Доверие - Димитр Ганев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Честное слово, разыграю, как артист. Отец в это время, вероятно, будет бриться. Рука у него дрогнет, и он непременно срежет себе под ухом родинку. До сих пор он считал меня легкомысленным. Теперь я имею право на мужской разговор на равных. Нет отца, нет сына, нет ни полковника, ни рядового. Разговор между воинами. Как об этом сказал Бурма: «Перед долгом все равны!»
После этого, может быть, навещу своих однокурсников. Да зачем их смешить этой стриженой головой! Они специально отложили сдачу экзаменов, чтобы хоть немного отсрочить службу в армии. Надеются на чудо. Чудес не бывает, дорогие товарищи! К концу года придет и ваш черед. Там вас встретит ефрейтор Милко Тимов — Профессор, так его окрестили. Много забот доставили мне мои новые приятели. О чем они меня только не спрашивают — о модерновой музыке, о Брэдбери и Станиславе Леме. Настоящие парни, мечтатели и оптимисты, — для них следует потрудиться. День-другой посижу в Национальной библиотеке и найду ответ на все их вопросы. И начну отвечать, как только вернусь. Бурма ждет этого не дождется. Подумав о, нем и о других товарищах, я улыбаюсь. А девушка, которая едет со мной в купе и сидит напротив, думает, что подсмеиваюсь над ней, и снова начинает одергивать свою коротенькую юбочку. Проснулась ее бабушка и осуждающе смотрит на нее: «Ох уж эта мне мода, даже срам нечем прикрыть».
Я важно вытаскиваю пачку сигарет, прошу у бабушки разрешения курить и любезно протягиваю сигареты девушке. Очень мне хочется с ней поболтать. Я не надеялся, что за это время, пока мы выкурим по сигарете, что-то произойдет. К тому же мне нужно выходить на станции Подуяне.
КУКУШКА
Иногда в жизни случаются самые невероятные события, которые надолго остаются в нашей памяти. Веселые или грустные воспоминания живут в нас, и, когда душа скучает по радости, мы мысленно возвращаемся в прошлое.
Вот и сейчас я слышу, как мягко звенят хрустальные бокалы, быстро поднимается настроение компании. Вижу, как под потолком обыкновенный трехламповый светильник заволакивает мгла табачного дыма.
Вряд ли есть необходимость вспоминать, как мы попали в эту шумную и, без преувеличения, несколько распущенную компанию. Речь пойдет о моем приятеле лейтенанте Ванкове. Все присутствующие были серьезные люди — молодой хирург Венев из окружного госпиталя, инженер Колев с химического завода, три его знакомые девушки и приятельница доктора с белым, как мрамор, лицом. Видел я их впервые. Самой неприятной из них, несимпатичной была та, которая сидела напротив лейтенанта Ванкова. Щуплая, с плоской грудью, яркими светлыми волосами и темными кругами под глазами. В глазах Луничавы — так ее звали — скрывалась какая-то отталкивающая холодность, и это заставляло меня отворачиваться всякий раз, как ее взгляд останавливался на мне.
Магнитофон непрерывно выдавал ритмы, которые утомляли и раздражали меня. Все время хотелось попросить хозяина выключать магнитофон, чтобы не кричать при разговоре и дать отдохнуть нервам, но все опасался вызвать недовольство подвыпившей компании.
Кажется, эта музыка и лейтенанта Ванкова раздражала — он встал и открыл окно. Потом спокойным шагом прошел через зал и остановил невыносимый звуковой поток. Ощутив тишину, все собравшиеся повернулись к нему. Он посмотрел на нас взволнованно, с какой-то необъяснимой грустью, сказал:
— Друзья! Журавли улетают! Послушаем их на прощание. — И высунулся в окно.
Неожиданно для меня все встали, с интересом выскочили на террасу и замолчали. Когда шум автомашин внизу несколько утих, ясно послышались голоса птиц, улетающих на юг. Долго пришлось бы нам прислушиваться, но тут инженер Колев крикнул:
— А наша стая здесь скучает! Прошу всех к столу.
Расселись шумно у стола, и он наполнил бокалы.
— Выпьем не за улетающих птиц, а за остающихся на родной земле! — предложил он.
Зазвенели бокалы, но этот звон ничем не напомнил тот призывный крик журавлей, скрывшихся во мгле ночи.
— Я люблю голубей! — смущенно призналась одна из девушек, глядя на нас взглядом, просящим поддержки.
— Когда я был гимназистом, держал на чердаке два десятка голубей, — пробормотал сочным басом доктор Венев. — Но однажды у нас кончились продукты, и мы их всех съели.
Присутствующие фыркнули и опять утихли.
— А я очень люблю кукушку! — вызывающе заявила Луничава и до дна выпила бокал.
— Ну и сокровище! — возразили ее приятельницы. — Кукушка, разве это птица!
— Настоящая дармоедка и лентяйка. Она не только не вьет гнезда, но и подбрасывает свои яйца, чтобы их высиживали другие.
— Модерновая птица, современная, — попытался сострить я.
— А видел ли кто-нибудь из вас кукушку? — со злостью спросила Луничава. — Я бьюсь об заклад, ставлю тысячу против ста, что никто не видел! А я видела. Закуковала где-то кукушка, и весь лес слушает ее! Разве это не вызывает у вас положительных эмоций? На голоса других птиц можешь не обратить внимание, а закуковала кукушка — непременно послушаешь!
Луничава была права, но мне очень хотелось поддразнить ее.
— Под ее кукование собираются на свадьбу, когда женятся старые холостяки или выходят замуж старые девы! — возразил я.
— И еще! Сколько раз прокукует кукушка, столько лет остается тебе жить на этом свете! — добавил, смеясь, Ванков и наполнил пустой бокал девушки. — А по-моему, это чистейшая глупость. Будьте здоровы!
— Прошу вас не быть таким категоричным в своих суждениях! — возразила ему Луничава.
— И все-таки никак не вяжется это с нашим временем! — спокойно говорил ей Ванков, стараясь вилкой открыть бутылку с газированной водой. — Человек летает в космос и слушает, сколько раз ему прокукует кукушка! — усмехнулся он.
Его пальцы держали вилку как-то неловко, и он никак не мог открыть бутылку.
— Вот, пожалуйста! — Совсем по-мужски откупорив другую бутылку, Луничава грубо запихнула ее ему в руки. — Может быть, теперь согласитесь, что в былые времена мужчины голыми руками разрывали пасть льва и одним ударом разбивали череп быка… А теперешние мужчины не могут справиться с бутылкой лимонада!
И тут вдруг наступила тишина. Я взглянул озадаченно на Ванкова. Зная его строптивый характер, боялся, что может возникнуть скандал и хорошее настроение компании будет испорчено. Его смуглое лицо стало бледным.
— И нынешние мужчины тоже имеют свои достоинства! — проговорил он примирительно, отпив глоток из бокала.
— Несомненно! — продолжала задиристо Луничава. — Например, восхищаются курлыканьем журавлей, отпускают длинные волосы.
— Дора! Ты не права! Совершенно верно, в наше время человек чаще должен смотреть на журавлей, чтобы не
