История Украины. Южнорусские земли от первых киевских князей до Иосифа Сталина - Уильям Аллен

В 1925 г. в страну приехал Каганович, назначенный руководителем Украинской коммунистической партии. Каганович принадлежал к числу самых близких друзей Сталина, ставшего уже почти полновластным правителем Советского Союза. В задачу Кагановича входила тщательная проверка партийных рядов в республике и устранение «ненадежных оппортунистических элементов».

Занимаясь этой работой, Каганович пришел к выводу, что коммунисты не пользуются на Украине популярностью. Согласно статистическим данным, опубликованным некоторое время спустя Центральным комитетом партии, на 10 тысяч жителей Украины приходилось 155 евреев-коммунистов, 88 великороссов-коммунистов и лишь 39 украинцев-коммунистов. Среди партийцев женщины составляли только 15 процентов — гораздо меньше, чем в России. Соотношение украинских и еврейских студентов в учебных заведениях, которые были открыты для создания кадров «ответственных украинских рабочих и специалистов», просто удручало: на социально-экономическом факультете училось 1500 украинцев и тысяча евреев; на индустриально-техническом соответственно — 2600 и 2200; на медицинском — только 2 тысячи и 2200, в то время как в целом по республике на десять украинцев приходился один еврей.

Преобладание неукраинцев в органах власти и образовательных учреждениях объяснялось конечно же тем, что украинцы оставались в основном крестьянами, а в городах в XIX в. и даже раньше преобладали другие национальности. Тем не менее Каганович в своем докладе на украинском съезде Советов в 1927 г. всячески старался показать успехи украинизации. «Среди нас, — говорил он с той изящной еврейской способностью отождествлять себя с людьми, среди которых они живут, — наша украинская культура развилась в грандиозных масштабах. Украинская культура за последние годы совершила такой прогресс во всех своих отраслях, о котором не мог мечтать самый ярый украинский националист. В начальных школах украинцев учат украинцы на украинском языке. Высшая школа постепенно становится полностью „украинизированной“. Украинские книги и пресса в настоящее время выпускаются в таком объеме, которого не было за всю историю Украины. В нашем Совете народных комиссаров, высшем административном органе нашего правительства, из 20 членов 13 являются украинцами. В исполнительном комитете нашей партии 66 процентов — украинцы, 25 процентов — русские и 14 процентов — евреи».

Заявление Кагановича о преобладании украинцев в Центральном комитете украинской компартии, естественно, совершенно бессмысленно, поскольку в советской иерархии вся власть находилась в руках секретарей различных областных и местных комитетов коммунистической партии. Эти секретари были ответственны не перед членами комитетов, а перед секретарем Центрального исполнительного комитета. Этот пост занимал Сталин, а Каганович являлся его назначенцем, посланным из Москвы на Украину. Ему были подвластны здесь все областные и местные комитеты партии. Преемник Кагановича, «диктатор» Постышев, занимавший пост второго секретаря украинской компартии, тоже был прислан из Москвы — как и Хрущев, который в 1939 г. «правил» на Украине.

Восхваляя «достижения» украинизации, Каганович уже планировал, как их ограничить. В том же самом году, когда он произнес свою речь на Украинском съезде Советов, ЦК украинской компартии по его приказу издал указ о превращении русского языка во второй официальный язык Украины. В ту пору началось претворение в жизнь первого пятилетнего плана, и одной из самых главных его задач стало создание промышленности на Украине. Угольную и металлургическую отрасли должны были модернизировать, для чего планировалось построить мощную гидроэлектростанцию на Днепре (Днепрогэс). На Украину ехали тысячи инженеров, техников и квалифицированных рабочих, а эти люди не только не знали украинского языка, но и считали, что вести на нем переписку с министерствами по сложным техническим вопросам совершенно невозможно. Интенсивная индустриализация Украины, естественно, усиливала все связи с центром, а языковые различия могли сильно затруднить этот процесс. Очень скоро применение украинского языка ограничилось лишь сферой культуры.

А тем временем Каганович, изучая различные аспекты украинизации, приступил к расследованию той роли, которую играли в различных ветвях власти «украинские националисты», или те, кого считали таковыми.

«Революция против крестьян»: подавление украинского национализма

В 1929 г. коммунистическая революция перешла во вторую, решающую стадию: марксистские принципы, завоевавшие города, следовало теперь внедрить и в деревню. Однако процесс коллективизации сельского хозяйства на Украине проходил еще труднее, чем в Великороссии. На Украине издавна существовала частная собственность на землю, и крестьяне в течение многих веков боролись за сохранение своего права владеть. Эта борьба — сначала с польскими шляхтичами, а потом с казацкими и русскими помещиками — проходит красной нитью через всю историю Украины. Сила местного крестьянства заключалась в его нерушимой вере в то, что каждый должен быть хозяином своего надела, а его слабость — в любви к свободе, очень часто доходившей до полной анархии.

