Чакра Кентавра (трилогия) - Ольга Ларионова

— И что я должен сказать ему?

— Только одно: чтобы прихватил с собой скафандр высокой защиты. Остальное — здесь. Идем. И по дороге — ни слова, нас могут услышать.

Она поднялась и с сомнением поглядела на свои босые ноги.

— Ой, еще секундочку — лес все‑таки чужой…

Она впорхнула в отверстие люка, сразу превратившись в прежнюю легкокрылую девочку, которую тихриане так безошибочно окрестили “светлячком”. Пробралась, стараясь ступать бесшумно, в командорский шатер.

Мона Сэниа была там же, где она ее уложила, — на пушистых шкурах, забывшаяся тяжелым сном.

На прежнем месте был и узелок с вещами, переброшенный сюда из чертогов Оцмара.

Только теперь сверху, па потертой замшевой куртке, отчетливо поблескивал мерцающий узкий флакончик — амулет.

Она совершенно не способна была ориентироваться во времени, как, впрочем, это частенько бывает с капризными людьми, для которых самое наиглавнейшее — их минутная прихоть, независимо от возможности исполнения ее в пространстве и времени. И свои часы она оставила, кажется, на бортике бассейна — там, на острове. Так что трудно было мысленно прикидывать: вот сейчас береговая охрана заметила человека на заповедном берегу. Посылают вертолет. Выясняют кто. Ого, какой радиотелебум! Юрий Михайлович мчится — вот только откуда? Может, уже и примчался. Достает где‑то и через кого‑то требуемый скафандр. Похоже на истину, ведь прошло часов пять. На острове, вероятно, ночь, а на пепелище Пятилучья — непонятно что, потому как сигнальный огонь зажигать и негде, и глупо. Да, похоже, что и здесь припозднилось, вон оба старика носами клюют, покачиваются, точно напевают про себя: “Когда стрела стрелу–у догонит на лету–у…”

У нее самой это коротенькое пророчество–заклятие не выходит из головы. Простота предельная. И решение где‑то совсем на поверхности…

Она замотала головой, словно пыталась вытрясти из нее навязчивые мысли, как сосновые иголки — из волос. Она знала, что это надежный способ: заставить себя забыть, а потом разом вспомнить — как в жару да под ледяной душ. И — осеняет. Сейчас не получалось главного: забыть.

Она перевела взгляд со своих аксакалов, так и не согласившихся отправиться на покой в какую‑нибудь каюту, на молчаливых дружинников, сгрудившихся вокруг костерка, за который сейчас под гаревой пеленой неутихающего пожара можно было не опасаться. Они долго и хмуро перебрасывались скупыми, неслышными отсюда, от корабля, словами, потом и вовсе замкнулись в своих думах. Первое время ее восхищала их слепая преданность и безоговорочное повиновение своему командору. Потом безграничность этих качеств стала приводить ее в некоторое недоумение. Сейчас она ее попросту бесила. Вот проснется принцесса, сориентируется в обстановке, отдаст приказ — и они пойдут куда угодно, хоть в огонь, хоть в черную дыру. Но ни один не скажет: мы тут подумали и можем предложить тебе встречный вариант действий…

Да. Если на Тихри самое раннее средневековье, то на их хваленом Джаспере — не более чем позднее. Она закусила губу, чтобы не фыркнуть: вот уж никогда не думала, что ей впервые в жизни придется целоваться со средневековым рыцарем. Да еще инопланетным. Хотя… Говорят, рыцари только в романах были образцом благородства. А на самом деле — хам на хаме… Так что Скюз на реального рыцаря не тянул. Особенно после того, как упустил крэгов. До той злополучной поры он был самым метким стрелком, а потом стал последним растяпой. Во всяком случае, он так сам считал. Если бы сейчас, на пожаре, он отыскал принцессу и спас ее, плюс и минус компенсировались бы. Тоже рыцарская арифметика. А сейчас он с самой разнесчастной миной таскает валежник и даже не смеет поглядеть в сторону девушки. Ну, ничего. Вот доставят сюда Юрга, наведет он здесь полный порядок — тогда можно будет подумать, а не вернуть ли синеглазому Лелю прежний счастливый вид.

В том, что это исключительно в ее власти, она даже не сомневалась.

Теперь ей оставалось самое неприятное — ждать. Она зябко повела плечами и поерзала, устраиваясь поудобнее на своем порожке. Надо бы пробраться в Скюзову каюту за чем‑нибудь тепленьким, но Сэнни должна была вот–вот проснуться, да и Лронг уже давно караулит за ледяным ключом, бьющим прямо из‑под кустов орешника. Этому ничего не пришлось объяснять, ни кто такой Юрг, ни зачем ему необходимо появиться здесь незамеченным. Как хорошо, что он с ними — огромный черный джинн из прабабушкиных сказок. Как хорошо, что теперь он свободен от своих обетов… Травяной Рыцарь! И где‑то теперь его смешная юбочка, сплетенная из стебельков?..

