Мы роду православного. Котельниковы - Петр Котельников

…Его мать, Наталья Степановна чем-то была разгневана и отказала младшему сыну в наследстве. Он к этому времени уже был женат, замуж за него вышла добрая и красивая девушка из богатой дворянской семьи Анна Сергеевна (девичья фамилия – Выходцева) Не получил мой дед и земельного надела. Он получил в наследство от матери кирпичный амбар, пристроил к нему кухню, получился неплохой, правда, небольшой для его семьи домик. Бог не обидел Иосифа Яковлевича, даровав ему 16 детей. Для выхода к реке Сейму Наталья Степановна разрешила пользоваться тропой вдоль своего фруктового сада. Свернуть с тропы и сорвать яблоко с дерева было запрещено не только сыну и невестке, но и внукам. Следует сказать, что этот договор строго соблюдался. Никогда, за исключением одного раза, нога Натальи Степановны не переступала порога сыновнего дома, а он (сын) никогда не общался ни с родителями, ни со своими братьями и сестрами. Поговаривали, что мать прокляла своего сына. Кормить 16 душ детей, не имея земли, проживая в селе, дело было просто невозможное. И тут Иосиф Котельников проявил себя деятельнейшей натурой, не уступающей изобретательности своей матери. Проведя рекогносцировку местности, мой дед определил следы выхода камня-дикаря на поверхность. Такими местами были пологие овраги, называемые в нашей местности «логами». «Логи» были бросовыми, никому не нужными землями. Дед арендовал их у своих богатых родственников по 3 рубля за место выхода камня. Ему предлагали дать их бесплатно, но дед настоял, оформил на право аренды документы и принялся разрабатывать выходы камня. Способ был самый простой: пробуривали шурф, закладывался динамит. Взрыв и на поверхности лежали груды вывороченного камня. Этот камень использовался для закладки в фундамент строящихся зданий. Дело оказалось прибыльным и дало возможность деду приобрести камнедробильную машину. Теперь гравий отправлялся для подсыпки железнодорожных путей. Аппетиты деда росли, он перешел к строительству железнодорожных небольших мостов и таких же туннелей. У деда было всего-то два класса церковно-приходского училища, но он упорно занимался самообразованием, особенно отлично знал математику и основы строительства. Ведь все проекты он рассчитывал сам. Благосостояние семьи росло…

Дед построил большой деревянный дом на правом берегу реки Сейма. В доме было 12 комнат и кабинет деда, где он работал, а трудился он по 14 часов в сутки, и зимой, и летом, без выходных и отпусков. Приобрел дед и 4 десятины фруктового сада и собственный лес для охоты. Я был в этом лесу, он представляет по большей части осинник, размеры я не представляю, поскольку пройти его мне не удалось, хотя я находился в нем несколько часов (следует учесть, что я был в шестилетнем возрасте, когда все размеры преувеличиваются) Было у деда 2 десятины пахотной земли, засевалась она овсом для лошадей. Сено заготавливалось в дедовом лесу в достаточном количестве, избытки сена продавались. Бабушка, Анна Сергеевна, была тихая, скромная женщина, смертельно боявшаяся ослушаться мужа. Следует сказать, что эта боязнь имела под собой основание. Раз она изволила ослушаться (причина ослушания мне не известна), но разъяренный муж вожжами выпорол так жену, что она неделю лежала больной в постели. Даже в глубокой старости она просыпалась в страхе, увидев мужа во сне. Суров был дед и с детьми, хотя и справедлив. Девочек он не обижал, а вот мальчикам доставалось. Ослушание жестоко каралось, отца боялись, как огня. Отец мой вспоминал: нужно идти к отцу за помощью, задача по математике не выходит, заходишь с великим страхом, Он объясняет обстоятельно, указывая на ошибки. Если ты понял объяснение, дело заканчивалось тем, что он гладил сына по головке и давал конфет из стоящей рядом вазы. Не понял, он пребольно стучал ногтем по голове, и не дай бог, чтобы ребенок заплакал. В таком случае порка была неминуемой. Дочерей, по мере приближения учебного возраста, он отдавал в гимназию города Рыльска, а сыновей – в торговое училище того же города.

Дети отдавались «на хлеба», т.е. он находил квартиру, оплачивал ее и оплачивал содержание ребенка. Денег, которые дед зарабатывал, ставили его в независимое ни от кого положение. В домашнем хозяйстве было две коровы, чтобы дети пили молоко вдоволь. Булки привозились из города и засыпались в специальный закром, сельдь закупалась бочонками, сало хранилось в «боднях», специальных дубовых бочках. Дети брали съедобное самостоятельно, старшие дети присматривали за младшими.

