Золотая планета - Сергей Кусков

Итак, в десять утра, минуя развод (иначе не успел бы), я подходил к стойке администратора — все той же приятной молодой сеньоры с красивой улыбкой. Которая отправила меня в некую аудиторию, где уже ждали три человека — дон Бернардо и два его помощника, один по музыке, другой по вокалу.

Что происходило последующие пять часов вспоминать трудно. Вынули из меня все силы и всю душу. Вкратце лишь упомяну, что знаниями, почерпнутыми из самоучителей, они остались недовольны, а вокал…

В общем, дон Бернардо настоял на усиленной программе моего развития, обязав являться к нему на занятия три раза в неделю.

Я попробовал изъявить протест, но он жестом его пресек, коротко бросив:

— Куда они денутся!

На его лице заиграла мечтательная и даже немного мстительная улыбка. Видать, дедушка тоже немного недолюбливал ангелочков. После чего он сказал фразу, заставившую меня о многом задуматься:

— Парень, почему ты не пришел ко мне десять лет назад? Всего каких-то десять лет?

— Я занимался другим, сеньор, — убрал я глаза в пол. И перечислил все секции и кружки, какие посещал. Он недовольно покачал головой.

— Все не то. У тебя могло быть большое будущее, сынок. Если б я только знал, если бы знал!.. — Он сокрушенно вздохнул. — Теперь же ничего не могу обещать. Ты парень способный, но время упущено. Слишком много времени!

— …Но что можем — сделаем, — оптимистично закончил он и ободряюще подмигнул. — Вон, "Алые паруса" в тебя уже вцепились — не оторвешь. Попробуй с ними, они неплохая команда для старта. Как полигон для испытаний. А после подберем что-нибудь посолиднее.

За дверью ждал Карен. Вид у него был угнетенный — часы показывали полчетвертого, и если они ждали меня с двенадцати… Короче да, "Алые паруса" в меня вцепились.

— ЗдорОво! — обнял я гитариста. — Что, с полудня тут торчишь?

— Да нет, — отмахнулся он, явно воодушевленный тем, что ожидание окончено. — Мы с пацанами меняемся. Сейчас моя очередь. Ладно, пошли! — и куда-то потянул, на ходу сообщив своим, что я освободился.

Минут через пять мы очутились в каком-то небольшом зале, судя по наличию техники на мини-сцене, репетиционном. Перед сценой стояло несколько рядов кресел, общим количеством мест под сто. И что-то мне подсказывало, что они здесь просто хранятся, как на складе — из-за скученности сидеть можно было только на первом и последнем, дальнем от сцены ряду.

— Вот тут мы и занимаемся, — произнес Карен, обведя зал рукой. Голос его потонул, почти не отражаясь от стен — то есть, комната звукоизолирована.

На сцене стояли оба его коллеги по группе — широкоплечий вечно довольный жизнью Хан и постоянно улыбающийся японец. Мы поднялись. Карен, чувствуя себя главным, глубоко вздохнул, мысленно подбирая ключик к дальнейшей беседе, и произнес:

— В общем, так, то, что мы давно обсуждали, произошло. И ввиду того, что делом собираемся заниматься серьезно, давай еще раз представимся. По трезве, так сказать.

При этих словах и он, и Хан, довольно улыбнулись.

— Карен, — тут же первым протянул он руку. — Пишу музыку и тексты. Может, не самые выдающиеся, но всегда готов к сотрудничеству и самосовершенствованию.

— В смысле, к диалогу открыт, — пояснил Хан. — Будут идеи — всегда выслушает.

Беря последний комментарий на заметку, я кивнул.

— Армянин?

Карен пожал плечами.

— Здесь мало кто знает, кто такие армяне. Вообще да, но для всех я русский, и не заморачиваюсь. Родился здесь, — предвосхитил он вопрос, — но это мало что меняет. Для латинос я такой же чужак, как и остальные русские.

— Понятно.

— Амирхан, — продолжил знакомство его товарищ. — Русский, подробности, хоть убей, не знаю. — Его улыбка стала настолько широкой и довольной, что я чуть не рассмеялся. — Но точно не армянин — мы себя, как они, не выделяем.

Далее последовал несильный тычок лидеру группы под ребра, на который тот ответил таким же тычком в плечо и тихим комментарием что-то об "этих дагах". Кто такие "эти даги" — уточнять не стал.

— Мы с Кареном основали группу, — продолжил Хан. — Вместе занимались у дона Бернардо, и под конец решились. Я песен не пишу, но у меня другая роль — контакт с залом. Поверь, Ванюша, это важно, чтобы на сцене кто-то зажигал толпу. Эта морда армянская хоть и талантлива, но ему только колыбельные петь! — Снова тычок и снова ответный. — Так что моя задача поднимать зал, строить диалог, и не обращай внимания, что я такой веселый. Так надо!

— Понятно, — кивнул я. Действительно, группа, которая просто поет на концерте и группа, которая при этом общается со зрителем — две совершенно разные группы. И Карен… Ну совершенно не харизматичный! Без обид для Карена.

— Не сказать, что получается блестяще, — скривился Хан, — но как могу, так и работаю. Если у тебя получится лучше — будем натаскивать. Никакой ревности, дело важнее. Ты как?

— Я всегда за! — поднял я руку. — Но сначала ведь надо посмотреть, получится ли. Это же не просто.

— В Гаване обкатаем, — кивнул Карен. — В прошлый раз у тебя получалось, зачатки были.

Да, зачатки были. Правда, я был совсем не в той форме…

С другой стороны, как показывает практика последнего времени, работать языком на зрителя я могу. Особенно если вспомнить толпу и крышу министерства культуры.

"Х-м-м! — одернул я сам себя. — Ванюша, не надо о грустном. О хорошем лучше думай. О том, что надо, и как сделать это правильно."

Трудно не согласиться с этим камаррадо, неправда ли?

— Наото, — продолжил знакомство последний участник группы. — Как уже говорил, японец. Местный, родился в Альфе. У нас здесь нет такой организованной общины, как на Обратной Стороне, потому примкнул к ребятам, — кивнул он на напарников. Под "нами" очевидно подразумевал японскую мини-диаспору, о которой я, уроженец Альфы, в подтверждение его слов, никогда не слышал. — Специализируюсь на ударных, хотя вообще умею много на чем.

— Он пятью инструментами владеет, — пояснил Хан. — Но на ударных он бог!

— Минакануси! — блеснул я познаниями. И глядя на недоуменные лица, пояснил, — Японский бог!..

Меня не поняли, но прилежно закивали, не желая связываться. Знал ли сам Наото, кто такой Минакануси, осталось под вопросом, но эмоций никаких не проявил. Впрочем, сдержанность в любой ситуации его отличительная черта, и кажется, я уже говорил об этом.

— Местные прозвали "Фудзиямой", — продолжил он. — На "Фудзи" откликаюсь. Поначалу было неохота связываться, а после привык. Так что насчет прозвища не беспокойся, меня им не унизишь. Если какие будут вопросы — говори прямо в лицо. Говоря за спиной обидеть легче, чем говоря в лицо, — выдал он одну из мудростей своего народа, с которой трудно спорить.