Народная история США: с 1492 года до наших дней - Говард Зинн

… Стреляли в хромых мужчин и слепых женщин; безжалостно уничтожали детей и убеленных сединами стариков! Негры не оказывали сопротивления; они и не могли этого сделать, поскольку никто не ожидал этого смертоубийства. Те, кто не погиб, скрылись в лесах, а большинство нашло прибежище в этом городе…

Граждан Соединенных Штатов убивает толпа, действиями которой руководит судья штата… К рабочим, стремящимся к повышению заработка, относятся как к собакам!.

В такие времена и в таких ситуациях слова осуждения подобны снежинкам, падающим на расплавленный свинец. Черные должны защитить свои жизни и при необходимости умереть, глядя в глаза своим преследователям, сражаясь за свои дома, детей и законные права.

У местных белых бедняков дела обстояли немногим лучше. На Юге они чаще были фермерами-издольщиками, а не землевладельцами, а в городах арендовали жилье, а не владели им. К. Ванн Вудворд отмечает в работе «Истоки Нового Юга», что городом с наибольшим коэффициентом арендуемого жилья в США являлся Бирмингем, где оно составляло 90 %. А трущобы южных городов были среди наихудших; белая беднота жила в них так же, как и чернокожие, на немощеных улицах, «задыхающихся от мусора, слякоти и грязи»

(цитата взята из доклада совета по делам здравоохранения одного из штатов).

Периодически возникал протест против сложившейся на Юге системы эксплуатации труда осужденных, в соответствии с которой заключенных отдавали в аренду корпорациям, использовавшим их подобно рабам, для удержания общего уровня заработной платы, а также для прекращения забастовок. В 1891 г. от шахтеров «Теннесси коул энд айрон компани» потребовали подписать «железную клятву», предусматривавшую отказ от участия в стачках, согласие на оплату труда купонами и отказ от права проверять вес угля (заработок шахтеров исчислялся исходя из веса добытого угля). Они отказались подписывать «клятву» и были выселены из своих домов. На смену этим шахтерам завезли заключенных.

Вечером 31 октября 1891 г. 1 тыс. вооруженных горняков взяли под контроль территорию шахты, освободили 500 заключенных и сожгли лагерь, в котором содержались последние. Компании пошли на уступки, согласившись не использовать узников, не требовать подписания «железной клятвы» и разрешать шахтерам проверять вес добытого ими угля.

В следующем году в Теннесси было еще больше таких инцидентов. К. Ванн Вудворд называет их «восстаниями». Угольщики победили охранников, нанятых «Теннесси коул энд айрон компани». Они сожгли лагерь для заключенных и отправили их в Нэшвилл. Другие профсоюзы штата пришли им на помощь. Наблюдатель сообщал Федерации профсоюзов Чаттануги:

Мне хотелось бы отметить размах этого движения. Я видел письменное заверение в отправке к шахтерам подкрепления в количестве 7,5 тыс. человек, которые будут на месте через десять часов, после того как прозвучит первый выстрел… Весь округ един во мнении по поводу основного предложения: «Заключенных надо убрать». В понедельник, пока шахтеры проходили мимо меня, я насчитал 840 винтовок, при том что у огромного большинства были револьверы. Их командиры — все сплошь из Великой армии[130]. Белые и негры стоят плечом к плечу.

В 1892 г. в Новом Орлеане 42 местных отделения профсоюзов, насчитывавшие свыше 20 тыс. членов (в основном белых, а также чернокожих, один из которых являлся членом забастовочного комитета), призвали к всеобщей забастовке, вовлекая в нее половину населения города. Работа в Новом Орлеане была парализована. Через три дня, после того как были привлечены штрейкбрехеры, введено военное положение и возникла угроза применения отрядов милиции, забастовка закончилась компромиссом. Ее участникам удалось удовлетворить свои требования относительно зарплаты и продолжительности рабочего дня, но профсоюзы не были признаны посредниками при проведении переговоров с работодателями.

В этом году забастовочная борьба развернулась по всей стране: помимо всеобщей стачки в Новом Орлеане и забастовки шахтеров в Теннесси произошли выступления стрелочников в Буффало (Нью-Йорк) и на медных рудниках в Кер д'Алене (Айдахо). Последнее было отмечено вооруженными стычками между бастующими и штрейкбрехерами; не обошлось без множества смертей. В газетном репортаже от 11 июля 1892 г. говорилось:

… Наконец настало время конфликта, которого так долго боялись, между силами бастующих и теми, кто, не состоя в профсоюзе, занял их рабочие места. В результате, как стало известно, 5 человек погибли, а 16 уже находятся в больнице; фабрика Фриско на реке Каньон-Крик лежит в руинах; шахта Джем сдалась под натиском бастующих, захвачено оружие ее работников, а им самим приказали убраться из района. Окрыленные этими победами, смутьяны из числа бастующих готовятся к нападению на другие форпосты людей, не являющихся членами профсоюза…

Национальную гвардию, введенную по приказу губернатора, усилили федеральными войсками; 600 шахтеров были окружены и отправлены в кутузку, штрейкбрехеров вернули на рабочие места, профсоюзных лидеров уволили, и забастовка была прекращена.

