Окончательный диагноз - Чингиз Абдуллаев

Секретарша принесла чай. Кофе академик давно не пил из-за высокого давления. А Дронго больше любил чай, справедливо полагая, что кофе может способствовать появлению аритмии сердца.

– Вчера по телевизору сообщили о смерти академика Глушкова, – начал Дронго.

– Да, – кивнул, нахмурившись, Сергей Алексеевич. – Так нелепо все получилось. Мы с ним виделись на заседании в академии в понедельник. И вот такая нелепая смерть. Говорят, инфаркт. Но он был, по нашим понятиям, молодым человеком. Ему не было и шестидесяти. Для академиков это, что называется, не возраст.

– Его разработки могли представлять какой-нибудь интерес для других стран?

– Его научные изыскания представляли интерес для мировой науки, – вздохнул Архипов. – Он был нашим ведущим экономистом. Такой светлый ум. А почему вы спрашиваете про другие страны?

– Когда человек внезапно умирает, это вызывает определенное беспокойство. Поэтому я хочу все проверить. У него не было никаких проблем в последнее время?

– Не знаю. Наши сферы интересов не пересекаются, но я не думаю, что у него могли быть такие проблемы, которые стали бы причиной его смерти. Он умер не от инфаркта? – спросил вдруг академик, блеснув стеклами своих массивных очков.

– Пока никаких других сведений нет, – соврал Дронго. – Вы близко знали его семью?

– Достаточно близко. Наши жены раньше дружили. Вернее, дружили моя жена и его покойная супруга. Вы, наверное, уже знаете об этом. Она умерла десять лет назад. Федор Григорьевич очень болезненно переживал смерть своей супруги. Наверное, в этом был какой-то рок. Она стольких людей спасала от онкологических болезней, а сама умерла от рака мозга. Операция была невозможна, и она это хорошо понимала. Страшная трагедия! Она, кажется, хотела даже покончить жизнь самоубийством, но затем решила идти до конца, чтобы не осложнять жизнь близких. К тому же тогда Глушков был вице-премьером, и ее смерть могла вызвать ненужные разговоры. Такая женщина была! Царство ей небесное! Очень хороший специалист и человек. Он потом года полтора-два ходил как оглушенный.

– А затем встретил Веронику Андреевну…

– Его можно понять. Когда умерла его супруга, ему было сорок восемь лет. В таком возрасте мужчине трудно без женщины. К тому же он не был аскетом. А Вероника оказалась напористой молодой особой. Некоторое время они встречались, но я не думал, что их отношения перерастут в нечто серьезное. Очевидно, Глушков думал иначе. В девяносто пятом снова начались разговоры, что его нужно возвращать в правительство, и ему было неудобно оставаться холостым. Бегать как мальчику на свидания. Свадьбы не было. Они зарегистрировались, и он сразу улетел в Германию на симпозиум. А по возвращении его принял президент и сразу предложил должность министра экономики. Глушков тогда отказался. А в девяносто седьмом согласился на должность вице-премьера. Он тогда считал, что правительство Черномырдина ведет страну к краху. Он видел, на каких спекуляциях была построена экономика, какие проценты получали по государственным бумагам. Федор Григорьевич тогда доказывал, что сильно заниженный рубль и установленный коридор – это пагубный путь, ведущий в никуда. Но никто его не слышал. В девяносто седьмом деньги делали из воздуха. В марте девяносто восьмого он ушел со своего поста по собственному желанию. Через месяц все правительство было отправлено в отставку, а еще через несколько месяцев был объявлен дефолт, и оказалось, что академик Глушков был гораздо дальновиднее многих экономистов, утверждавших, что наша экономика уже набрала обороты. Тогда все и рухнуло.

– Он вернулся в свой институт?

– А он из него никогда и не уходил. Всегда оставался директором, даже будучи вице-премьером.

– Вы считаете, что его вторая супруга вышла за него замуж из меркантильных побуждений?

– Ну что вы, – замахал руками Архипов, – конечно нет. Разве можно такое говорить! Нет, нет. Конечно, любой женщине приятно выйти замуж за обеспеченного человека, академика, вице-премьера. Но нельзя считать, что эта причина была основной. К тому времени она была замужем дважды и, кажется, ни в чем не нуждалась. Вероника его по-своему любила. И он успел к ней привязаться. Она очень следила за его внешним видом. У него появились модные галстуки, новые костюмы, напоминавшие сюртуки. Однажды я видел на нем моднейший шарф, который он надел явно под влиянием супруги. Такой «а-ля Михалков». Он, конечно, изменился благодаря молодой жене.

– Не очень молодой, – заметил Дронго, – ей сорок пять, не меньше.

