Двуликая правда - Евгения Игоревна Державина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Вам она не нравилась?
– Почему же? Приветливая, в доме всегда порядок держала. – Михаил сделал паузу и несколько раз с наслаждением затянулся. Порыв ветра бросил в Марка облако едкого дыма. – Хотя сперва не заладилось, да… Бывало, приедет к нам на дачу и на шезлонг заляжет – обугливаться. А у нас то полив, то прополка. Дел невпроворот! Но куда им, городским. Зато как сама в коттедж переехала – садоводством увлеклась, цветочки, то-се. Тут-то они с матерью, считай, и сошлись: бесконечно могли свои клумбы обсуждать! – Михаил крякнул и замолчал.
Поблизости раздался хриплый лай, и Марк вздрогнул от неожиданности. Из кустов выскочила овчарка. Обнюхав ведро с рыбой, собака ткнулась носом в его джинсы и снова исчезла в тумане.
– Как вы думаете, почему Лика решила развестись? – спросил он.
– Да вот и я думаю: почему? Все ж нормально у них было. Ссорились иногда, конечно, ну а кто не ссорится-то? И деток очень хотели, да бог не дал. Может, и к лучшему… – И Михаил пустился в воспоминания о своей молодости, когда они с женой тоже мечтали о детях, а позднее – о внуках. – Да, видно, уже не судьба… – печально подытожил он.
Уже основательно продрогнув, Марк засунул телефон в карман и подышал на закоченевшие пальцы.
– Как, по-вашему, что все-таки случилось в тот вечер, второго ноября?
– Да кто ж его знает – может, сбежала. Или кто-то другой ее того… А на Влада свалили.
– Поможете с ним связаться?
Михаил сделал напоследок затяжку и щелчком запустил окурок в кусты. Щурясь, выдохнул длинную струйку дыма и посмотрел на Марка.
– Да можно… У них там карточки выдают, чтоб родным звонить. Но если срочно нужно и без лишних ушей, есть и другие способы связи с миром. – Он хитро улыбнулся. – Устроим вам созвон. Если Влад, конечно, захочет…
* * *
Вечером того же дня, прикупив по дороге пиво, Марк отправился в Черемушки к Мамаеву, чтобы отметить конец рабочей недели очередной партией в нарды.
– Готовь поле брани, – бросил тот, доставая из кухонного шкафчика пузатые пивные бокалы.
Марк водрузил большую деревянную доску на белый глянцевый стол и начал расставлять фишки, пока Мамаев насыпа́л в глубокие миски чипсы и орешки.
Традиция играть в нарды появилась у них примерно три года назад. Мамаев как раз устроился в «Открытый взгляд» фотокором, и хотя во всей редакции сложно было отыскать двух настолько разных людей, у них все же обнаружились точки соприкосновения – нелюбовь к сплетням и любовь к нардам. И то и то было редкостью. На этой почве они незаметно подружились, и время от времени устраивали домашние турниры.
Марк откинулся на прозрачную спинку модного пластикового стула и, кинув кубики на свою половину поля, разочарованно вздохнул:
– М-да, один – два.
Мамаев поставил перед ним наполненный до краев бокал, от которого веяло приятной прохладой, затем сгреб кубики и проделал то же самое, выбив в сумме десятку.
– Ха, мне ходить. Клара твоя как, не возражает против наших тусовок?
– Да нет. Завтра днем к ней поеду, все выходные вместе проведем. Так что никто не в обиде. – Марк отхлебнул плотную пену с верхушки бокала. – У тебя как?
– С какой именно? – Мамаев приподнял брови и сделал первый ход.
Марк фыркнул:
– И что они в тебе находят?
– Богатый внутренний мир, конечно же, – гордо провозгласил Мамаев.
– Просто ты не встретил ту, которая возьмет тебя в оборот.
– И слава богу! Как говорится, в карты не везет – в любовь и не суйся.
Марк понимающе улыбнулся. С азартными играми Мамаев завязал лет пять назад, едва не лишившись этой квартиры и загнав себя в клинику по лечению зависимостей. Он не любил вспоминать то время, но Марку рассказал – в основном для того, чтобы устранить всякий намек на ставки. Поэтому в нарды они играли исключительно для удовольствия.
– Гляди-ка, шеш-беш[3]! – Марк продвинул свои фишки вперед. – Что нового в редакции? – поинтересовался он, запуская пальцы в миску с орешками.
