новые силы. На душе у него было светло и радостно. Хотя Дооху был не из тех, кто легко впадает в уныние, в последнее время он слишком часто хмурился и замыкался в себе. Наконец с него словно спали тяжкие оковы.
Доклад председателя объединения «За коммунизм» прошел с большим успехом. В перерывах между заседаниями к нему то и дело подходили знакомые и незнакомые люди, поздравляли, что-то переспрашивали и уточняли. «Нет, не зря ты, Дооху, вложил всю душу в свое детище, — говорил он сам себе. — Вот и твой опыт пригодился другим. А не в этом ли истинный смысл всех наших деяний на земле?»
На второй день работы съезда во время утреннего заседания дежурный отыскал в зале Дооху.
— Вас просят выйти ненадолго.
Дооху удивился, но последовал за дежурным. В холле его ожидал какой-то человек и сразу приятельски протянул ему руку. Взаимное рукопожатие было крепким, словно залог грядущей дружбы. Дооху с интересом присматривался к незнакомцу. Определенно, ему не приходилось встречать это лицо с мягкими чертами и неожиданно твердой складкой резко очерченных губ. Темные глаза доброжелательно поблескивали за стеклами круглых очков. Почему же оно кажется ему знакомым?
— Позвольте представиться, — сказал человек. — Меня зовут Доржпалам, я — писатель. Извините, что отрываю от дел, сам едва улучил минуту, чтобы познакомиться с вами лично. Я вчера слышал ваше выступление. Сегодня оно опубликовано в «Унэн». Как, вы еще не видели? — Он протянул Дооху газету, где был напечатан текст его выступления и фотография крупным планом. И когда только успели его сфотографировать? Ага, на трибуне. Он так увлекся, что и не заметил.
— Спасибо вам, — горячо поблагодарил Дооху писателя, искренне радуясь приятной новости.
— Я прочел ваше выступление с особым интересом, — продолжал Доржпалам, — ведь я недавно побывал в ваших краях, заезжал в объединение, правда, ненадолго. Вы были в отъезде, не то познакомились бы раньше, мне очень хотелось этого. Я много наслышан о вас. Вы — замечательный человек.
Доржпалам говорил так горячо и искренне, что Дооху не мог не проникнуться к нему расположением, хотя в общем-то терпеть не мог восторженных похвал в свой адрес.
— Я не задержу вас долго. Дело в том, что я написал очерк о вашем объединении. Он должен выйти в завтрашнем номере «Унэн». Так вот, прочитайте его и, пожалуйста, выскажите мне свое мнение. Ладно? А теперь до свидания, до скорой встречи.
Доржпалам так стремительно покинул председателя, что тот едва успел бросить ему вслед:
— До скорой встречи!
Некоторое время Дооху еще стоял в вестибюле, разглядывая забытую писателем газету. Наконец он сунул ее в карман и подумал: «Оставлю ее себе». Вернувшись в зал, он еще долго перебирал в памяти подробности этой короткой встречи. Если б только он мог предвидеть, что этот человек оставит прекрасный след не только в его памяти, но и во всей судьбе!
Одного не мог взять в толк председатель: отчего лицо писателя с первого взгляда показалось ему знакомым? И вдруг его осенило. Да ведь он читал когда-то у них на курсах лекцию по литературе! От этого воспоминания Дооху стало приятней вдвойне. Выходит, Доржпалам не только писатель, но и учитель.
Дооху стоило некоторого труда отвлечься от собственных мыслей и вникнуть в суть нового выступления. Один за другим сменяли друг друга ораторы на сцене. Они искренне, чистосердечно делились с товарищами своими трудностями, рассказывали о своих достижениях. Дооху не покидало ощущение собственной причастности к великим делам и свершениям. Он совершенно позабыл о личных обидах и неприятностях. Отсюда, из зала съезда, они казались мелочными и легко преодолимыми.
На съезде был принят новый устав сельхозобъединений, предусматривающий более значительные отчисления в неделимые фонды, чем прежде, увеличение норм выработки трудодней, сокращение численности личного скота и многое другое. Как руководитель, Дооху не мог не оценить значимости этих перемен в уставе. Все они были направлены на то, чтобы укрепить общественное производство, соразмерить личные и общественные интересы тружеников сельского хозяйства. Новый устав также расширял возможности председателя. Развитие и укрепление неделимых фондов покажет аратам, что все, созданное ими, служит всеобщему благу. В хозяйстве появятся новые дома, больше техники, облегчится труд, станет современным быт.
Из каждого выступления Дооху почерпнул что-то важное для себя, его блокнот заполнился важными записями. Будет над чем подумать по возвращении домой.
На другой день состоялось вручение государственных наград. Дооху знал, что его нет в числе награжденных, и не испытал по этому поводу огорчения, однако всякий раз, когда слышал чье-нибудь знакомое имя, особенно если знал, что этот человек проработал в сельском хозяйстве значительно меньше его, он чувствовал словно бы слабый укол в сердце. Он втайне надеялся еще на что-то. Зато когда Сурэну вручили орден «Полярной звезды», он искренне обрадовался, Дооху усмотрел в этой награде косвенное признание своих собственных заслуг — ведь они с Сурэном трудятся бок о бок, и в достижениях объединения есть их общая заслуга. Он от всей души поздравил друга, но тот выглядел смущенным.
— Спасибо тебе, Дооху, за теплые слова, но, скажу по чести,