В глубине груди, куда опускается дыхание, булькнул серебряный пузырек. Догадка поднялась из глубин подсознания. “Когда гора в траве вернет себе свободу…” И уже совершенно четко, не затеняемая ни малейшим сомнением, встала перед глазами другая картина: стремительная, как белая молния, Гуен в погоне за канареечной тихрианской вестницей. И этот тоже — “Когда стрела стрелу догонит на лету”.

Условия выполнены. Уже.

Она упруго оттолкнулась от нагревшегося порога, где промаялась в догадках столько времени, — и в тот же миг властная рука легла на ее плечо.

— Я думаю, сейчас не время для маскарада, — холодно проговорила принцесса. — Оденься по–походному.

Таира медленно повернулась и спокойно поглядела на нее снизу вверх, что нимало не создавало у нее ощущения подчиненности.

— Здесь мне повинуются. Я сниму его, когда в повиновении не будет нужды.

Надменные губы дрогнули, но, по–видимому, мона Сэниа достаточно быстро оценила обоснованность этого возражения.

— Все в сборе? — Ее глаза обежали кружок джасперян, как бы пересчитывая их, в какой‑то неуловимый миг уголки губ чуть приподнялись, голова с легким вздохом запрокинулась — так подсчитывают свои силы перед новым боем. Похоже, подсчет был удовлетворительным.

Таира тоже повторила ее мимику, и совершенно невольно: она теперь знала, что не ошиблась — принцесса нашла глазами кого‑то, и это был не Эрм. Она рассчитала правильно.

— Нет Эрма, — будничным тоном доложила девушка. — Я по… просила его последить за Кадьяном.

Этот вопрос у нее был продуман — только вот с языка чуть было не сорвалось неуместное “послала”, что могло бы обернуться очередной кошкой, коих и без того достаточно пробегало между ними.

Но эта секундная заминка не ускользнула от чуткого внимания принцессы

— Ты? По какому праву?

Девушка выпрямилась. Платье Оцмара поддерживало ее властными шелковистыми ладонями.

— Да черт побери, Сэнни, — по праву человека, который один раз качал на руках твоего Юхани! — Она старалась сдерживать свой голос, чтобы хоть дружинники, замершие у костерка, не услыхали их перепалки. — Кадьяну я не доверяю, сама понимаешь. А без пего пока не обойтись.

Но эта реплика словно и не коснулась слуха принцессы — она решительно направилась к костру.

— Все на корабль, — скомандовала она. — Не будем терять ни минуты. Хватит осматривать достопримечательности — мы будем просто жечь города, один за другим, как вот этот. На Оцмаровой дороге и на сопредельных — тоже. Когда вернется Кадьян? — бросила она через плечо.

— Ориентировочно — здешним утром, — неопределенно ответила Таира.

— До этого времени мы многое успеем.

— Я остаюсь.

— Что?!

— Я остаюсь на этом месте. Ждать Кадьяна, — кротко проговорила девушка, пряча руки за спиной.

— Скюз, на корабль ее! А вы, — принцесса резко обернулась к тихрианам, даже не замечая отсутствия Лроига, — вы, если хотите, пока можете остаться. А когда…

Слова замерли на ее губах — снеговой омут вихрился на том месте, где только что стояла Таира. А вот уже и ничего там не было.

— Найти ее! — вне себя от бешенства крикнула женщина.

— И не пытайся, — тихонечко прозвучало у самого корабля.

Независимо от того, слышали дружинники эту последнюю реплику или нет, они гурьбой ринулись выполнять этот вполне бессмысленный приказ. Таира, беззлобно усмехаясь, двинулась им навстречу, уже намечая себе промежуток между степенным, уверенно двигающимся по Прямой Борбом и круто забирающим вправо к тихрианам ссутулившимся Флейжем.

Неощутимо проскользнув между ними, она заняла место у самого костра, прекрасно–понимая, что уж тут‑то ее искать никто не додумается.

Не додумались. Флейж, наклонившись над стариками, о чем‑то тихо их расспрашивал. Они качали головами, едва заметно улыбались. Таиру вдруг осенило: да ведь они уже принимают ее за свою, она стала частицей их мира — маленькая повелительница, против которой бессильны могучие воины. Сказка продолжалась, только теперь у нее была новая роль, и пока с этой ролью она как минимум справлялась. А не справиться она просто не имела права — ведь все ниточки происходящего были в ее руках, она одна располагала полной информацией о том, что произошло и как все поправить. Теперь только бы никто не помешал…