Отрезок пути - Iris Black

– Когда ты последний раз нормально спал, Невилл? – интересуется Фиренце, проницательно глядя на меня.

– Ну… хм… недавно, – уклончиво отвечаю я. Ведь правда же – недавно.

– Возьми шкуры и ложись, – командует он, указывая куда-то вглубь пещеры.

Только я собираюсь спросить, что он имеет в виду, как вдруг замечаю в самом дальнем и неосвещенном углу разложенные шкуры животных – вероятно, тех, которых наш бывший преподаватель прорицаний уже успел употребить в пищу.

Извинившись перед кентаврами и попросив Хагрида непременно разбудить меня вовремя, я пересекаю пещеру и, скинув ботинки и мантию, с наслаждением вытягиваюсь на мягком, остро, но приятно пахнущем мехе. Некоторое время я еще различаю тихие голоса Фиренце и Ронана, перемежающиеся с громким шепотом Хагрида, с которого он периодически срывается на бас, каждый раз шикая на самого себя и переживая, что «вот сейчас точно разбудил». Постепенно голоса отдаляются, и вскоре я слышу только шелест плюща и звуки ночного леса.

1 – «Et tu, Brute» – «И ты, Брут»

МакГонагалл действительно шутница. Впрочем, мне кажется, что Снейп при желании с легкостью вычислил бы этот пароль. Хотя, возможно, я переоцениваю его умственные способности.

2 – Шелестящий плющ

От обычного отличается способностью имитировать звуки природы. Некоторые волшебники специально выращивают его прямо в спальнях, чтобы было приятней засыпать. Проблема только в том, что он далеко не всегда издает те звуки, которые хочется слышать. Когда я был маленьким, в моей комнате плющ тоже был. Пока не взял моду среди ночи имитировать град. Какое-то время мы терпели, но после того, как он весьма натуралистично изобразил мощное землетрясение, дед не выдержал и испепелил его, зацепив заодно парочку картин, которые ни в чем не были виноваты.

3 – Сидерия

Цветок-звездочка. Днем – невзрачный и незаметный, ночью – мерцает, как звезда. Пыльца светится в темноте несколько лет, и ее используют для изготовления светильников. Правда, она не только дает свет, но еще и источает кисловатый запах, который не всем нравится, поэтому большинство волшебников предпочитает иметь в своих домах другие источники света. Ничего они не понимают – запах приятный.

Глава 31. Серые кардиналы Хогвартса

От звучного баса Хагрида я просыпаюсь еще до того, как он начинает меня тормошить. Взглянув на часы, я вижу, что разбудил он меня действительно вовремя – до завтрака я успею не только умыться и собрать учебники, но и рассказать ребятам об «отработке».

Воздух необычайно свежий и бодрящий, и, выйдя из пещеры, я моментально сбрасываю остатки сна. Судя по всему, ночью был дождь, поэтому по дороге к школе я успеваю промокнуть до нитки.

Как я предполагал, мой рассказ о событиях ночи веселит всех больше, чем хороший анекдот. Конечно, это не означает, что можно расслабиться – интуиция подсказывает, что впереди нас ждет еще много «веселья». Высушив одежду и умывшись, я вместе с ребятами отправляюсь на завтрак.

Завтрак начинается с пожеланий мучительной смерти, высказанных, естественно, Крэббом. Внимания я решаю не обращать – незачем давать Снейпу лишний повод продлить мою отработку. Чуть повернув голову, я украдкой смотрю на нашего нового директора. Мерлин, вот как можно спокойно есть, когда тебя со всех сторон прожигают ненавидящие взгляды? Впрочем, он, кажется, и не ест – только пьет кофе. Да и вряд ли на такого, как он, может произвести впечатление чье-то немое осуждение. Он поднимает глаза, и я поспешно отворачиваюсь. Лучше вовсе не смотреть в его сторону, чтобы себя не накручивать.

После завтрака подходит МакГонагалл, раздает расписания занятий и сообщает, что после ужина будет ждать старост в своем кабинете. В этот момент к нашему столу приближается Алекто Кэрроу и, услышав ее слова, немедленно встревает:

– Задумали что-то против нас и надеетесь, что они вам помогут, не так ли?

– Вы бредите, – брезгливо отвечает МакГонагалл.

– Тогда зачем вы зовете их к себе? – не унимается Кэрроу.

– Вам прекрасно известно, что как декан факультета я обязана провести беседу со старостами, – произносит МакГонагалл, не меняя интонацию. – А от паранойи существуют неплохие зелья. Поговорите с мадам Помфри, она наверняка вам что-нибудь порекомендует.

– Да как вы смеете?! – возмущенно выкрикивает Кэрроу, покрываясь от злости красными пятнами. – Как вы смеете так со мной разговаривать?

– Прошу прощения, а что именно в моих словах настолько вас задело?

