История антисемитизма.Эпоха знаний - Лев Поляков.

В результате белые добровольцы смогли досыта утолить свою жажду мести, постоянную неутолимую жажду – убийства, насилия, грабежи лишь усиливали антиеврейскую ярость благодаря фатальному сплаву угрызений совести и преступлений. К тому же погромы были лишь одним из проявлений общей деградации этих «добровольцев», о которой столь часто свидетельствуют воспоминания и хроники их генералов,

«У нас зверские нравы; наши сердца преисполнены мщением и смертельной ненавистью; наше правосудие также жестоко, как и оргия убийств, которой предались многие наши добровольцы». «Армия, привыкшая к произволу, грабежам и пьянству,'возглавляемая командирами, которые сами подают подобные примеры, – такая армия не может спасти Россию» (генерал Врангель). Еше более потрясает осуждение собственной армии, прозвучавшее из уст самого генерала Деникина: «Народ встречал их с радостью и коленопреклонением, а провожал проклятьями». Из всего этого можно сделать вывод, какие испытания выпали на долю евреев; уцелевшим, а это в основном были жители больших городов, тоже пришлось вынести немало при появлении белых, прежде всего муки «пьггки страхом», как это выразительно сформулировал Шульгин.

Совсем как во времена царя-батюшки погромы часто продолжались три дня подряд, в это время военные законы де-факто переставали действовать, и, что совершенно очевидно, крови проливалось намного больше. Добавим, что «зеленые» и другие украинские банды соперничали в жестокости с так называемой регулярной армией. В коллективной прокламации основных главарей банд («атаманов») упоминались даже великие национальные святые, и от их имени христиан призывали покончить раз и навсегда с дьявольским еврейским отродьем. Обшее число евреев, убитых на Украине в 1918-1920 годах, оценивается в цифру, превышающую шестьдесят тысяч человек. Что касается белой армии, то генерал Деникин осуждал погромы и другие эксцессы, но был бессилен их остановить. К тому же его постоянно обвиняли в том, что он «продался евреям». Эти обвинения делали его еще менее способным прекратить антисемитскую пропаганду или предотвратить публикацию фальшивок, некоторые из которых обойдут весь мир в беспокойные первые послевоенные годы.

Такова была история с так называемым секретным^ докладом французского правительства, сфабрикованным в Нью-Йорке русским эмигрантом. В этом документе содержался список главных коммунистических лидеров, среди которых все были евреями за исключением Ленина, а также описывались их планы установления всемирного сионистского господства; «Евреи уже добились формального признания еврейского государства в Палестине; им также удалось образовать еврейские республики в Германии и Австро-Венгрии; это первые шаги к мировому еврейскому господству, но это не последнее их действие».

Этот документ был опубликован 23 сентября 1919 года в Ростове, перепечатан в 1920 году газетами «La vieille France» в Париже и «The Morning Post» в Лондоне. Рядом с ним можно поставить «Доклад товарища Рапопорта», перепечатанный в мае 1920 года в газете «L'lntransigeanl», а эта перепечатка в дальнейшем послужила основой для американской компиляции. Каким бы сионистом ни был товарищ Рапопорт, он остановил свой выбор на Украине, а не на Палестине:

«(…) после краха национального сотрудничества украинский национализм утратил свою экономическую базу. Основную роль здесь сыграли вексельные банки, возглаштяемые нашими товарищами Нацер-том, Глоссом, Фишером, Краусом и Шпиндлером. Класс русских собственников, легкомысленных и глупых, пойдет за нами, как бараны, которых ведут на бойню. Как представитель «Поатей-Цион» я должен выразить свое глубокое удовлетворение тем, что наша партия и партия Бунд стали действенными центрами, управляющими огромным стадом русских баранов».

Показательно, что генерал Деникин, которому было известно, что речь здесь шла о фальшивке, характеризовал этот документ как мистификацию, которая весьма похожа на истину и вылила из-под руки мастера. Итак, этот честный солдат, решительный противник погромов, считал правдоподобным документ, написанный неестественно выспренним языком, что является своеобразным свидетельством тех химер, которые продолжали господствовать над христианским воображением, возможно хроническим образом; разве в наши дни советская пресса не приписывала «сионистам» аналогичные замыслы? Деникин также обвинял еврейских активистов в преследовании русской церкви, как если бы эти «некрещеные большевики» занимались антирелигиозной пропагандой в качестве евреев, а не большевиков. (Эту точку зрения поддержит Солженицын в «Круге первом».)

