Пока не пробил час - Ирина Глебова

Ее муж, Ярин, долго был один, а уже когда вышел в отставку полковником, внезапно женился на молодой красивой женщине. Жил в Санкт-Петербурге, растил двоих детей и был, судя по всему, счастлив. И если с матерью Юлик виделся хоть изредка, мельком, то отца он даже в лицо уже не помнил. На запрос белопольского окружного суда полковник Ярин ответил: «Юлиан Кокуль-Яснобранский давно самостоятельный взрослый человек, не имеющий ко мне никакого отношения. Не желаю вмешивать мою семью и моих детей ни в какие сношения с преступником…» Мать из-за границы и вовсе ничего не ответила…

Сидя долгие часы в камере один на один с собой, Юлик все думал, думал… Глупо, как глупо все то, что он делал последнее время! Хотя бы этот его набег на имение Голицыных! Совершенно детская фантазия, недостойная взрослого человека, – теперь-то он это хорошо видит! Как ему вообще могло прийти в голову, что в доме хранится та самая драгоценность? И что удастся ее незаметно взять? Впрочем, зачем перед самим собой-то притворяться? Он собирался совершить самое вульгарное воровство! Не глупо ли? Но, может быть, самую главную глупость он сделал раньше, когда позволил вовлечь себя в общество «Орден мистической магии». Еще совсем недавно подобная мысль не пришла бы ему в голову, настолько он был верным адептом философа-мистика Якоба Бёме, жившего триста лет назад. Но теперь, после такой встряски, нервного шока и долгих часов, данных ему для размышлений, молодой человек заново переосмысливал и привязанности свои, и поступки.

Ничего полезного в жизни он делать не умел. Может быть, поэтому так страшила его мысль расстаться с учебой? Это все-таки занятие, дающее чувство самоуважения: он учится, постигает науки! Когда-нибудь он сумеет применить свои знания в жизни, принесет пользу, а возможно, и совершит открытие! Когда-нибудь… И Юлик учился. Слушал курс в юридической академии, потом вдруг решал, что естественные науки – его призвание. Через время, остывая, увлекся историей. Одно время ему казалось, что в нем живет талант архитектора, в другое – экономиста и статистика… Менялись академии, университеты, высшие школы и курсы, он переезжал из города в город… В Сумах, которые были почти что его родиной, он и попал в общество, верховным жрецом которого был магистр Дидиков. Когда один однокурсник предложил Юлиану пойти с ним на ритуальное собрание к мэтру Дидикову, он с энтузиазмом согласился. Имя мэтра было ему известно. Он слышал его от матери еще подростком. В те годы образованное общество, подобно лихорадке, охватило повальное увлечение спиритизмом. Началось с Москвы, где знаменитые спиритические сеансы магистра Дидикова посещал весь высший свет. Потом магистр стал гастролировать по крупным городам России. Мать Юлика в те два-три года несколько раз специально приезжала из-за границы, чтобы попасть на сеансы к Дидикову. Тогда она и сказала сыну, что отечественный спиритуал гораздо сильнее знаменитых французов Вентра, аббата Буллана и англичанина Матерса. Потом всплеск интереса к спиритизму потихоньку утих, и о магистре не стало слышно. И вдруг – снова мэтр Дидиков! Конечно же, Юлик пошел на это ритуальное собрание.

Он сразу понял, каким сильным обаянием обладает человек, называющий себя теперь жрецом «Ордена мистической магии». Интересно, что и Дидиков на первом же собрании обратил внимание на новичка: он просто не спускал глаз с Юлиана. А взгляд этого темноволосого, темнобородого человека пронизывал насквозь, но вселял не страх, а благоговейный трепет и вдохновение. На глаза наворачивались слезы… Юлик пришел и второй, и третий раз и очень скоро стал любимым учеником магистра. Основной задачей ордена было изучение разумных сил, стоящих за силами природы, а также – высшее предназначение человека и его отношения с Богом. Прекрасные цели! Великим своим учителем, а значит, и учителем всего общества, мэтр Дидиков называл Якоба Беме, знаменитого немецкого философа-мистика. Беме не раз приходили божественные озарения, во время которых из тела исторгался его астральный дух и ему открывался свет божественного существа и сокровенные тайны природы. Якоб Беме в своих трудах утверждал, что добро и зло присущи не только живым существам, но и стихиям. На ритуальных собраниях магистр Дидиков учил, что добрыми и злыми чувствами земли, неба, природы, стихий можно управлять. Это доступно тому, кто умеет высвобождать свой астральный дух. Но достигают подобного лишь избранные, творческие натуры. Недаром среди адептов ордена были поэты и художники нового направления – символисты. Оккультизм и мифология, настроения и чувства – вот что лежит в основе божественного истинного творения, утверждал Дидиков. И он был совершенно уверен, что его ученик Юлиан наделен всеми качествами, чтобы стать избранным.