Кэрроу бормочет что-то невразумительное и явно не знает, что ответить, и тут ее взгляд останавливается на мне:

– А ты, мальчишка, еще поплатишься! – угрожающе шипит она, тыча в меня мясистым пальцем. – Можешь не сомневаться! – с этими словами она уходит из Большого зала.

Не считая эпизода с Кэрроу, день в целом проходит на удивление неплохо. Наверное, это потому, что по расписанию сегодня только сдвоенные заклинания и сдвоенные зелья. Флитвик старается вести себя так, словно ничего не случилось. Слагхорн тоже, только у Флитвика получается значительно лучше. Насколько я успел понять, особенной храбростью Слагхорн не отличается, поэтому невооруженным глазом видно, что ему не по себе. То запинается, то забывает, о чем говорил минуту назад, да и выглядит не самым лучшим образом. И на лбу светящимися буквами написано: «заберите меня отсюда!». Наверное, он до сих пор в школе только потому, что боится прогневать Волдеморта. Либо совесть не позволяет сбежать. Хочется верить, что все-таки последнее.

К счастью, Крэбб и Гойл на зельеварении не присутствуют, а Малфой за все занятие не издает ни звука. Эрни, Терри и Майкл злобно косятся на него, но первыми не лезут. Я тоже не лезу. По правде говоря, я вообще не уверен, что нужно это делать. Да, он Пожиратель смерти, носит темную метку и пытался убить Дамблдора. Но ведь он этого не сделал. И не потому, что возможности не представилось, а потому, что не смог. Да и в поезде он пытался помешать Крэббу напасть на меня. И вообще, его ведь даже старостой школы не назначили, хотя все к этому шло. Если задуматься, то назначение Крэбба, который тупей Малфоя раз в пятьдесят, – просто плевок в лицо. И выглядит он не слишком-то счастливо, а ведь, по сути, должен радоваться хотя бы тому, что отец больше не в Азкабане, любимый декан теперь директор школы, да и Гарри Поттер глаза не мозолит. При этом, глядя на него, можно подумать, что завтра конец света наступит. Правда, надо будет сказать нашим, чтобы не трогали его, если только сам не полезет.

В середине дня я отчетливо понимаю, что Гарри опять во что-то ввязался. Но, видимо, это «что-то» – менее опасное, чем было летом. Потому паника не настолько сильна, чтобы забиваться в уголок и там скулить. Просто мне на несколько секунд становится жутко, и все тут же проходит. Если бы я не знал о существовании ментальной связи, то, наверное, вообще бы ничего не заметил.

Кроме этого, никаких серьезных происшествий сегодня нет. У Джинни все тихо по причине отсутствия уроков с Кэрроу, и ничего интересного она мне не сообщает. Остается узнать, что интересного сообщит наш декан.

В кабинете МакГонагалл наливает нам по чашке чая, и некоторое время просто смотрит, как мы его пьем.

– Невилл, Джинни, я возлагаю на вас большие надежды, – наконец, произносит она веско.

Нам даже удается не подавиться. Я-то ее с детства знаю, она всегда обращается ко мне по имени, когда рядом нет других учеников, а вот Джинни, судя по виду, свое имя из ее уст слышит впервые.

– Джинни, – обращается МакГонагалл к моей подруге, – я надеюсь, ты понимаешь, почему я выбрала именно тебя. Мисс Патил и мисс Браун недостает твердости характера и хитрости, равно как и твоим сокурсницам, а пятикурсницы еще слишком юны. Кроме того, твоя мать считает… да-да, она со мной связалась, – добавляет она, увидев, что Джинни удивленно поднимает брови. – Так вот, она считает, что должность старосты хотя бы частично убережет тебя от неприятностей. Скажу сразу: я так не думаю. Более того, я убеждена, что старостам будет доставаться от нового руководства в первую очередь.

– И вы сказали об этом маме? – взволнованно спрашивает Джинни.

– Нет, – качает головой МакГонагалл, – и если с тобой что-то произойдет, это будет на моей совести. Поэтому постарайся быть благоразумной. Я действительно на тебя рассчитываю.

– Конечно, профессор МакГонагалл, – потрясенно шепчет Джинни.

– Очень хорошо. Теперь ты, Невилл. С тобой я бы хотела поговорить наедине. Джинни, ты не могла бы подождать своего друга в коридоре?

– О чем вы хотели поговорить, профессор? – обреченно спрашиваю я после того, как Джинни уходит. Ох, чует мое сердце, сейчас за сломанное запястье Крэбба достанется…

– Со мной связалась Августа, – неожиданно говорит МакГонагалл.

– Но я думал, что кроме того письма в июле от вас больше вестей не было…

– Так оно и есть. В данный момент я не имею возможности отправить твоей бабушке развернутое послание, однако она нашла способ кое-что мне сообщить. Из письма я сделала вывод, что у нее наконец-то появился повод тобой гордиться, – МакГонагалл смотрит на меня с любопытством и едва заметно улыбается.