Конец легенды - Денис Ватутин

— Что ты делаешь? — звучит бесстрастный, но строгий голос: я вновь вижу лицо в очках, сотканное из тысяч линий.

— То, что надо, — ответил я.

— Ты стал самоуверенным…

Я ощущаю, как чернота вокруг сжимается… Мне становится горячо, а наше вращение замедляется.

— Теперь двигайся ко мне… — монотонно продолжает голос. — Ко мне… ко мне…

В темноте показалась тусклая спиралевидная воронка, напоминающая жадную пасть… Она медленно приближается…

— Я понял, в чем мы ошибались… — произношу я, хотя и не слышу собственного голоса. — И я и ты, Помнящий…

— Ко мне… ближе… Ко мне… Ко мне…

— «Двойка» тебе по диалектике, Стратег Потидан!

— Еще, еще ближе…

Я чувствую сильный жар — ускорять кольцо больше нет сил. Воронка, из которой выходит голос, приближается так же медленно и неумолимо, как ракеты…

— Ко мне…

Я решаюсь — я ускоряю движение из последних сил и меняю траекторию, — Ари моментально подхватывает: теперь с огромным трудом мы выписываем цифру «8»…

Силы тают — траектория сложнее…

И тут я замечаю, как вокруг меня постепенно возникают разнообразные светящиеся фигуры… Я узнаю их!

В центре пересечения нашей восьмерки воронка Криса идет рябью…

— Ко мне!!! — издает он громогласный рык. — Вы сейчас погубите всех! Последний раз прошу вас…

Вот ярко-золотистый тор — это Сибилла! Вот голубовато-розовый — Отшельник! Вытянутый, напоминающий кита, оранжевый — старина Йорген! Красно-пунцовый, с желтыми змейками — Сатана! Змеящийся… зеленовато-охристый… «Ящер»… Сотни… Их тысячи! Они выстраиваются парами и начинают повторять нашу восьмерку!!!

Мне становится гораздо легче! Жар спадает! Мы с Ари вращаемся быстрее… Мне так легко, что я могу отвлечься от вращения — я аккуратно беру скрученный конец оборванной пульсирующей линии и подношу его к другому обрыву, едва заметному в ярких сплетениях…

— Глупец! Ты уничтожишь вибрацию ОМ!!!

Воронка начинает извиваться — движение замирает. Она остановилась.

— Моя задача, — спокойно отвечаю я, — как раз в том, чтоб поумнеть, развиться… И окончить Цикл, а не оборвать его!

От воронки отделяются два бледно-желтых отростка и тянутся ко мне…

— Ничтожный…

Голос обрывается — я соединяю два обрывка нити, она вспыхивает ярко-красным светом и начинает сиять ярче всех, превращаясь в белую полосу, которая затмевает собой остальные… Чернильное облако разрывается пополам, а воронка медленно гаснет, словно остывающее жало паяльника…

Вокруг, докуда хватало глаз, простиралась охристо-золотистая пустыня, над которой сияло ярко-голубое небо. Дул легкий теплый ветер. Однообразие пейзажа нарушалось только врытыми в песок огромными дискообразными зеркалами — вогнутыми, выпуклыми, треснутыми, мутными, прямыми, красными, голубоватыми, сияющими. Они отбрасывали на песок разнообразные блики рефлексов. Ветер тихонько гудел между ними и гнал по песку комки колючих растений…

Сначала мы с Ари стояли, глядя друг другу в глаза, — стояли и молчали. А говорить-то, собственно, было не нужно… Вокруг ее головы слегка пульсировал призрачный голубовато-зеленый ореол. Вокруг моей руки был такой же, только сиренево-розоватый.

Я взял ее за руку, и наши пальцы осветились чуть ярче, каким-то непередаваемо светлым оттенком.

Почему-то казалось, что мы идем на пляж.

Вот так, словно дети, взявшись за руки, мы ходили от одного зеркала к другому, вглядываясь в них, рассматривая.

Звон и Тишина… Солнце и далекие Острова на небе…

В каждом изображение разнилось: где-то точно отражался пейзаж, но не отражались мы, в каких-то мы отражались, но на себя не были похожи, или же в реальный пейзаж было встроено сколько-то иллюзорного, того, чего здесь совсем не было. Где-то мне не нравилось мое отражение, где-то ей ее облик казался не таким… А мы все продолжали и продолжали ходить от зеркала к зеркалу… Вдруг в одном из зеркал, с серебристым отливом и немного запыленном, мы увидели себя абсолютно такими, какие мы и есть. И пейзаж с зеркалами отражался точь-в-точь как вокруг…

Наши отражения улыбнулись нам, совсем чуть-чуть, кончиками губ — и мы улыбнулись им, так же точно, как они…

Сзади послышался шелест и свист ветра. В зеркале отразились два небольших песчаных смерча, напоминающих пылевых дьяволов в пять метров высоты.

