Гнездо над крыльцом - Леонид Семаго

Однако на замысловатой антенне, на самом кончике, словно золотой петушок на спице, картинно сидит сорока. Сидит и время от времени зевает, словно дозорщик, которому скучно смотреть в пустое небо. Зачем она тут, когда по всем окрестным перелескам и лесополосам ее сородичи спешно строят гнезда? Эта сорока — здешняя, и ее гнездо давно готово на соседней улице. Черным, полупросвечивающим шаром громоздится оно на голом тополе. Сложено, как и у всех сорок, из сухих веточек, среди которых светятся голубой и красной жилками два обрывка провода.

Вселение сороки в города началось в ее ареале примерно в одно и то же время. Где-то появилась одна пара, где-то поселилось сразу несколько семей. Самое простое, но не самое правильное объяснение этой миграции напрашивается само собой: воспользовавшись всеобщим покровительством птицам и соблазнившись сытой жизнью, сорока переселилась из пригородных лесов в «хлебные» кварталы многоэтажек. Но, осев в городе, ей пришлось кое-чем поступиться: в выводках стало меньше сорочат. Большие выводки, в шесть-семь птенцов, в городе оказалось прокормить труднее: из центра приходится летать за километры, оставляя их без присмотра. Так в чем же дело?

Скорее всего сорока была вынуждена искать спасения в городе не от полуголодной жизни, а от какой-то серьезной опасности. Получив новое жизненное пространство в виде системы полезащитных лесных полос, сорока привела туда лесную куницу, которая стала опустошать сорочьи гнезда. Кое-где сороку стал прижимать и ястреб-тетеревятник. В Каменной степи, например, этот хищник берет с сорочьего племени немалую дань. И я теперь почти уверен, что разгадка причины вселения сороки в города кроется в ее бегстве от опасных хищников.

Старая знакомая, став городской соседкой, позволила узнать о своей жизни и способностях немало нового. «Дикие» сороки не допускают свободного наблюдения за своими играми, постройкой гнезд, охотой. В новых условиях птицам пришлось все делать не осторожничая и не хитря. И из окна верхнего этажа, не беспокоя сорок своим любопытством, можно изучать в подробностях особенности их поведения и даже все тонкости строительного мастерства.

Птицы не строят гнезда для собственного комфорта. Только бездомные дятлы долбят дупла, чтобы ночевать в них или отсиживаться в непогоду, да крапивник, если не найдется ему пары, ночует в том гнезде, которое выстроил для будущей семьи. Но ради совершенствования врожденного умения или специального обучения молодых птиц, а тем более от безделья никто не затевает строительства, даже если оно несложно и необременительно. Никто не строит и про запас. Оседлые пары грачей в дни затяжных оттепелей посреди зимы иногда принимаются за ремонт обветшавших гнезд, но первый мороз или снегопад быстро образумливает их: не апрель же это!

А среди городских сорок находятся пары, которым до прибавки второго часа светлого времени не дает покоя праздное времяпрепровождение. И они аккуратно разбирают на своих участках прошлогодние гнезда и складывают их снова из тех же прутиков, добавляя немного свежего материала. Но не стремятся во что бы то ни стало довести работу до конца и возводят лишь стены и крышу, потому что для обмазки основания негде взять даже щепотки мягкой земли, и получается у них просвечивающий насквозь шар.

Некоторым этого бывает мало, и они продолжают укладывать на верх шара все новые веточки, пока он не превратится в толстый столб полутораметровой высоты. Но эта крепкая постройка, в которой осталось лишь обмазать дно и настелить сухих травинок и корешков, не всегда становится домом для сорочат. Весной рядом с ней может быть сложено еще одно гнездо, а зимнее остается неизвестно для чего.

Иногда строительством занимается одна птица, а вторая присутствует полузрителем-полуконсультантом, лишь изредка кладя свой прутик или что-то поправляя в постройке по своему вкусу. Но иногда ее действия походят на самое настоящее вредительство.

Сорока — из тех птиц, чьи строительные способности хоть и наследственны, но не настолько развиты, чтобы без опыта они могли показать настоящее мастерство. У молодых пар на строительство уходит времени вчетверо больше, чем у бывалых, но все равно гнездо частенько получается кособоким, с приплюснутой крышей. Иногда от такого сооружения к осени ничего не остается. Работу опытных птиц можно отличить с первого взгляда. Но если партнеры разные по возрасту и у одного уже были семья и дом, а второй принимается за дело впервые, совместная работа идет не очень гладко. В конце концов и у них получается неплохо, потому что опыт всегда берет верх, но сцены при этом бывают и удивительные, и поучительные.

На третий день апреля 1984 года во дворе большого дома появилась сорочья пара: крупный, в чистом, словно недавно смененном наряде, самец, и маленькая, без двух перьев в хвосте грязноватая самка. Видимо, им где-то сорвали строительство, потому что обе птицы, несмотря на позднее время, сразу начали укладывать в развилку тополя прутики основания. Похоже, что очень спешили, «столбя» новый участок, ибо, когда солнце спряталось за крыши и они улетели, в развилке не было ни прутика: попадали все. Не было никакой надежды, что пара вернется во двор снова, что намерена остаться она тут выводить птенцов, но на следующий день птицы снова укладывали веточки в той же развилке.

За ними было очень удобно наблюдать: развилка находилась чуть ниже окон четвертого этажа, и все было видно как на ладони. Но к исходу и второго дня оставалось непонятным, почему после двенадцатичасовых стараний постройка походила на жиденький помостик, какой могут сложить горлицы. Никто сорокам не мешал, работали они усердно, материала вокруг было сколько угодно, а сделанное даже с оговоркой нельзя было назвать гнездом.

С первых минут работы птиц на третий день все стало ясно. Самец быстро и умело укладывал в развилку прутик за прутиком, сламывая их с соседних деревьев, и даже подбирая против обыкновения с земли. Роняя нечаянно принесенную веточку, он падал за ней следом и успевал подхватить на полпути. Уложив десяток-полтора прутиков, он спешил скрепить их землей, но все равно от его стараний дом не подрастал, потому что самка упрямо выдергивала веточки из основания, чтобы уложить их по-своему. Она тоже летала в соседние дворы за материалом, но отламывала веточки неумело, подолгу дергая их по-щенячьи, и оставляла начатое занятие, чтобы, возвратившись к гнезду, испортить работу самца. Поэтому после отлета этой странной семьи на ночевку в развилке лежало два-три коротеньких прутика. А утром не было и их.

И на четвертый день самка не оставила своего тщетного занятия, но в действиях самца по-прежнему было и тени раздражения. Он стал облеплять землей чуть ли не каждую веточку, чтобы ее труднее было выдернуть. Да только перед закатом под тополем валялось столько веточек, что из них можно было разжечь небольшой костер. А кроме них тут же лежало несколько кусков проволоки и здоровенный гнутый гвоздь.