Золотая планета - Сергей Кусков

Может у нее и получилось бы воспользоваться извечным женским приемом под названием "отвод стрелок или дискредитация источника информации", но тут подоспела кавалерия, поставив окончательную точку в инциденте.

— Девочка моя, а разве этот парень сказал хоть слово неправды?

Дон Бернардо улыбался. Глаза его напоминали грозовую тучу, но я чувствовал, что за нею он изо всех сил пытался спрятать улыбку. Само собой, не будь второй фазы, досталось бы на орехи мне, а не ей, но в данный момент он решил, что можно отдать приз в состязании в мои руки.

— Да, этот мальчик крайне невежлив, — продолжил он и бросил уничтожающий взгляд на меня. — Однако сказанное им — чистая правда, и, кажется, эта правда не раз обсуждалась нами в узком семейном кругу. А если ты думала, что подданные королевства — глупые люди, которых легко обмануть, то сегодня должна была убедиться, что это совсем не так.

Кажется, моя маленькая богиня была готова провалиться сквозь землю. Такого сокрушительного удара в спину со стороны крестного матери не ожидала.

— Этот мальчик виновен в том, что груб, — подвел итог старик. — Груб и невоспитан. И некоторые его слова недостойны истинного кабальеро. Однако это лишь форма протеста, по сути же он прав. И самое прискорбное, что ты не хочешь понимать, таких, как он — миллионы.

Он подошел к ней, слегка приобнял. Но ее высочество гневно сдернула руку. Попыталась что-то ответить, но не смогла.

— А если считаешь, что и я не прав, — усмехнулся тогда старик ей в глаза, — тебе стоит походить по городу под личиной и самой поспрашивать, что и как о тебе думают люди.

По щекам ее высочества потекли ручьи, сама она, всхлипнув, развернулась и опрометью бросилась прочь, дабы не разреветься при нас. Да, дон Бернардо! Вы жестокий человек!

"Жестокий, но справедливый! — заметил внутренний голос. — И если он воспитывает так фактически внучку…"

Впрочем, выводы из произошедшего сделаю позже. Пока же я просто стоял, потирая ушибленный в падении со стулом затылок и смотрел, чем все это завершится.

А завершилось все коротким, но лаконичным взглядом на меня в упор.

— Хуан, не бери на себя слишком много, — предупреждающе блеснули глаза старика. После чего он развернулся и ушел, оставив нас переваривать случившееся.

— …Ну ты даешь! — ошарашено покачал головой Карен, первым отошедший от шока.

— Стараюсь, — вяло махнул рукой я. — Кто она такая, чтобы я перед ней пресмыкался?

Из груди моей вырвался тяжелый вздох. Кажется, на сегодня хватит, и я протянул им руку для пожатия.

— Ладно, пацаны! Что-то устал я сегодня! Давайте до следующего раза?!..

Глава 4

Нонконформисты или творческий бизнес-план

Царящее вокруг молчание меня радовало. Если бы делал что-то не так, что не вписывалось бы в канву плана сеньоров сценаристов, меня бы жестко осадили. То есть, какие бы вещи я ни говорил, какие бы обидные аргументы ни приводил, пока результаты моих действий ведут к прогрессу задуманного ими, мне простится абсолютно все — любое слово, любой поступок.

Нет, не думайте, я не впал от осознания этого в эйфорию. Какая может быть эйфория, если я по сути бегу по острию лезвия? Малейший оступ, малейшее спотыкание, и полечу в бездну. И те, кто до поры до времени мне все прощают, меня же и похоронят. Это игра с очень высокими ставками, истинных вершин которых я не понимаю — не дорос еще до таких масштабов. Ибо речь тут идет о будущем всего государства. Но черт возьми, мне такая игра нравилась, ой-ой-ой, как нравилась!

…Как и девочка Фрейя, которую я теперь называю про себя не иначе, как "маленькая богиня". Что-то в ней есть за всей ее показной шелухой. Хрупкое и ранимое, что хочется защищать. Как есть в ней и стержень, благодаря которому она сама защитит кого угодно от чего угодно.

…В общем, весь следующий день я провел в тишине и раздумьях. И никто, даже дочери единорога, видя меня в таком состоянии, не трогали, не теребили, не доставали вопросами. Тереза же, подошедшая с чем-то в столовой, когда я ей вовремя не ответил, задумчиво помолчала, глядя на мое лицо, после чего довольно-довольно, с видом человека, узнавшего страшную тайну, улыбнулась и ушла, так и не выяснив того, ради чего пришла.

Пусть их! Да, нравится! Но я не говорил и не говорю, что нравится настолько, чтобы пытаться что-то крутить. Просто я слишком привык к девочкам корпуса, и все, кто не вписывается в их рамки, автоматически вызывают у меня интерес.

…Да, да вы правы, черт возьми! Сдаюсь! Ее старшее высочество тоже можно записать в ряд с Бэль, Паулой-Мерседес и сеньорой Санчес де Шимановской! Она так же мне интересна, я так же тащусь от нее, как и от них! Однако присутствие в этом списке не говорит о том, что я в нее влюблен, и этот момент не надо путать.

…Итак, ввиду того, что изменения планов оглашены не были, и, что еще более важно, Мишель не устроила мне вчера занятий до бесчувствия, воодушевленный, я вновь слинял перед разводом, прихватив гитару. Кроме мыслей об ее высочестве, весь вчерашний день меня занимало еще кое-что, и только сегодня утром, на свежую голову, я смог сформулировать, что именно это за "кое-что". Это касалось ребят, их творчества. Я понял, оно мне не нравится, я его банально не потяну. Не ввиду отсутствия способностей, а ввиду отсутствия интереса. Я не хочу петь в группе, имеющей на вооружении такие тексты, музыку и манеру исполнения. И по дороге, в метро, мне в голову пришла сумасшедшая мысль, которую стоило бы попробовать озвучить. Согласятся парни, нет…

Почему нет, в конце концов? У них не какая-то топовая группа, которую все знают, у которой толпы фанатов и особенно фанаток, бросающих на сцену во время концертов предметы нижнего белья. Конечно, они встретят мои идеи в штыки, но как оратор я чего-то, да стою! Уж попытка в любом случае не пытка, а спрос не ударит в нос!

От метро до школы было недалеко, обдумать мысль подробнее я не успел, а после не смог тем более. Потому, как в ста метрах выше по улице, в том же самом месте, где и в прошлый раз, стоял кортеж, а возле ступенек маячил силуэт девочки в сером, причем не абы кого, а конкретно моей старой знакомой Жанки. Но кроме оной, рядом, наверху возле вращающейся двери… Стоял Себастьян Феррейра, собственной персоной, и нервно курил. При том, что школа считалась общественным местом и на ее крыльце курить как бы запрещено.

Чувствуя, что это по мою душу, неспешно поднялся. Как и следовало ожидать, юный сеньор Феррейра сделал несколько шагов навстречу, встав так, чтобы загородить мне дорогу на последних ступеньках. Типа, он стоит на ступеньку выше, как символ.