Публикации на портале Rara Avis 2018-2019 - Владимир Сергеевич Березин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ему вторит главный герой: «Я знаю наверняка, — продолжает Жестовский, что в настоящей длинной жизни, той, что началась задолго до твоего рождения и кончится тоже невесть когда, ничего не было и не будет напрасно. Каждое слово к кому бы оно ни было обращено, дойдет до адресата будет им услышано. И это, в общем, утешает»[217].
Утешает это и нас.
28.11.2018
Моё «ё» (об истории одной буквы)
Языковые нормы — самые важные инструменты для того, чтобы показать свою принадлежность к лучшему обществу. Это заметил ещё профессор Хиггинс. Произношение и орфография тем ещё удобны, что находятся постоянно при себе. Жители социальных сетей, как к последнему доводу королей, прибегают в полемике к перечислению ошибок оппонента.
Когда-то орфография была протестным явлением: такое хорошо описано в мемуарах о первых годах Советской власти. Реформа орфографии зрела давно, ещё до революции, те, кто из последних сил пытался писать по-старому, будто выходили на бой с большевиками, держа перья наперевес.
Я и сейчас знаю некоторое количество людей, придерживающихся дореформенной орфографии, тем более в век компьютеров это проще чем во времена пишущих машинок. То же самое, казалось бы, и с буквой «ё».
29 ноября 1783 года Екатерина Дашкова, председательствуя на заседании Академии словесности, поставила вопрос о новой букве, причём главным примером было слово «iолка». При этом присутствовали Державин, Фонвизин, Княжнин, митрополит Гавриил и ряд других учёных. Люди были образованные, насмотревшиеся не только умляутов в немецком языке, но и прочих диакритических знаков. (Но две точки, строго говоря, вовсе не диакритический знак: буква «ё» — отдельная буква, а не «е», дополненная двойным знаком). В результате этого появилось слово «ёлка».
Помимо просвещённых любителей буквы «ё», у неё были яростные оппоненты — например, знаменитый традиционалист Шишков. У него есть диалог (с самим собой), в котором, он будто Мореход в «Утопии», отвечая на вопросы Гостинника, объясняет, как устроен мир:
«Б: <…> В тех книгах, которых мне покупать случилось, почти везде сии две точки принужден я был выскабливать.
А: Зачем выскабливать?
Б: За тем, что сочинитель часто учит меня произносить слово так, как я произносить оное отнюдь не намерен. Например, он хочет, чтоб я рифмы его читал: принесiотся, прикоснiотся, а я хочу читать их: принесется, прикоснется. Весьма несносно таковых учителей видеть, даже и в хороших писателях. Когда я, читая книгу, нахожу:
Меркурий, Аполлон с Царioм Богов, Зевесом…
или:
И не моio то дело,
то думаю: зачем сочинитель посильно принуждает меня здесь произносить Царioм? Для чего отнимает у меня выговаривать, согласно с чистотою языка, Царем? На что приневоливает меня говорить по-мужицки моio? Кто произнесет таким образом? наиболее последовать должно: мое, или последуя произношению маio. Почто ж он учит меня тому, на что и сам не согласится?
Б:…Мы в обыкновенных разговорах никогда не произносим моio, твоio, орioл, полioт. Итак когда через отчуждение от чистаго языка слух и зрение наше до того испортится, что мы подобныя слова (мое, твое, орел, полет) станем писать по произношению, то уже с переменою буквы е в io или ё, должны будем переменить и букву о в а…: арiолъ… палiотъ…»[218].
Собеседник возражал, что звук-то есть, и иногда персонажу нужно дать тот язык, которым он говорит. На это Шишков отвечал: «Это иное дело. Тогда вы не своим языком пишете, но передразниваете другаго, подобно тому, как иногда нарочно портят слова для показания, каким образом говорит иностранец…
…В какое короткое время безобразный звук сей ко вреду словесности распространился: сперва существовал он в одном произношении, и то в самых простонародных словах; потом выдумали для него новую букву, и начали оный употреблять в письме, сперва в комедиях и баснях, а теперь уже он поселился в поэмы и трагедии. Не справедлива ли русская пословица: посади невежу за стол, он и ноги на стол?» Одним словом, Шишков считал букву «ё» простонародной. «Ё», в его представлении, была убийцей возвышенного, всё равно что «мужик в лаптях и запачканном кафтане, между сияющими златом княжескими лицами»[219].
Вне зависимости от прочности аргументов, это прекрасная картина — адмирал Шишков, кортиком вычищающий букву «ё» из купленных книг.
Как ни парадоксально, главной проблемой «ё» в последующее время было книгопечатание, а именно, — сложность самой литеры «ё» в печати — хотя «слёзы» выглядит ныне куда лучше, чем «слiозы». Уже через семьдесят лет после памятного заседания с Дашковой, «ё» распространяется достаточно широко, попадает в «Толковый словарь живого великорусского языка» Даля, занимает своё место в алфавите после «е» (хотя Толстой в своей азбуке помещает её перед «э», в самом конце списка). Для Толстого, впрочем, эта буква очень важна, к примеру, героя «Анны Каренины» зовут «Лёвин», а не «Левин».
При большевиках буква никуда не пропала из алфавита и судьба ятей её миновала. Однако из употребления она начала исчезать.
И вот был издан известный приказ Наркома просвещения РСФСР от 24 декабря 1942 г. № 1825 «О применении буквы „ё“ в русском правописании», где сразу же после грозного «Приказываю» говорилось: «Народным Комиссарам Просвещения АССР, заведующим краевыми, областными, районными и городскими отделами народного образования дать распоряжение по всем подведомственным им школам об обязательном применении буквы „ё“ в русском правописании во всех классах начальных, неполных средних и средних школ».
Говорили, что буква «ё» оказалась важной для военных карт и прочего армейского документооборота, включая фамилии военнослужащих. Кстати, через две недели, 10 января 1943 года, приказом НКО № 24 было объявлено о принятии Указа Президиума Верховного Совета СССР от 06.01.1943 года «О введении погон для личного состава Красной Армии». Тогда же возник знаменитый гимн СССР.
Сейчас бытование русского языка регулируется Федеральным законом РФ от 01.07.2005 № 53 «О государственном языке РФ». И с буквой «ё» в наши дни происходят примечательные казусы.
Так, в 2014 году состоялось примечательное решение суда в городе Барнауле. Там слушали дело № 2—143/2014. Некто обратился о взыскании процентов за пользование его 158960 руб.42 коп. за два года. С ответчика ещё раньше взыскали деньги, которые он не выплатил полностью, и истец требовал компенсации. Ответчик же говорил, что