Бывали у деда моего и неудачи. Их было два вида. Он не вложился в сумму, определяемую торгами. Поясняю, дед уже, как предприниматель, давно вылез из пеленок. Теперь он назывался – Его степенство, Иосиф Яковлевич Котельников, строительный подрядчик. На торгах определялась сумма, за которую кто-то из участвующих в торгах подрядчиков, соглашался вести строительство. Если подрядчик укладывался в эту сумму, то все излишки денег шли в его карман, а нет, он нес убытки, иногда значительные. Бывали такие случаи и у деда. Вторая беда, если на стройке кто-то погибал. Техника безопасности строго соблюдалась, нВ таком случае велось следствие. Дед был обязан, во всяком случае, обеспечить семью погибшего, а это: он должен был построить дом, купить лошадь и корову и выплатить 200 рублей пособия, что по тем временам составляло большую сумму, ибо корова стоила от 12 до 15 рублей. Кроме того, он присуждался на месяц или два к церковному покаянию, которое заключалось в том, что деда оставляли на ночь в церкви, где он был обязан молиться о прощении ему грехов. От церковного покаяния деда освобождала взятка, Священник получал от деда ящик чаю, ящик коньяка, тот выписывал ему справку о том, что покаяние закончено. Бывали случаи, что к беде добавлялась еще одна неприятность, дед начинал пить водку. Пил запоем, длившимся до месяца и более. Возражать деду никто не смел. Ворота дома закрывались, никого в дом не пускали, а бабушка огородами от лабазника носила четвертями водку, тайна продажи спиртного купцом, его продавшим, строго соблюдалась. Никто ни о чем не догадывался. В день дед выпивал четверть, это равно 3-м литрам водки. Пил с утра до ночи, пил и ночью. Постоянно кипел самовар, в котором варились куриные яйца. Ими дед закусывал. Так же, как внезапно он начинал пить, также внезапно и заканчивал. Он настолько опухал, что вся одежда становилась тесной. Парился овес, и деда обкладывали горячим овсом, он быстро приходил в норму и через два-три дня, одетый в брюки и сюртук, с золотой цепочкой от часов, находившихся в кармане, в фетровой шляпе и с тростью в руках, Его Степенство подрядчик Котельников отправлялся на работу. В период отсутствия все дела вел мой отец, которого дед посвятил во все таинства своей работы. Четырнадцатилетний, долговязый паренек сам принимал вагоны и составы со строительными материалами, оформлял необходимые документы. Запои деда наносили тяжелый материальный убыток, но дед быстро его компенсировал увеличением количества подрядов. Кстати, перерывы между запоями были продолжительными, от 4-х до 5-ти лет, между которыми дед водку и в рот не брал. В банке у деда всегда хранилась сумма вкладов выше 49 тысяч рублей золотом. Все они пропали в период Октябрьской революции. Дед о пропаже не жалел, говоря: «Буду, жив, эту сумму я утрою! Была бы только голова на плечах!»

Последние строительства, проводимые дедом: школа и церковь в селе Жадино.

Он их построил по своим чертежам. Как строитель Божьего Храма, он после смерти был похоронен в ограде церкви, что считалось тогда знаком высокого уважения и заслуг. Умер дед в 1924 году в возрасте 54 лет от чахотки. За период болезни из крупного, крепкого телосложения мужчины, превратился в легкое истощенное подобие человека. Бабушка, Анна Сергеевна Котельникова после смерти мужа сначала жила вместе со старшим сыном, моим отцом (1924—1934г). Затем находилась в Одессе с дочерями Екатериной и Александрой, потом переехала в Керчь и жила с младшей дочерью Марией, Затем опять в Одессе, Ялте и, наконец, переехала с той же дочерью Марией в Керчь, последние три года она жила вместе с моими матерью и отцом, потом, вновь пошла к Марии и умерла в 1969 году в возрасте 101 года от кровоизлияния в мозг. За все это время бабушка практически ничем не болела. Отличалась невероятно добрым характером, никто и никогда не слыхал от нее бранного слова. Не терпела она и случая, когда ребенка, возмущаясь, «посылали к черту!» Свое возмущение она выражала полным длительным молчанием. Подожмет губы и молчит, значит, обижена. Похоронена она на городском кладбище в г. Керчи.

У моего деда по отцу, Иосифа Яковлевича было, как я уже упомянул, 16 детей. Чтобы проверить, все ли дома, дед по вечерам проверял их по списку. Если кто-то отсутствовал, начинались поиски. К примеру, проверили по списку, нет Леньки.