Мы обернулись — смерчи перестали вращаться и обрели подобие высоких человеческих силуэтов, будто сотканных из песчаной пыли. Немного разного размера — гиганты покачивались своими силуэтами вдалеке, — мороз пробежал по коже. На мгновение возникло чувство, что в переносицу уколола тонкая иголка. В глубине их полупрозрачных тел мерцали золотые искорки и змеились небольшие электрические разряды. А вокруг них, на фоне голубого неба и медленно плывущих силуэтов далеких островов, возникло несколько светящихся дисков размером с крупную гарпию. Они, вторя свечению фигур, тоже слегка пульсировали.

— З-з-зум-м-м-з-з-зум-м-м-з-з-зум-м-м… — звенело в мозгу.

Не знаю как, но мы сразу поняли, кто были эти двое: волна сильной энергии прокатилась по нашим телам, и в воздухе запахло озоном. Но затылок не заболел — разве что кожу слегка покалывало и по жилам разлилась морозная свежесть. Возникло ощущение радости и почтения к этим двум сущностям.

— Привет! — сказала Ари и помахала рукой.

— Атышхургичерщях! — раздался громовой голос одной из фигур.

— Ширган-га-га-га! — вторила вторая, и на уровне ее «головы» заплясали яркие искорки в пыли.

— И я тоже очень рад, — слегка поклонился я, вынимая из пачки мятую сигарету и закуривая от пьезоэлемента.

В ответ раздался пронзительный скрежет и посвистывание. На песке расцвел маленький цветок пламени и исчез…

— Ступеньки в энтропии воспринимаются как порядок, — а это всего лишь иерархия этапов, да, порядок, но только в некотором смысле… — раздался знакомый голос Аида. — Вот так лучше?

— В некотором смысле. — Я улыбнулся.

— Можно я, ай-яй, Люди С Низа, не буду создавать своей квантовой копии подобия? Так устал… Ай-яй!.. — Голос принадлежал Отшельнику.

— Вы еще спрашиваете. — Я выпустил облачко дыма, и ветер унес его куда-то меж зеркал.

— Он… я… много подобился последние солы…

— Рады, вас — тут, и все, — сказал Сатана.

— Это здорово, — кивнул я.

— А не помнишь — заткнись! — грубо оборвал меня Аид.

— Молчу-молчу, — покорно согласился я. — С Домом все в порядке?

— Да, в порядке, — подтвердил Отшельник. — Вот так вот!

Эолы слегка гудели энергиями своих полей, и в них пульсировали огоньки серебристых разрядов — двое из них зависли над «головами» наших провожатых и немного изменили цвета.

— Одна просьба, — сказал я. — Те бойцы… Семенов, Доктор… Они хоть и не совсем живые, но сознание у них — настоящее… Вы им там послабление можете дать… Им вовсе незачем там устраивать такую жестокую войну — через карантинную зону и так никто не пройдет…

— А как же ты, Ирина и Крис? — едко заметил Аид.

— Ну… мы же… — Я замялся.

— Ладно, — громыхнул голосом Отшельник, словно раскат грома вдалеке. — Уважим просьбу универсала. Снизим излучение на четыре «пси».

В ярком небе люминесцировали радужные всполохи небольшой ионной бури, словно просвечивающие сквозь колышущуюся на ветру занавесь, за которой сияют огни большого города.

— Все мы, и волны, и глюки, и старшие трансляторы, и младшие, — звенья одной цепочки связи разума со Вселенной, микро и макро, канал обмена данных, за счет которого и существует вечность. — По телу Аида пробежали волны разрядов.

Я понимал, что они хотят сказать, и молча слушал, хоть разговор этот меня немного и смущал.

— Я не забуду теперь, — ответил я.

— Какие все же люди красивые, когда молятся или творят, — лица меняются, ай-яй!

— Ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы! — застонал Аид.

На небе стали возникать и растворяться фигурки сотен людей, как на картине Рене Магритта[100].

— Когда людей на Земле было меньше — энергии хватало всем… Потом многие пытались истребить род человеческий, на который также распространялась энергия Вселенной, — численность людей росла, а Древние теряли силу… Но мы опять уничтожению этому помешали! Развитие продолжилось! Вот так вот…

— Вы куда сейчас? — спросил внезапно Аид.

— Мы возвращаемся домой, — ответила Ари.

— Надо еще поддержать Одиноких Камней, наведаться к Чембе и Белому, чтобы они не подумали, что мы бросили их, да и с Эолами наших Охотников я бы встретился, — сказал я.

— Могли бы и не уходить, — прогудел Отшельник. — «Ух ты, ах ты, все мы космонавты…» Но дело ваше — так что БААЛшой[101] вопрос, кто куда вернулся… Но я все понимаю… все понимаю…