– Как вам не стыдно! – улыбнулся Архипов. – Хорошо, что вас не слышит моя супруга. А вам сколько лет?

– Сорок два. И я уже давно не чувствую себя молодым, – вдруг признался Дронго.

– Ну и напрасно. Я по возрасту гожусь вам в отцы, но чувствую себя весьма молодым человеком. И этим горжусь. Знаете, что говорил покойный драматург Володин, кстати, мой любимый автор? «Стыдно быть несчастливым». Я бы добавил: «Стыдно быть немолодым».

– Согласен, – улыбнулся в ответ Дронго. – Но мне показалось, что у второй жены Федора Григорьевича довольно непростые отношения с его детьми.

– Может быть, – согласился, немного помолчав, Архипов. – А вы знаете семьи, где не бывает проблем? Тем более в таком щекотливом вопросе. Я недавно прочел о взаимоотношениях Александра II с сыном, когда император наконец женился на любимой женщине. После смерти жены, разумеется. Его сын и наследник был в такой ярости, что демонстративно не выходил обедать, если за столом была княгиня Долгорукая, которая стала официальной женой его отца и матерью четверых детей. Вот вам исторический пример. Конечно, взрослым детям не нравится, когда их отец женится на женщине, которая моложе его лет на пятнадцать. К тому же его дочери Алле уже тридцать пять. И разница в возрасте между мачехой и дочкой была гораздо меньше, чем между мачехой и отцом. Если говорить честно, – Архипов слегка наклонился в сторону Дронго и понизил голос, – у Глушкова была одна небольшая слабость. Он любил молодых красивых женщин. И когда был женат первый раз, и когда второй. У него всегда были такие сотрудницы в институте, что остальные директора только руками разводили от зависти. Его старшей дочери Алле это совсем не нравилось. К тому же сын Олег женился не очень удачно. У его супруги постоянно происходят нервные срывы. Это, конечно, накладывалось на отношения Глушкова с детьми. Но внуков своих он просто обожал.

– Вы бывали у него на даче в Жуковке?

– Раньше бывал, в последние годы нет. Но я позвонил Веронике Андреевне, чтобы выразить ей свои соболезнования. И думаю обязательно быть на похоронах.

– Вы знаете его соседей по даче?

– Нет, конечно. Сейчас там живут совсем другие люди.

– А его детей вы хорошо знаете?

– Они выросли у меня на глазах. Алла всегда была очень самодостаточным человеком. Целеустремленной, умной, четко знающей, чего она хочет. В ней сочетаются лучшие черты отца и матери. Требовательность, настойчивость, энергия. Она сама решила, что должна переехать в Швецию. И сейчас живет там с мужем, кажется, представляет интересы какой-то фирмы.

– У них нет детей?

– Нет. По-моему, у Аллы были какие-то проблемы, но об этом лучше знает моя супруга. Олег родился через несколько лет. И мне кажется, что Алла его сильно подавляла. Он всегда был как бы вторым. И привык к такой роли. И потом, его довольно рано женили. Мать тогда сильно болела и решила устроить его судьбу. Наверное, это была ошибка. Они оба были еще очень молоды…

– Олег рассказал мне, что занимается бизнесом.

– Очень неудачно. Сначала он хотел стать экономистом, даже успел написать кандидатскую диссертацию в институте отца. Но потом все бросил и стал заниматься бизнесом. Отец не очень одобрял его систематические провалы, но помогал.

– Каким именно бизнесом занимался младший Глушков, вы не знаете?

– Нет, точно не знаю. Но отцу почему-то не нравилась эта сфера его деятельности. Кажется, что-то связанное с поставками продуктов из Германии. Точнее я не могу сказать, извините.

– Как вы считаете, Сергей Алексеевич, Глушков мог покончить жизнь самоубийством?

Архипов задумался. Затем покачал головой:

– Не думаю. Это был сильный человек. Нет, не думаю. Он не любил проигрывать, сдаваться, всегда шел до конца. Нет, не думаю. А почему вы спрашиваете? Что произошло на даче?

– Если вы дадите мне слово, что никто не узнает о нашем разговоре, я расскажу вам все.

– Безусловно. Я все понимаю. И чем вы занимаетесь, и как важно сохранять в секрете любые разговоры. Так что там случилось?

– Его нашли мертвым.

– Инфаркт?

– Нет. Его застрелили. Пистолет исчез. Исчезла также уникальная коллекция монет.

– Так, – нахмурился Архипов, – значит, так… – Он снял очки, протер их платком и снова надел.

– Поговорите с членами его семьи, – мрачно посоветовал он, – поговорите с соседями. Он не мог застрелиться. Это убийство. Самое настоящее убийство. Почему же Вероника Андреевна мне ничего не сказала?