Воспоминания - Екатерина Андреева-Бальмонт

На другой день мы узнаем от тетушки, что мы понравились, особенно Маша (Маша нравилась всегда больше меня).

Через несколько дней молодой человек делает нам визит. Его привозит к нам один из наших дядей. Они сидят в гостиной. Маша к ним не выходит. «Пусть, — говорит она, — в другой лавочке ищет себе подходящий товар».

«Мамаша сердится», — прибегает сказать нам брат. Я иду в гостиную и держу себя скромно и с достоинством, как подобает девицам из хорошего дома. Меня душит смех. Молодой человек, красивый (это я уже рассмотрела в театре), модно одетый, с глупым лицом, сидит на кончике стула, держа в руках шляпу, не сводит глаз с дяди и отвечает робко на вопросы матери: «Как здоровье вашей матушки?» «Как ваш батюшка?»… «Вы были на днях в театре, как вам понравилась опера?» — вставлю я вопрос в первую паузу. «Опера очень хороша-с. А вам как она понравилась?» — «Совсем не понравилась. Я вообще не люблю оперы». — «Как же так, а музыка-с?» — «Музыка мне тоже не понравилась». Мать недовольно хмурит брови, сама еле удерживая улыбку.

«Ну как дом с колоннами?» — спрашивает Маша. «Провалился», — отвечаю я. Молодой человек не появляется больше на нашем горизонте. Маша успокаивается до следующего предложения. Тетки хотят привести к нам уже не купеческого сына, а дворянина, помещика. Этот немолодой человек хочет жениться на образованной девице, играющей на рояле и говорящей по-французски. «А приданым купеческой девицы он не интересуется?» — спрашиваю я. «Что ты, что ты, очень даже интересуется». Маша возмущенно заявляет, что не выйдет к нему, если тетка его привезет. «А ты, Катя?» Я совершенно серьезно отвечаю, что непременно выйду, покажусь ему и на него посмотрю. «Вот Катя моложе тебя, а куда умнее. Ну что от тебя убудет, если ты поговоришь с солидным человеком? А может быть, и судьба тебе выйдет…» «Солидный человек» вскоре приехал к нам с визитом днем, во фраке. В манжетах, которые он все вытягивал, блестели поддельные брильянты запонок. Я уговорила Машу выйти в гостиную, чтобы не обижать благодушную тетку.

Визит второго претендента был еще комичнее первого. Пожилой, красивый, он глупо важничал, всем своим видом показывая, что мы должны быть осчастливлены его высоким посещением. Он развалился на кресле в гостиной и разглагольствовал, рассматривая нашу обстановку и нас, почти не слушая реплик, которые мать из вежливости вставляла в его монолог. Мы с Машей уселись подальше от него и стали вполголоса разговаривать между собой. Тогда он прервал свои высокопарные фразы о том, как он любит музыку, как ее недостает ему в деревне, и спросил, обращаясь к нам: «Кто из барышень лучше играет на рояле?» Маша резко ответила, что мы обе плохо играем и не любим музыку. Он, видимо, был разочарован. Мать пригласила его к нам на завтра на вечеринку потанцевать под фортепьяно. Он согласился, снизошел.

Приехал к нам на вечер в пиджаке и сконфузился, увидев наших кавалеров во фраках и мундирах. Мы представляли шарады на французском языке. Потом Маша играла танцы. Мы танцевали. Никто не обращал на него внимания. Он удалился в кабинет, где хотел принять участие в общем разговоре о новом институте земских начальников{49}, только что введенном. Он защищал и хвалил его. Но наши гости на него так резко напали и высмеяли, что он вскоре удалился, не дождавшись ужина. На другой день он приехал благодарить «за приятно проведенный вечер» и проститься, он уезжал к себе в деревню.

Мы никогда больше его не видели. И правду сказала тетка, от нас ничего не убыло, только в репертуаре брата прибавился новый номер «о солидном женихе».

Нас сватали не только тетушки и кумушки, большинство наших знакомых интересовались нашей судьбой и печалились о том, что нам уже за двадцать лет, а мы еще не замужем. Муж сестры Тани, Иван Карлович, был очень серьезно этим озабочен. Как только мы с Машей стали невеститься, он приискивал нам женихов среди русской и иностранной молодежи. Он постоянно беседовал с нами на тему нашего замужества, больше со мной, так как Маша объявила ему, что перестанет у них бывать, если он вздумает сватать нас своим знакомым или показывать им нас как «выгодный товар». Я относилась к этому много проще, я объяснила Ивану Карловичу раз навсегда мою точку зрения: я ни за что не пойду замуж за иностранца, мне не нравится его жизнь с Таней, и что я вообще не спешу с замужеством. Он возмущался и обвинял студентов, бывавших у нас, в том, что они «свернули мне голову своими учеными и книжными разговорами». Но это не мешало ему упорно возвращаться к теме нашего замужества и расхваливать мне то одного, то другого молодого человека, то «шелкового немца», то «кожаного», то «суконного англичанина», как мы с Машей называли его претендентов, потому что, восхваляя какого-нибудь молодого человека, Иван Карлович непременно добавлял: «У его отца суконная фабрика» или «Он вступил компаньоном в торговый дом „Шелковые ткани…“»

Даже среди наших знакомых студентов он находил для нас подходящие партии. Один кончал курс на доктора, жил в собственном доме (H. Н. Селивановский), другой, юрист, был единственным сыном и наследником богатого мельника (H. Н. Киселев), у третьего — фабрика (А. И. Шамшин). Эти студенты бывали у нас в доме еще гимназистами, мы дружили с ними как с товарищами братьев, но никогда не интересовались их состоянием и происхождением. И было курьезно, что как раз два первых студента, как оказалось потом, были влюблены в Таню, его жену, и бывали у нее совсем не для того, чтобы встречаться с нами, как соображал Иван Карлович.

Но все эти разговоры и сватовства касались нас чисто внешне, они не затрагивали нашей сердечной жизни, которая развивалась и шла своим чередом, скрываясь от старших, и прежде всего, конечно, от матери. Молодые люди, влюбившиеся в нас, объяснялись нам в любви, не делая официально предложения. Маша, конфузясь и теряясь, тотчас не отказывала своему поклоннику. Обыкновенно я брала на себя роль посредника, если Машин письменный отказ, который я обыкновенно сочиняла, не сразу действовал, вела переговоры, утешала. И раза два между Машиным отвергнутым поклонником и мной возникали переписка и многолетняя дружба.

Свои же романы я затягивала и длила возможно дольше, выслушивала объяснения в любви, искренне сострадала, утешала своего поклонника, предлагала ему дружбу взамен любви, сама не испытывая ничего, кроме страстного интереса к чувству, которое я внушаю.

Но это до поры до времени, пока я не влюбилась так для себя неожиданно и безрассудно.

Мой настоящий роман. Сергей Иванович

Героем этого романа был тот рыжий господин Сергей Иванович, который так заинтересовал меня на помолвке и на свадьбе Нины Васильевны. Я встречала его впоследствии в деревне у Евреиновых. Он был их родственником и соседом по имению, куда мы приезжали гостить каждое лето на несколько недель.