В начале 1892 г. сталелитейный завод Э. Карнеги в пригороде Питтсбурга Гомстеде (Пенсильвания), находился под управлением Генри Клея Фрика, пока сам владелец был в Европе. Фрик решил сократить жалованье рабочим и расколоть их профсоюз. Он соорудил вокруг сталелитейного предприятия забор длиной 3 мили и высотой 12 футов, протянув поверху колючую проволоку и добавив бойницы для винтовок. Когда рабочие не согласились с сокращением заработка, управляющий уволил их всех до единого, Для защиты штрейкбрехеров было нанято детективное агентство Пинкертона.

Хотя только 750 из 3,8 тыс. рабочих в Гомстеде являлись членами профсоюза, 3 тыс. человек, собравшиеся в здании местной оперы, подавляющим большинством приняли решение начать забастовку. Завод был расположен на берегу реки Мононгахила, и 1 тыс. пикетчиков начали патрулировать 10-мильный участок вдоль реки. Забастовочный комитет взял на себя власть в городке, и шериф не мог набрать среди местных жителей людей в свой отряд.

Вечером 5 июля 1892 г. сотни пинкертоновцев погрузились на баржи в пяти милях от Гомстеда и стали подниматься вверх по реке до завода, где их ожидали 10 тыс. забастовщиков и сочувствующих. Толпа предупреждала пинкертоновцев не сходить на берег. Один забастовщик лег на сходни, и, когда кто-то из людей Пинкертона попытался отшвырнуть его в сторону, тот открыл огонь, ранив детектива в бедро. В последовавшей далее перестрелке было убито семеро рабочих.

Пинкертоновцам пришлось отступить и вернуться на баржи. Атакованные со всех сторон, они решили сдаться и были избиты разъяренной толпой. Оба лагеря понесли потери убитыми. В течение следующих нескольких дней бастующие держали под контролем весь район. Теперь в действие вступили власти штата: губернатор вызвал милицию, вооруженную винтовками современного образца и пулеметами Гэтлинга, и поставил перед ней задачу защищать приезжих штрейкбрехеров.

Лидеров стачки обвинили в убийстве; 160 рядовых забастовщиков судили за другие преступления. Все они были оправданы дружественно настроенными присяжными. Тогда забастовочный комитет в полном составе был арестован за государственную измену, но не нашлось присяжных, готовых осудить этих людей. Стачка продолжалась четыре месяца, но в это время завод производил сталь благодаря штрейкбрехерам, которых часто привозили в запертых вагонах, а сами они не знали ни куда их везут, ни того, что идет забастовка. Бастующие, у которых иссякли все ресурсы, согласились вернуться на рабочие места, а их лидеров занесли в «черные списки».

Одна из причин поражения состояла в том, что стачка была ограничена Гомстедом, тогда как остальные предприятия Э. Карнеги продолжали производить продукцию. Бастовали некоторые рабочие доменных цехов, но их быстро победили, и чугунные чушки, изготовленные в печах этих цехов, использовали в Гомстеде. Поражение забастовки отсрочило процесс создания профсоюзов на заводах Карнеги до XX в., а рабочим, не имевшим возможности организованного сопротивления, пришлось соглашаться с сокращением жалованья и увеличением продолжительности рабочего дня.

Когда Гомстедская стачка была в самом разгаре, молодой нью-йоркский анархист А. Беркман в соответствии с планом, разработанным его друзьями-анархистами в Нью-Йорке, в том числе его возлюбленной Э. Голдман, приехал в Питтсбург и вошел в контору Г. К. Фрика, полный решимости убить его. Беркман плохо прицелился: он ранил управляющего, после чего был схвачен. Он предстал перед судом и был признан виновным в покушении на убийство. А. Беркман провел 14 лет в тюрьме штата. В его книге «Тюремные мемуары анархиста» ярко описана предпринятая им попытка покушения и годы, проведенные в заключении, когда узник изменил свое отношение к пользе убийств, но остался верным революционером. В автобиографии Э. Голдман «Моя жизнь» передана вся гамма чувств, которые накапливались в среде молодых радикалов тех дней: гнев, ощущение несправедливости и стремление к новой жизни.