Всемирная история: в 6 томах. Том 2: Средневековые цивилизации Запада и Востока - Коллектив авторов История
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Первые известные случаи превращения баронских сеньорий в контролируемые властью феоды происходят из картулярия сеньоров Монпелье. Группа документов, датируемых 1112–1114 гг., следует единой формуле: некий барон передает свои земли сеньору Монпелье, обычно получая взамен деньги; тот возвращает переданное под именем феода (ad feudum) и принимает клятву верности (fief de reprise, feudum oblatum — «возвращенный феод»). Составленный в 1172 г. для графов Шампанских список «феодов Шампани» включает без малого две тысячи таковых, что трудно приписать тысячекратному повторению аналогичной операции. Скорее налицо стремление графов рассматривать в качестве феодов уже все сеньории в пределах своих владений. «Возвращенные феоды» характерны для ранней стадии процесса феодализации. По мере возрастания власти и престижа принцев нередко имеет место молчаливое признание нового положения вещей без формального акта передачи и возвращения.
Подчиняющиеся бароны, очевидно, мало что теряют из своих прав, но после смерти обладателя феода его наследник вводится во владение через инвеституру. Держание феода обязывает приносить оммаж, освящающий конкретные политические договоренности, и эта процедура также повторяется всякий раз, когда феод меняет своего владельца. Свыше санкционируется всякое отчуждение феода. В XIII в. обладатель феода должен был «делать» или «служить» свой феод (facere feodum, feodum deservire). Феод, который не «служат», может быть конфискован.
Говоря о некоем «правильном феоде», правоведы и нотарии апеллируют к букве феодального права, однако не в силах контролировать употребление и понимание слова другими лицами. С тем же успехом под феодом может подразумеваться отнюдь не недвижимость, а денежное или натуральное вознаграждение, либо (если речь идет все же о земле) — не благородное, а вполне крестьянское держание. Во Франции такой «неблагородный» (ротюрный) феод с XIII в. получает беспрецедентное распространение.
Феодальные режимы даже соседних областей могут значительно отличаться друг от друга.
Конкретные условия и ход политической борьбы предопределяют временами противоречивые и переменчивые облики локальных феодальных режимов. Так, графы Прованса долгое время остаются равнодушными к феодальному праву, ибо находят для своей власти другой фундамент — в восходящих к каролингской эпохе, увядших, но не исчезнувших публичных институтах либо в реанимируемом римском праве. Рецепция римского права в регионе одно время даже приводит к замещению существующих феодов иным родом держания — эмфитевсисом.
Другие князья, напротив, привержены осознанной и целенаправленной феодальной политике. В ближайшем соседстве это случай графов Дофине, чье княжество возникает фактически заново, не унаследовав той древней традиции политического лидерства, которая позволяет правителям Прованса претендовать на клятвы и юрисдикции. «Дофины» — как называют графов по прозвищу одного из них Гига IV Вьеннского, на гербе которого был изображен дельфин (dauphin), — обходятся с баронами едва ли не одними феодальными методами, что оборачивается необременительностью феодального подчинения. XIII век проходит в тщетных попытках дофинов связать феоды более строгими правилами в том, что касается порядка конфискации, исключения женщин из наследования и прочего. На рубеже XIV в. побеждает обратная тенденция. Бесконечные уступки разнообразных привилегий отдельным группам знати и некоторым крупным баронам говорят о поражении феодальной политики дофинов и освящают независимость знати, расположенной приносить оммаж постольку, поскольку он ни к чему не обязывает, и признающей свои вотчины феодами, поскольку само своеобразие феода как формы землевладения остается туманным. Определения, призванные гарантировать притягательность феода в глазах баронов — «свободный», «благородный», «древний» — в конце концов начинаю? символизировать его свободу от княжеского контроля и служб. Сохранив былые вольности, знать злоупотребляет фразеологией феодального права ради своего социального самоопределения и беспардонного прессинга в отношении власти дофинов, присваивая себе все выгоды и не принимая никаких обязательств. Идея дофина о введении «чистого феодального права» (merum ius feudorum) остается в области благих пожеланий. Так феодальная политика дофинов приводит к обратному результату, и лишь после присоединения области к домену французских королей (1349 г.) те наводят в Дофине должный феодальный порядок.