– Федосеев звезду словил, Нумеровский уже сам не рад. А так все как обычно. Лучше скажи, как твой «отпуск»? – Мамаев изобразил в воздухе кавычки.
– Одну темку начал раскручивать, хотя еще окончательно не решил…
Прихлебывая пиво и время от времени кидая кости, Марк рассказал про случай с Анжеликой.
– Эх, особо там и не поснимаешь… – разочарованно протянул Мамаев, доставая новые бутылки из холодильника. – Вот с маньяком я б разгулялся.
– Ну да, труп я тебе точно не обещаю, – хмыкнул Марк и потянулся за открывалкой.
Пока он разливал пиво, Мамаев энергично тряс кубики в ладонях.
– Ладно, придумаем что-нибудь. О, пятый куш[4]! Так-так… – Он потер руки и начал свою многоходовку.
– У тебя лицо, будто ты уже выиграл, – заметил Марк.
Мамаев сверкнул зубами:
– Всегда любил играть в покер: я просто улыбался, а все думали, что у меня флеш-рояль[5].
Осушив половину второго бокала, Марк почувствовал, как мысли о работе наконец улетучиваются из головы, уступая место хмельному умиротворению и спокойствию. Однако он всегда знал, когда остановиться. Слишком хорошо помнил, как родной человек на глазах может превратиться в чудовище, готовое наброситься на жену и сына за то, что отняли очередную бутылку.
Закончив первую партию в пользу Мамаева, они как раз начали новую, когда на столе завибрировал мобильный телефон Марка.
– Это Владислав Мохов, вы хотели поговорить? – прозвучал в трубке низкий хрипловатый голос.
Марк резко отодвинул стул и встал.
– Да, спасибо, что нашли возможность. Одну минутку…
Он кивнул Мамаеву и направился в гостиную, а оттуда – на застекленный балкон. На сушилке пестрела коллекция разноцветных мамаевских носков. В углу ярким желтым пятном светился террариум, где обитала игуана Коко́. При появлении Марка она тут же забилась в угол.
Он облокотился на подоконник и проверил телефон, чтобы убедиться, что тот автоматически записывает входящий звонок с незнакомого номера.
– Сколько у нас времени?
– Минут десять, – откликнулся Владислав. – Слушайте, если это простое любопытство – давайте не будем тратить ваше драгоценное время. У меня-то его целый вагон.
– Я настроен серьезно. В вашей истории много вопросов, Владислав. В зависимости от того, что я выясню…
– Я не виновен! – резко перебил он. Затем голос смягчился: – Меня подставили.
– С чего вы так решили? – спросил Марк.
– На кухне повсюду нашли следы крови. Их будто оставили специально и просто замыли. А меня назначили крайним – всю ночь выбивали признание, старались… Мрази. Сломался я, когда к пальцам провода примотали и ток пустили. – Владислав замолчал.
– Вы же отказались в суде от своих показаний?
– А толку-то? Им же по барабану и то, что допросы без адвоката проводили, и то, что я в больнице потом две недели валялся – якобы сокамерники отпи… избили. – Он явно сдерживался, чтобы не материться. – Раз есть явка с повинной – значит, преступник.
– В чем конкретно вы там признались?
– Что ударил жену кирпичом, засунул в мешок для листьев, погрузил в машину и вывез в лес, а куда – типа не помню. Все писал под диктовку, ведь правую руку они не трогали.
– Что за мешки для листьев? – заинтересовался Марк.
– Да такие гигантские черные пакеты, литров на пятьсот. Висели на каждой поселковой улице – бери сколько нужно. Еще перед отъездом я собрал по участку всякий хлам. Конечно же, там осталось до хрена моих отпечатков! Так что версия милиции приглянулась, тем более алиби у меня не было: я вернулся из командировки и просто спал, как последний мудак!
Марку показалось, что Владислав продолжает себя в чем-то винить. Возможно, в том, что «проспал» исчезновение жены. Или в чем-то другом.
– Какие еще улики указывали на вас?
– Да целый букет. В моей машине и на куртке тоже нашли Ликину кровь. Еще ссоры наши приплели, этот чертов отель: неспроста, значит, сбежать хотела. Отличный мотив, да? Адвокат пытался доказать, что все это выеденного яйца не стоит,