Кроме того, образ жизни украинских крестьян сильно отличался от великорусского. На Черниговщине и в Полтавщине, и на всей Правобережной Украине никогда не было общины — древней русской формы коллективного владения землей (но не ее обработки). Поэтому крестьяне с самого начала обычно пассивно, а иногда и активно сопротивлялись созданию колхозов (коллективных хозяйств). И Каганович поспешил, увидев, что крестьянская оппозиция нарастает, лишить украинцев оружия, которым могла снабдить их национальная идея (на Кавказе и в Туркестане в тот же самый период сопротивление коллективизации сочеталось с возрождением и усилением местного националистического движения, направленного против России). Украинские энтузиасты «культурных достижений», о которых говорил Каганович, были обвинены в «поддержке связей с националистическими политическими организациями в Галиции». Доказать эти связи с легальными и подпольными организациями, «стонущими под польским игом», оказалось совсем нетрудно. К таким связям советская власть относилась весьма терпимо и даже поддерживала их, пока они служили целям коммунистической пропаганды в Польше, но если возникала необходимость считать их изменой, то за них начинали наказывать.

В 1930 г. в Харькове состоялся первый на Украине политический процесс. Группу людей обвинили в том, что она поддерживала связь с Союзом освобождения Украины — той самой организацией, которая была создана еще до Первой мировой войны под опекой австро-венгерского правительства и которая теперь, как полагали, работала в Галиции. На следующий год, когда сопротивление крестьян коллективизации еще больше возросло, репрессии против «подозрительных» украинцев усилились. Крестьяне яростно протестовали против создания колхозов, но вовсе не по «национальным мотивам». Опасаясь крестьянского восстания, советские власти решили устранить всех тех, кто по своему происхождению был связан с крестьянством и мог организовать и возглавить мятеж. По всей стране началось систематическое уничтожение интеллигентов и полуинтеллигентов, невзирая на то что все предыдущие годы они проявляли лояльность к советской власти.

В 1931 г. большевики заявили, что раскрыли украинскую организацию под названием Национальный центр. Лидерами этой подпольной организации были объявлены Голубович (бывший глава правительства Рады и участник переговоров в Брест-Литовске), Шершел, Мазуренко и другие бывшие политики. Их расстреляли. За этим последовали массовые аресты; тысячи людей были казнены или отправлены в лагеря, которые представляли собой «живые кладбища». Два года спустя, в 1933 г., ГПУ объявило, что раскрыло заговор «тайной военной организации». После инсценированного судебного процесса были расстреляны Коцюбинский (заместитель председателя Украинского совета народных комиссаров), Ковнарь (нарком сельского хозяйства) и десятки других людей, занимавших крупные посты в армии и правительстве УССР. Один из самых выдающихся деятелей украинской политической жизни, который еще в юности связал свою жизнь с революционной борьбой и вступил в партию большевиков, а потом долгие годы был влиятельным членом Совета народных комиссаров, Скрыпник в июле 1933 г., опасаясь ареста, покончил жизнь самоубийством.

В том же году Кагановича сменил Постышев, которого на Украине называли «диктатором» (хотя он занимал пост всего лишь второго секретаря ЦК компартии Украины). Ему был дан приказ «покончить с контрреволюцией, которая свила себе гнездо на Украине». Речь, которую Постышев произнес на XII съезде украинской компартии вскоре после вступления в должность, ознаменовала начало нового направления в советской политике: «На Украине особенно ненавидят ведущих членов нашей партии и самого товарища Сталина. Классовый враг прошел в этой стране хорошую школу и научился бороться с советской властью. На Украине обосновались остатки многих контрреволюционных партий и организаций. Они были вытеснены сюда и раскинули свою сеть по всей Украине, используя в своих целях нашу партийную систему. Вы помните, товарищи, как 20 секретарей областных комитетов партии осмелились заявить, что выполнить план по урожаю невозможно». На том же самом съезде руководитель Украинского ГПУ Белецкий зачитал доклад, в котором заявил: «Империалисты с помощью своих агентов и остатков недобитых эксплуататорских классов, которых мы не уничтожили и к которым принадлежат кулаки и петлюровские элементы в украинских селах, готовят в стране уголовные преступления и диверсии против главных объектов нашего украинского экономического плана». После этого Белецкий зачитал прокламацию, которую якобы изъяло ГПУ, где говорилось, что украинские контрреволюционеры «мечтают о денационализации всей украинской промышленности и восстановлении крупного землевладения».