Третьей фальшивкой был «документ Цундера», в 1922 году удостоившийся чести быть полностью прочитанным с трибуны молодого чехословацкого парламента. Согласно четвертой фальшивке, распространенной в США в 1922 году автомобильным королем Генри Фордом, евреи района Ист-Сайд в Нью-Йорке уже выбрали наследника последнего русского царя. Все эти басни, сочиненные в задних комнатах Ростова или Киева, будоражили все или почти все народы земли угрозой всемирного еврейского заговора. Не следует забывать и об исторически наиболее действенном мифе «Протоколов сионских мудрецов», которые печатались тиражами в сотни тысяч экземпляров на территориях, контролировавшихся белыми. В 1924 году генерал Нечволодов так вспоминал об ужасе, который внушал этот миф: «Автор настоящих строк видел в 1919 году в Екатеринодаре трех русских из простонародья, которые пришли из Киева, в то время находившегося под властью красных, для чего им пришлось

преодолеть заслоны Красной армии. Они принесли с собой экземпляр «Протоколов», изданных в 1917 году. Он был разделен на три части и зашит в одежду. Они сказали, что если бы большевики узнали об этом, то их бы немедленно расстреляли».

В своих воспоминаниях, опубликованных в 1926 году, Деникин с ужасом говорил о погромах и убийствах евреев, утверждая даже, что это стало одной из причин падения дисциплины и деморализации его войск, приведших к стремительному краху зимой 1919- 1920 года. В то же время он уверял, что добрая воля самых преданных генералов была неспособна остановить эти бесчинства: «Антиеврейское озлобление превратилось в войсках в бешеную ярость, с которой ничего нельзя было поделать». Одна упоминаемая им деталь говорит о степени этой спонтанной ненависти, возможно, не имеющей себе равных в долгой истории антисемитизма, больше, чем любые эпитеты. Деникин сообщает, что он был вынужден принять решение о формировании особых, «изолированных» частей из солдат-евреев, чтобы избавить их от притеснений и насилия со стороны солдат-христиан, а также о том, как десятки офицеров еврейского происхождения, которые приняли участие в белом движении с самого его начала, в дальнейшем были в буквальном смысле слова изгнаны из армии своими собратьями по оружию.

III. АНГЛОСАКСОНСКИЙ МИР

Великобритания

В эпоху, когда на континенте начали развязывать первые антисемитские камлании, Уильям Гладстон объявил, что в Великобритании агитация против евреев так же невозможна, как и агитация против земного притяжения. Это не означало, что еврейские подданные королевы Виктории были точно такими же подданными как и все остальные, или что еврейские дети такие же дети как другие. Так, когда Льюис Кэрролл решил подарить свою «Алису» детским больницам, некий чиновник спросил у него, следовало ли включить в список еврейскую больницу, поскольку, как с легким оттенком возмущенной иронии рассказывал Кэрролл, «он опасался, что у меня могло не быть желания подарить им книги…»

Это была чисто английская предупредительность. Можно добавить, что уже в первые годы двадцатого столетия у Уильяма Гладсто-на могли появиться достаточно веские причины, чтобы пересмотреть свою оценку.

Вначале было дело Дрейфуса, имевшее самые разные аспекты, в частности, в нем проявилось светское различие между католиками и протестантами. В то время как в целом британская пресса метала громы и молнии против неправедного французского правосудия, католическое меньшинство выражало симпатии к своим единоверцам по другую сторону Ла-Манша, и несколько антиеврейских статей, обязанных своим происхождением английским иезуитам, были опубликованы в 1898- J 900 голах. Но лишь после восшествия на престол Эдуарда VIT в 1901 году климат начал серьезно ухудшаться.

Как известно, беззаботный сын королевы Виктории предпочитал общество актрис и евреев общению с аристократами и прелатами. Его банкир, немецкий еврей Эрнст Кассель был одновременно одним из его ближайших друзей, которого он осыпал почестями и титулами. В 1907 году сэр Эрнст Кассель вступил в контакт с Альбертом Баллином, придворным Вильгельма П, и таким образом было похоже, что между двумя монархами, между Лондоном и Берлином могла установиться своеобразная линия срочной связи в лице этих двух евреев, что могло облегчить взаимопонимание сторон.