Если небо молчит - Дмитрий Герасимов

И тут память вернулась окончательно. Вспышка… чьи-то ледяные пальцы на шее… удар… что-то влажное и теплое ткнулось в лицо и мешает дыханию… хлороформ!

На нее совершено нападение в темном, пустынном коридоре отделения. И никто не пришел к ней на помощь. Или все же пришел? Ведь она каким-то непостижимым образом оказалась в ПИТе, подключенной к приборам жизнеобеспечения! Значит, ее спасли, но злодей успел причинить ей серьезный вред.

Ледяной ужас пронзил Маргариту. Ей пришли на память страшные слова из недавнего забытья: «Ты сама во всем виновата!.. Здесь тебе самое место. Скоро отправишься следом за бедным Струковским и подлым Битюцким! А я с удовольствием помогу тебе в этом!..»

Прозвучали они наяву или были рождены ее болезненным сознанием? Знакомый голос, только никак не вспомнить, кому он принадлежит.

«Тебе здесь самое место!..»

Она обвела безумным взглядом пространство. Палата тонула в зловещем полумраке, разбавленном дрожащим сиянием дежурных ламп. Глухая, тревожная тишина, нарушаемая лишь потрескиванием светильников и шуршанием гармошки респиратора, давила на грудь, склеивала веки.

Маргарита повернула голову, насколько позволяла трубка, и вгляделась в собственную руку, пристегнутую ремешком ладонью вверх к бортику кровати. Ее поразили собственные пальцы. Они были белыми, точно их испачкали мелом. Неведомый раствор деловито бежал по трубочке от бутыли к запястью. Сразу за бортиком, рядом с хромированной стойкой капельницы, виднелась матовая крышка прикроватной тумбочки. Маргарита прищурилась. Тонкий, спутанный провод свисал с края столешницы подобно брошенному макраме. Она дернулась всем телом вбок, напрягая руку и растопырив пальцы. Запястье обожгло нестерпимой болью, а трубка респиратора шевельнулась в трахее, вызвав приступ дурноты. В глазах запрыгали огненные искры.

Маргарита откинулась обратно, переводя дух, и через мгновение повторила попытку. Ей казалось, что белый провод от ее пальцев отделяют считаные сантиметры. А может, это был лишь зрительный обман. Ремешок сдвинулся вверх по руке и плотно сдавил ее, не намереваясь более уступать ни миллиметра. Маргарита, морщась от боли, подвигала предплечьем, и ремешок неохотно вернулся на запястье. Тогда она потащила его вниз по бортику до тех пор, пока не почувствовала сопротивление, и вывернув кисть, попыталась освободиться. Ремешок, не отпустив добычу, скользнул обратно, но заметно ослабил давление. Теперь он мог прокручиваться. Маргарита подтянула руку выше, пропустила ее под бортиком и с силой выпрямила. Ногти царапнули край тумбочки. Раскачав руку на ремешке, как на качелях, она изловчилась и кончиками указательного и среднего пальцев подцепила свисающий провод. Потирая фалангами, Маргарита перекатила его ближе к ладони и наконец схватила всей пятерней. Пластмассовая коробочка с кнопкой вызова дежурной медсестры упала с тумбочки на пол.

Передохнув и собравшись с силами, как после длительной пробежки, Маргарита принялась работать пальцами, подбирая провод, и мысленно молясь не выпустить его из рук. Через несколько секунд коробочка оказалась у нее в ладони. Зажмурившись, она надавила на кнопку всеми пальцами и к своему облегчению услышала, как по коридору прокатился знакомый дребезжащий звонок.

День сейчас или поздний вечер – на посту обязательно находится одна из сестер. Возможно даже – ее лучшая подруга Женечка. Уж она-то непременно поведает Маргарите, что произошло той злосчастной ночью, расскажет в деталях, как поймали и обезвредили таинственного злодея, назовет имя ее спасителя. Пусть даже им окажется Журналов – она готова просить у него прощения за свои дерзкие выходки, пусть даже это будет скандалист из шестой палаты – она поклонится ему в пояс. Но только не Корж! Она больше не сможет воспринимать его как героя. Он ей противен. Губителю уже не стать спасителем!

Однако Женечка (или кто там сегодня дежурит) явно не торопилась. Противная трель разливалась по всем уголкам коридора, разумеется, была хорошо слышна в холле, во всех кабинетах и комнатах отделения и смогла бы разбудить даже спящую медсестру, но время шло, а в ПИТе никто не появлялся.

Маргарита вдруг с ужасом представила, что Женечку заперли в процедурной, и та сейчас отчаянно барабанит кулачками в дверь, взывая о помощи и заливаясь слезами. Наверное, вот так безнадежно и страшно умирал в мучениях Струковский, пока Маргарита сражалась с жестоким и глупым замком. Теперь она сама оказалась на месте своего пациента. В наказание за беспечность и глупость.

«Скоро отправишься следом за бедным Струковским и подлым Битюцким!..»

Неожиданно дверь распахнулась, и в палату, задев плечом косяк, вбежал Евгений Игоревич. Он был в жеваной рубашке, неправильно, видно впопыхах, застегнутой на животе, и в своих обычных брюках, но без подтяжек. Лицо дежурного врача, под стать рубашке, выглядело мятым и сонным. Журналова, по всей видимости, только что подняли с постели.

– Какого хрена?.. – прорычал он с порога и тут же замер, остолбенело уставившись на Маргариту.

– М…м-м… – замычала та, дергая плечами и радостно моргая.

– Байкалова? – растерянно пробормотал врач. – Ты это… чего?.. – Он метнул короткий взгляд на шипящую гармошку аппарата искусственного дыхания, обвел глазами палату и вдруг пришел в бешенство: – Что за маскарад?! Ты почему не на посту, дура?! В четыре утра трезвонишь на все отделение!

– Мэ… ми… ма? – удивленно подняла брови медсестра.

Журналов подскочил к аппарату и щелкнул тумблером. Меха респиратора застыли и медленно сдулись.

Маргарита зажмурилась. На мгновение ей показалось, что она уже не может дышать самостоятельно. Грудь болела, а легкие ослабли настолько, что каждый вдох давался с трудом.

– Потрудись ответить, что здесь происходит! – грозно потребовал врач.

– Мэ…э… – Она затрясла головой, слезы опять хлынули из глаз.

Евгений Игоревич подошел вплотную к кровати, и гневное удивление в его взгляде постепенно сменилось каким-то странным интересом, похожим на догадку.

– Ты зачем это сделала? – спросил он более дружелюбно. – Поиграться решила? А на кого рассчитана мизансцена? Неужто на меня? – Журналов вскинул брови и расплылся в улыбке. – Ну конечно! Прости, что сразу не догадался. Ведь кроме нас с тобой на ночном дежурстве никого нет. Врач да сестра. – Он провел рукой по ее груди, животу, талии, бедрам, и Маргарита только сейчас вдруг с ужасом осознала, что лежит совершенно голая. – Доктор да сестренка… Мальчик и девочка…

– М… м-м! – Она забилась в конвульсиях.

Журналов заметно возбудился. Маргарита увидела, как у него шевельнулись брюки.