Золотая планета - Сергей Кусков

— Да какие вопросы! — вздохнул я. — Пока никаких. Потом — посмотрим.

— Ладно, о себе, — перешел я к финальной стадии представления друг другу. — Шимановский Хуан. Местный. Мать — дочь польского ссыльного националиста и русской переселенки, отец — неизвестен. Воспитывала она меня, как латиноса, русский для меня второй язык.

— …Хотя с другой стороны, польским не владею совсем, а это о многом может сказать, — сделал я невольную оговорку. Они понимающе закивали

— Так что я не совсем ваш, — подвел я итог. — И даже больше, если все-таки объявятся мои родственнички по отцу, а это может произойти, окажется, что я СОВСЕМ не ваш.

Карен отрицательно покачал головой.

— Знаешь, Ванюша, что может объединять армянина, дагестанца и японца? Никогда не думал?

Я пожал плечами.

— То, что поют они на русском языке и считаются русскими националистами, — расплылся он в искрометной улыбке. — Добро пожаловать на борт, латинос Хуан Шимановский!

Он протянул руку, не пожать которую было просто невозможно.

Первый день в школе искусств в творческом плане ничем выдающимся не выделился. Ребята знакомили меня со своим творчеством, рассказывали, показывали, исполняли. Проверяли, на что способен я. Увиденным остались довольны.

— Подтянем, Ванюш! Не ссы! — выдал заключение Хан.

Остановились на том, что они берут творческую паузу, где-то в месяц, а я после каждого занятия в школе буду оставаться с ними, изучать материал и репетировать. Заодно обкатывать на практике пройденное — и вокал, и навыки игры на инструментах. Продолжу изучение и в свободное время, но тут крылась засада — Мишель наверняка впихнет в четыре оставшихся ей в неделю дня всю программу корпуса, положенную для семидневки, даже без учета положенных увалов. Так что время за пределами школы искусств у меня вряд ли останется.

Но зато в тот день произошло событие, не имеющее к творчеству и искусствам отношения, чуть кардинально не изменившее дальнейшие планы относительно течения оставшихся "фаз". Речь, естественно, о ее высочестве. Нет, разумеется, я думал, что она может меня вспомнить, но такой бурной реакции от нее не ждал, потому сам был в шоке.

Итак, прошло уже часа два, как мы с ребятами занимались. Играли, распевались, шутили — мне с ними все больше и больше нравилось. Как вдруг дверь распахнулась, и на пороге появилось… Существо.

Нет, должно было по инструкции появится не оно, а кто-то из охраняющих ее девочек. Но видно, пыша злобой, существо послало в космос все инструкции безопасности и ринулось вперед само, дабы произвести больший эффект.

— Здесь! — довольно воскликнула ее высочество, оскалилась и направилась к нам, на сцену, уничтожая меня пылающим взглядом. Ворвавшись, она больше не спешила, вела себя с показным достоинством, и я смог ее внимательно рассмотреть.

На сей раз она была разодета, пусть и не ярко, но "для банкета". Стиль неброский, но понимающие люди оценят. Короткая малиновая юбка, из под которой виднелись ровные ухоженные ножки, которым мы с парнями отдали должное. Желто-зеленая блузка, совершенно не скрывающая и даже подчеркивающая размеры и формы груди с широким, хотя и без перекоса в сторону пошлости, вырезом. Волосы привычно по предыдущим встречам разлинованы во все цвета радуги и присыпаны блестками. Красивая девочка! Как человек, вынужденно разбирающийся в сеньоритах и их прелестях, я мысленно поставил ей "отлично"!

— Тебя ведь зовут Хуан? — остановилась она в метре от меня. Голос ее лучился насмешкой и ядом. Парни вокруг повскакивали с мест и стояли с раскрытыми ртами, оттесненные от места разборок юркими девочками в сером. Я же как сидел, сжимая в руках гитару, так даже не шелохнулся. При звуке ее голоса демонстративно закинул ногу на ногу, медленно провел рукой по струнам и поднял изумленные глаза.

— Это вы мне? Моя персона чем-то заинтересовала ваше высочество?

Моя показная ленца, а так же демонстрация того, что я совершенно ее не боюсь, разозлили ее еще больше. Она собралась что-то мне бросить, злое и ядовитое, но со стороны входа раздался громкий властный осаждающий голос:

— Фрейя, девочка! Что-то случилось?

Ее высочество обернулась, лицо ее разгладилось.

— Бени, ты не представляешь, какую змеюку тут пригрел!

Разворот ко мне.

— Я тебя узнала, Хуан! — Ее глаза вновь зло сверкнули, а пальчик уставился мне в лицо. — Это ты был тогда на площади! На акции республиканцев!

Я вновь неспешно, выводя ее этим из себя, провел пальцами по струнам.

— На площади? А, на площади!.. Да, помню. Я. И что? — Пауза. — Я не мог находиться на площади на акции республиканцев? Кажется, ничего предосудительного тогда не совершил, морду никому не набил, хотя некоторым лощеным типам и следовало бы… — Лицо принцессы перекосило, но пока она сдержалась. — У вас интерес лично к моей персоне, или же к моим политическим воззрениям? — уточнил я.

— Ты заступил мне дорогу! — почти выкрикнула она.

— Заступил, — спокойно, тоном заядлого фаталиста, признал я. — Повторюсь, и что?

Видимо, факт заступа дороги уже должен был как-то меня дискредитировать. Во всяком случае, ей он говорил о многом. И равнодушная реакция в ее модель моего поведения не вписывалась.

— Значит, ты не отрицаешь, что это был ты? — попробовала она подвести теоретическую базу, но безуспешно. Я спокойно, с достоинством покачал головой.

— Видишь, Бени! — вновь повернулась она к подошедшему ближе с интересом взирающему на происходящее дону Бернардо. — Мало того, что хам и не скрывает своего неуважения, так и признается, что это был он!

— Это республиканец! — пояснила она. Ее глаза в очередной раз сверкнули, голос же от презрения задрожал. — Но не простой "кивала", а активист! Идейный!

— И что? — не понял старик.

— То, что для таких не существует авторитетов! Он даже сейчас демонстрирует, как меня презирает! — палец ее вновь указал на мою гитару. — Такие, как он всегда зачинщики беспорядков, создают проблемы для безопасности! Для них не существует власти только на основании того, что они ее не уважают! Ты должен его вышвырнуть!

— Я должен его вышвырнуть только на основании того, что он тебя не уважает? — не согласился старик. Принцесса запыхтела. — Девочка, тебя много кто не уважает, — продолжил он, усмехнувшись. — Просто смелых, честно это демонстрирующих, как данный юноша, не так много. — Его губы скривились в кислой, но довольной ухмылке. Ее же высочество вновь взорвалась:

— Он антимонархист, Бени! Противник королевской власти! Он ее не просто не боится, он сделает все возможное, чтобы ударить нам в спину, уничтожить монархию на планете, как институт! Я же говорю, это змея, тайком пробравшаяся к нам под бок! Такие, как он, опасны вдвойне, втройне, и ты должен, обязан его вышвырнуть, пока не стало поздно!