Пример наиболее успешного феодального развития (с реальной военной службой держателей, с правильной иерархией держаний) демонстрирует Англия, так и не импортировавшая целостной системы феодального права. Само слово «феод», занесенное на острова Нормандским завоеванием и первоначально не свободное от французских коннотаций политического подчинения, очень скоро получает значение, весьма отличное от утвердившегося на континенте. Определение feodum (англ, fee) прилагается ко всякой полной, свободной, нормальным порядком наследуемой собственности. Напротив, военное держание или держание за ренту требуют дополнительных определений (feodum militis или militarium, feodum talliatum). Путь утверждения иерархии прав собственности в Англии — иной, чем на континенте. Уже Нормандское завоевание (1066 г.), чрезвычайно укрепило центральную власть. Вильгельму Завоевателю в Солсбери всеми землевладельцами страны была принесена феодальная присяга; они напрямую поклялись самому королю «быть верными против всех людей». Поэтому «феодальная лестница» в Англии была короткой: все феодальные землевладельцы стали вассалами самого короля, верховного собственника всей земли государства. Именно этими событиями было положено начало существованию в этой стране системы так называемых «рыцарских держаний». Эта система имела в основе своей отношения вассалитета. За то, что король отчуждал поместья (маноры) в собственность рыцарей, они становились обязанными ему различными службами. Основной из них, как почти во всей Европе, была военная служба или (позднее, со времен реформ Генриха II) откуп от нее деньгами (скутагий, или «щитовые деньги»).
От эпохи Нормандского завоевания английские короли унаследовали род правления, при котором уже осуществлялся реальный контроль над собственностью подданных. В опоре на существующие административные и правовые инструменты впоследствии происходит кристаллизация особых правил наследования и отчуждения собственности лиц высокого общественного статуса в силу их особых обязанностей перед короной. Ко времени «Великой хартии» (1215 г.) за королевские пожалования английским обществом принимается то землевладение, которое в наибольшей мере затронуто королевской эксплуатацией. Как и в остальной Европе, политический суверенитет трактуется в терминах отношений собственности.
И все же только юристы XVI–XVIII вв., в особенности те из них, кто специализировался на изучении феодального права («февдисты») анализируя компиляции вроде ломбардской «Libri feudorum», придали вассально-ленным отношениям стройность и четкость, которой они ранее не имели. Февдистам было естественно предполагать, что «благородная» собственность всегда называлась феодом, ибо так происходило в их время.
* * *Итак, «феодализм» в политическом смысле оформляется не ранее конца XII в. при помощи сил, долгое время считавшихся враждебных феодализму, — королям, церкви и юристам из городских школ. Законченный, согласованный вид феодальной системе придали правоведы XVI–XVIII вв. и историки XIX в. Эта система захватывала лишь небольшой сегмент общественных отношений. Тогда, может быть, правильнее назвать это общество не феодальным, а например, сеньориальным, перенеся акцент с вассалитета на отношения господства над непосредственным производителем? На это есть ряд возражений. Во-первых, всегда и везде оставалось немало населения, не затронутого сеньориальным господством. Во-вторых, несмотря на то что истоки сеньории можно искать в незапамятной древности, сеньория в классическом ее понимании (соединение поземельных отношений с политическим господством) сформировалась примерно тогда же, там же и по тем же причинам, что и система феодальной иерархии. Конечно, связь благородного вассала с его сеньором существенно отличалась от связи виллана с его лордом. И правоведы, с одной стороны, и отраженная в ритуалах практика — с другой, подчеркивали это отличие, несмотря на то что существовало множество переходных форм, вроде «ротюрного феода». Однако феодальные отношения (в узком смысле этого слова) сыграли важную роль как в установлении, так и в поддержании важнейшей для сеньории функции политического господства. В-третьих, термин «феодализм» является настолько привычным, что проще наполнить его новым содержанием, чем сменить имя.