Ястреб на перчатке - Александр Рау

«Гийом, вы меня смертельно оскорбили своим невниманием. Жду вас сегодня вечером».

Мария де Тавора. Графиня Тоцкая, баронесса Орейская, герцогиня Андизская. Женщина ослепительной красоты, хитрости и коварства.

Таких, как она, зовут «львицами», ибо сильных мира сего, «львов», они кидают к своим ногам. Примерно так отозвался бы о ней поэт. Но я слишком скептичен. Не вижу львов при дворе Хорхе, за исключением самого короля. Настоящие львы никогда не падут ни к чьим ногам, какими бы прекрасными те ни были.

Марии двадцать пять. Она давно похоронила мужа (покойный герцог был старше ее на сорок лет), и теперь жила в свое удовольствие, являясь одной из звезд королевского двора. Богата, красива, своевольна, познала тонкости куртуазной науки.

Самые знатные и прославленные мужчины добивались ее внимания. Марии посвящали стихи поэты, из-за ее улыбки дрались на дуэлях, хотя часто победитель получал в награду холодное презрение, а проигравший — благосклонность. Говорили, что и сам король добивался ее, но Мария отказала. Вздор.

Во-первых, Хорхе никогда на это не пойдет, фаворитки, подобные Марии, слишком уж алчут власти. Во-вторых, ему нельзя отказать.

На меня она обратила свой взор случайно.

Летом Хорхе со свитой гулял по недавно отстроенному зоопарку. Первому и единственному в Камоэнсе. Задумке короля. По его приказу со всех концов государства и из близлежащих стран доставили множество различных птиц и животных. Преобладали в основном хищники. Наместники в провинциях рассуждали так: чем больше, страшней и опасней зверь, тем лучше.

Герцогиня де Тавора задержалась около котлована, где держали медведя с Таргальских гор. Этому ужасному хищнику весом в тридцать стоунов, с когтями в три пальца длиной охотники недаром дали имя «Задерун».

Герцогиня, опершись об ограждение, внимательно рассматривала хищника, бесновавшегося на дне котлована. Потом нечаянно обронила тонкий надушенный платочек, который оберегал тонкое обоняние герцогини от «ароматов» зоопарка. Намеренная случайность.

— Какая жалость, это подарок моей покойной матери. Неужели он для меня потерян безвозвратно? — огорчилась герцогиня.

Служители, прибежавшие на зов, только развели руками. Спускаться вниз они отказывались.

— Вижу, мой платок обрел нового хозяина, — печально вздохнула Мария.

— Нет, я достану его для вас! — раздался голос Феррейры. Блас был рад этой возможности привлечь к себе внимание герцогини. Ведь иного шанса у бедного служаки-лейтенанта не было.

— А если медведь его не отдаст? — улыбнувшись, поинтересовалась светская львица.

— Я убью его! — воскликнул глупец. Ему почти сразу принесли длинную рогатину — специально на медведя.

Хорхе в это время с нами не было. Он оставил свиту, получив какое-то срочное письмо. Иначе бы запретил Феррейре участвовать в этой самоубийственной авантюре.

Результат был предсказуем. Лейтенант — превосходный фехтовальщик — оказался никудышным охотником. Медведь почти сразу же сломал рогатину. Феррейра отбросил бесполезный обломок, стал отмахиваться мечом. Но зверя это не остановило, он зажал лейтенанта в угол. Казалось, еще чуть-чуть — и страшный удар лапы с выпущенными когтями оторвет Феррейре голову. Спрыгнуть вниз и помочь никто не решался. Послали за арбалетчиками, но те явно не успевали. Лейтенанта надо было спасать. Храбрецам негоже так умирать.

Внешне это выглядело смешно. Нелепый маг в кожаной куртке стал хлопать в ладоши вытянутыми по направлению к медведю руками. Раз, другой, примеряясь. После третьего, самого сильного хлопка голова хищника лопнула, как кочан капусты от удара молотом. Находившихся у края котлована, то есть всех присутствующих, забрызгало мозгами и кровью.

Феррейра с трудом поднялся по веревочной лестнице. Его шатало. В руке он держал красный шелковый платок.

— Вы спасли мне жизнь, Гийом, я этого не забуду. Возьмите, он ваш по праву, — лейтенант протянул мне платок.

— Вы дурак, Феррейра, — грубо ответил я и бросил этот злосчастный кусок ткани, украшенный вензелем «M T», вниз к медведю, в кровь и грязь.

Мария мной заинтересовалась. Как я посмел так поступить? Даже не воспользовался представившимся шансом! Это просто оскорбительно. Герцогиня проявила ко мне интерес.

Но я ее принципиально не замечал, чем вызвал у нее еще большее желание подчинить себе несносного мага. Влечение усиливалось тем, что я был единственным настоящим, полноценным магом в Камоэнсе. Уверен, она сразу отвела мне роль в своих интригах.

Герцогиня добилась своего — маг попросил ее о встрече, тайной. Прекрасно. Во время первого свидания, устав от тонкостей светской беседы, больше похожей на словесный поединок или допрос с пристрастием, я банально залез в ее сознание. Догадки подтвердились. Узнав, что меня собирались использовать в опасной политической интриге, приказал ей забыть об этих планах.

Мы стали встречаться как любовники, тайно. Она не хотела афишировать связь с магом-изгоем, поднялся бы скандал, свет бы ее не понял. И мне это тоже было ни к чему. Зачем противникам и недоброжелателям знать, откуда мне становятся известны их секреты. Я дарил герцогине многочисленные магические безделушки — дорогие, модные, но бесполезные игрушки.

Вот только Мария после каждой встречи с недоумением и злостью вспоминала, что опять у нее не получилось привлечь мага к ее делам. В нужный момент не находилось слов, знаменитое красноречие пропадало, проверенные уловки почему-то не срабатывали. Что неудивительно: блоки в подсознании я поставил умело.

Наша связь, безрезультатная для Марии, ей надоела. Я чувствовал: мы скоро расстанемся, что к лучшему. Как источник информации герцогиня себя исчерпала. Но, судя по записке, она решила поиграть со мной напоследок, ведь еще недавно запрещала к ней приближаться, изображала обиду.

ГЛАВА 2

Во дворце по сравнению с обычными днями было малолюдно. Праздник удался на славу. Бал закончился только на рассвете, так что знать тем утром отдыхала от веселья, отсыпалась и боролась с головной болью — погуляли славно.

Добродушный толстяк Лего, управляющий двора, встретив меня в коридоре, тут же принялся жаловаться на то, сколько золота ушло на празднество, и на беспокойных гостей, после которых осталось много сломанной мебели, разбитых зеркал и разорванных портьер.

— Вы не поверите, Гийом, только золотых и серебряных вилок и ложек пропало почти две сотни! — причитал он, семеня рядом. Нам было по пути в королевские покои.

— Почему же, верю. Хорошая вилка сегодня дорого стоит, — согласился я.

— О, Гийом, это вы, я рад вас видеть! — радостно воскликнул, едва увидев меня, Феррейра. Лейтенант был бодр и свеж, как будто не танцевал всю ночь.