Юлик верил магистру безоговорочно. Ведь Дидиков был не просто человеком – земным воплощением великого Беме! В своих озарениях он видел, как ничтожны и смешны принятые в обществе моральные нормы. Потому не препятствовал любимому ученику жить легко, раскрепощенно, в свое удовольствие. Юлик влюблялся, играл на скачках, кутил, сопровождал Дидикова в ритуальных круизах по городам. Магистр знал, как скудны средства, выделяемые Юлиану матерью, и щедро, без счета, одалживал ему деньги. Вскоре мэтр настолько приблизил к себе молодого человека, что позволил ему ассистировать при служении мессы святого Сикейра. Нет, нет, это не была банальная черная месса – в разрушенной церкви, с освещением черной гостии, с причастием дьявольской водой. Во время мессы святого Сикейра вызывались духи предков, а в жертву приносилась белая голубка. Мессу служили в редких, особых случаях, когда нужно было защитить орден с помощью мощных магических чар, требовалось наказать изменника или гонителя, войти в сознание влиятельного человека и управлять им. Атрибуты мессы: магический меч, пятиконечная звезда, алтарь из намагниченного железа, таинственный порошок «черный мус» – все так сильно действовало на воображение Юлиана, что дня два-три после обряда он всегда ощущал душевную опустошенность. Чтобы избавиться от нее, требовались развлечения и деньги.

Два месяца назад мэтр Дидиков впервые заговорил с Юлианом о бриллиантовом кресте святой княгини Ольги. Это была фамильная драгоценность Кокуль-Яснобранских, и то, что магистр знал о ней, Юлиана не удивило. Магистр знал самые тайные и сокровенные вещи, а это – пустяк.

– Да, – ответил тогда Дидикову молодой человек. – Этот крест принадлежал матери. Но она подарила его своей двоюродной сестре, княгине Ольге Голицыной, на день ангела.

Мадам Кокуль-Яснобранская отличалась импульсивностью и непредсказуемостью. Сделать царский, шикарный жест для нее не представляло труда. Да она и вовсе не была скупа. То, что держала сына на голодном денежном пайке, объясняла исключительно вопросом «принципов воспитания».

– Он – мой единственный наследник, – откровенно говорила она друзьям. – Когда-нибудь все мои богатства достанутся ему. Но до той поры пусть научится жить самостоятельно!

В общем, не раз думал Юлик, похоже на то, как бросают в воду щенят: выплывет – будет жить. К тому же матушка была еще моложава, энергична и собиралась прожить долгую роскошную жизнь…

Через две недели после разговора о кресте магистр служил мессу святого Сикейра, Юлиан ассистировал. В тот момент, когда он должен был передать голубку для заклания магистру, магический меч неожиданно сам по себе повернулся острием прямо ему в грудь, он растерялся и выпустил птицу из рук. Та рванулась к потолку, забилась там, а магистр вскрикнул, упал на колени, запрокинул голову. Его тело сотрясала крупная дрожь…

Юлик однажды уже видел «озарение» мэтра Дидикова. И теперь понял – оно. Но на этот раз «озарению» предшествовали такие странные знаки, что молодой человек испугался, молча вжался в угол и ждал. Когда магистр поднялся, его глаза радостно блестели. Он протянул руки и обнял ученика.

– Я говорил с самим святым Сикейром! О тебе. Да-да, мой дорогой, о тебе. Святой открыл мне, что ты не случайно оказался в нашем ордене. Ты избран вернуть нашу давнюю реликвию – крест святой Ольги! Святая Ольга – это один из столпов нашего ордена. Недаром, грозя врагам, мы закалываем на мессе голубицу: ведь именно голуби, пущенные рукой княгини Ольги, принесли смерть ее врагам! Крест, принадлежавший твоему роду, должен вернуться к нам!

Немного позже, уже в другой, спокойной обстановке, мэтр разъяснил Юлиану, что, если тот не сумеет добыть для ордена святую реликвию, ему придется вернуть деньги – много денег. Те самые, которые без счета одалживал ему магистр. Это были деньги ордена, и давались они ему как залог будущего подвижничества – возвращения бриллиантового креста. А святой Сикейр шутить не любит. Подвиг во имя ордена Юлиан должен совершить как можно скорее…

Сразу после этой мессы Юлик очень ясно вспомнил: большое имение князей Голицыных в Битице, яркое освещение, музыка, много людей. Ему лет шестнадцать-семнадцать. Мать, внезапно приехавшая из-за границы, взяла сына с собой на праздник именин двоюродной сестры. Уставший от шума, смеха, суеты, он зачем-то ищет мать, открывает дверь небольшой комнаты-кабинета и видит обеих кузин: Христиану и Ольгу. Мать протягивает тетке необыкновенно красивый бриллиантовый крест. Та, радостно вскрикнув, обнимает сестру, а потом подбегает и обнимает Юлика.