Биология и Буддизм. Почему гены против нашего счастья и как философия буддизма решает эту проблему - Евгений Викторович Бульба

Д. Кенрик

Чувства – это святое!

Заботиться о любимых – самое естественное для человека поведение. Верующие правы, когда считают единым комплексом заботу о своем теле, своем ребенке и ближнем. Наш мозг устроен так, что легко размывает грань между самим человеком («Я») и окружающими. Это очень древние нейронные схемы, общие для всех млекопитающих, от мыши до слона[27].

Франс де Вааль

Наконец-то мы добрались до такого человеческого понятия, как чувства: способность любить, заботиться, дружить, ненавидеть и так далее.

Слово «человечность», кроме основного – принадлежащего человеческому виду, обрело дополнительные оттенки, обозначающие целый ряд положительных чувств: забота, нежность, сочувствие, сострадание, сопереживание, милосердие… Когда мы говорим, что кто-то «бесчеловечен», то имеем в виду отсутствие определенных чувств. «Человечный» в этом ключе значит еще и «возвышенный». Определяя так суть человека, мы отказываем другим существам в обладании подобным. Расширенный смысл слова «человечность» отразил все наши необоснованные тщеславные надежды относительно человеческого и предрассудки относительно животного.

Возвышенные чувства основаны на альтруизме. Человеческий альтруизм долгие годы оставался самым сильным аргументом, вдохновлявшим сторонников уникальности человека. Нам представлялось, что лучшее, что в нас есть, – способность к самопожертвованию, доходящая до апогея, до принятия смерти ради прогресса, ради торжества науки, ради спасения жизней, ради любимого человека, ради защиты отечества, – вот это все и есть истинно человеческое, благородное, возвышенное – завораживающее торжество человеческого духа. На противоположной чаше мы видели что-то мелкое… Агрессивное, сиюминутное и жадное – что-то «животное». То, что мы презирали и чего стыдились – мелочная эгоистическая борьба, столь наглядно демонстрируемая собачьей сворой возле куска мяса. Обнаруживая в себе подобные качества – жадность, агрессивность, зависть, – мы считаем их пережитками своей животной природы, от которой должны отречься, дабы реализовать возвышенную человеческую суть.

Если вы согласны с изложенной точкой зрения, значит, ваши взгляды безнадежно устарели.

Альтруизм не «человеческая» черта. Признать это обстоятельство сложно для нашей гордыни, но не признать его означает закрыть глаза на доказанный факт.

Говоря о животных, мы привыкли обращать внимание на отношения – «субъект – субъект», реже на – «субъект – группа» и уж совсем редко на – «группа – группа». Эгоизм является движущей силой на уровне межсубъектной конкуренции, индивидуального естественного отбора. Именно проявление конкурентной борьбы этого уровня предоставляет все «ужасы» животной природы. Если же обратить внимание на не менее важный для эволюции групповой естественный отбор, то обнаружится, что межгрупповая борьба предоставляет картины истинного альтруизма и самопожертвования ради спасения своей семьи, стада, стаи, популяции, не менее драматичные, чем гибель человека во имя Родины.

О происхождении альтруизма как основы нравственности подробнее будет говориться дальше, пока что отметим, что как эгоизм, так и альтруизм одинаково глубоко впечатаны в природу человека. Более того, альтруизм и эгоизм также не менее глубоко прописаны в природе животных. И наш «человеческий» возвышенный альтруизм есть лишь продолжение животного качества.

Альтруизм и вытекающие из него чувства – все это присутствует в животном мире.

Слоны помнят места гибели своих друзей и возвращаются туда в течение долгих лет. Многие животные образуют семейные пары и заботятся друг о друге, млекопитающие и птицы умеют запоминать обидчика и преследовать его, даже если он уже не опасен. Слоны, дельфины и обезьяны способны на долгосрочные дружеские отношения, они ухаживают за ранеными и больными.

Корни подобного поведения закладывались на самых ранних этапах развития животного царства. Альтруистов много и среди насекомых, и среди млекопитающих. Любой вид животных, ведущих групповой образ жизни, проявляет альтруистические черты. Пример истинно альтруистичного существа – медоносная пчела. Она отказывается от размножения, всю жизнь беззаветно трудится на благо семьи и готова в любой момент отдать жизнь, чтобы защитить рой. И даже после смерти пчела служит родному улью – оставляет часть своих внутренностей в теле нападающего, и запах оставленного жала помогает ее сестрам преследовать агрессора. Если подходить к пчеле с человеческими мерками, то это пример чистого, жертвенного, самозабвенного, но бездумного альтруизма.

Конечно, нельзя ставить знак равенства между инстинктивным поведением насекомого и альтруизмом млекопитающих, тем более человека. Однако подобные факты ярко демонстрируют, что основа нашей способности к высоким человеческим чувствам имеет глубокую животную природу.

Самосознание – серьезный довод

Почему бы не предположить, что человеческие качества, включая и самоконтроль, необходимый для жизни в обществе, присущи нам изначально, «встроены» в нас? Неужели кто-то всерьез верит, что наши предки до возникновения религии не придерживались никаких социальных норм? Что они никогда не помогали собратьям в беде и не сетовали на недобросовестность других людей?[28]

Франс де Вааль

Что ж, действительно, довод из разряда «тяжелой артиллерии» – самосознание, наличие идеи об отдельном «Я». Сюда входит способность порождать собственный образ, воспринимать себя со стороны, воображать разные варианты событий и выбирать из них – прогнозировать. Следствие данного процесса – понимание собственной индивидуальности, неповторимости и конечности.

Для начала нужно разобраться с ворохом слов, в которых можно запутаться в силу их схожести: самосознание, самоидентификация, личность, самовосприятие, ощущение «Я», самопознание, индивидуализация, самовыражение. В зависимости от контекста эти слова используются как полные или частичные синонимы. Все они, как и многие другие термины, отражают нюансы восприятия субъектом себя – интроспекцию.

Терминология в этой области еще не устоялась, и в разных текстах одним и тем же словом могут обозначаться немного различающиеся значения. Для нашей темы важно выделить три постепенно углубляющихся уровня интроспекции. Первый – самоощущение, самовосприятие как процесс, «самочувствование», непосредственное самоотражение, восприятие своей отдельности от окружающих, понимание того, что ты и находящееся рядом существо отличны друг от друга. Назовем его самоотражением.

Второй уровень появляется как усложненное самоотражение – у существа возникает идея собственного «Я», персональных черт, своей индивидуальности, личности и так далее.

Третий уровень – самопознание. Фактически это синоним «Я», его усложненная и активная форма. Стремление существа разобраться, чем оно является, как его воспринимают другие. Попытки выяснить, что такое «Я», приводят к рефлексии, постепенно усложняющемуся знанию о самом себе, самоидентификации и самореализации. И в конечном счете – к демонстрации своей индивидуальности, самовыражению.

Самосознание как признак уникальности человека – сильный аргумент. Его сложно проверить. Как поставить эксперимент так, чтобы доказать или отвергнуть у животного образ «Я»? Любые доказательства будут спорными. Еще несколько десятилетий назад философы отмахивались от робких возражений против человеческой избранности «железным» доводом, что самосознание есть только у человека (интересно, а как они это установили?). Однако сегодня зоопсихология отметила