Левая Политика. Левые в России - Александр Мережко

В-третьих, костяком российского молодёжного (в том числе левого) движения является студенчество, однако молодые левые в своих акциях достаточно редко ориентируются на студенческие проблемы (предпочитая им крупные социальные и политические). Тем временем опыт показывает, что молодёжное движение не может быть массовым, не ориентируясь на студенческие проблемы. Как ни странно, локальные мероприятия по защите интересов студентов часто проводит «Молодая гвардия Единой России», иногда даже идя на конфликты с администрациями вузов. Несколько раз к проблемам студентов обращалось ДПНИ, учредившее даже подшефную организацию — Национальный союз студентов. Внимание на студентов обращали и либералы — в частности, Народно-демократический союз молодёжи, к которому, по сообщениям активистов, примкнули представители Независимого студенческого профсоюза «Соцпроф» в Ульяновске и общин студентов — выходцев из республик Северного Кавказа в Москве.

В-четвёртых, возникли очаги, которые могли бы стать кластерами роста для молодых левых, но пока являются для них проблемными.

Первый — это ситуация вокруг движения национал-большевиков. Независимые эксперты в основном соглашаются с тем, что активность этой организации сокращалась ещё до её запрета. Ряд наблюдателей считает, что запрет будет способствовать притоку активистов в её ряды. Но более вероятен другой вариант развития событий: без идентификации она будет слабеть. Часть активистов в итоге будут оттягивать националистические организации. Однако значительную часть могут привлечь к себе леворадикалы. Ближайшей такой организацией является АКМ. Однако есть вероятность объявления экстремистской структурой и его.

Второй — постепенно поднимающаяся борьба студентов за свои права. В вузах появляются группы активистов, вступающие в конфликты как с подчас более опытными в отстаивании прав студентов Студенческими советами и столь же часто чисто бюрократическими студенческими профкомами. Пока в такие конфликты вступали со стороны, как ни странно, лишь пропрезидентские организации. Исключением является, пожалуй, лишь РКСМ(б), чьи отделения в Брянске и Ижевске отметились достаточно активной работой со студентами и взаимодействием с такими независимыми студенческими группами.

Третий — это пока довольно слабо контактирующие с левым движением группировки «антифа», в основном близкий к анархистам. Очень возможно, что от столкновений с молодыми нацистами они могут вскоре перейти и к жёстким действиям. В перспективы отечественных анархистов верят немногие эксперты. Тем не менее, анархистское движение достаточно сильно в Западной Европе до сих пор, и именно оно стало центром для студенческих выступлений в той же Франции в 1968 году. Мы помним и высокий уровень организации анархистов Испании в 1920-х годах. Так что, очень возможно, значение этого фланга вскоре возрастёт.

Итак, мы можем констатировать, что молодёжное левое движение России находится на сложном этапе. Период «больших федеральных выборов» всегда связан с переделом политического пространства, в том числе в молодёжном движении. Первые признаки такого передела обычно появляются в предвыборный год, но своего пика события достигают в год президентских выборов. Если 2003–2005 годы стали временем передела политического пространства и глубокой эволюции на пропрезидентском фланге молодёжного движения, то в 2008 году мы можем ожидать столь же масштабных событий на левом фланге. Этот передел, очень возможно, приведёт к появлению принципиально новых молодёжных структур, хотя данный процесс и может растянуться на несколько лет. А к началу следующего избирательного цикла (к 2010–2011 годам) перемены на молодёжном фланге могут повлиять и на новый облик левого движения в целом — ведь процесс метаморфоз с большой вероятностью достигнет пика именно тогда.

Революционеры в эпоху стабильности

Борис Кагарлицкий

Говорить про социальную справедливость и даже употреблять слово «социализм» в России снова становится модно. Волна социальной демагогии просто захлёстывает публичные трибуны, низвергаясь из уст многочисленных официальных ораторов всех оттенков партийного спектра — от КПРФ до Союза правых сил, от «Единой России» до «Справедливой России» и ЛДПР. Приближённые к власти политики внезапно объявляют себя социал-демократами, не потрудившись даже изучить какую-нибудь популярные брошюры по истории рабочего движения. А пресса с серьёзным видом рассказывает про «левый проект» для России, подразумевая под этим, конечно, не изменение системы, а смену господствующей риторики.

В это же время полным ходом идёт рыночная реформа жилищно-коммунального хозяйства, разрабатываются новые законы, ограничивающие право на труд, пенсионная система пересматривается с тем, чтобы свести к минимуму солидарность поколений, продолжается приватизация государственной собственности, готовится вступление России во Всемирную торговую организацию. И (почему мы не удивляемся?) все эти меры проводятся в жизнь теми же самыми «элитами», которые на всех углах кричат про социальную справедливость. Даже объявляя с экранов телевизоров и публичных трибун о своём несогласии с этими мерами, они ничего не делают, чтобы остановить или изменить проводимый курс. Люди, облечённые реальной властью, в лучшем случае обещают нам, что озаботятся этими вопросами после того, как власти у них станет ещё больше.

Сценарий подобных политических представлений был разработан ещё КПРФ в бытность этой партии крупнейшей силой Государственной Думы. В те благословенные времена фракция «коммунистов», обладая большинством мандатов, умудрялась демонстрировать полнейшее бессилие всякий раз, когда речь заходила о чём-то конкретном. Зато партийные лидеры проявляли бурную энергию, как только перед ними вставали вопросы, имеющие чисто символическое значение. От денонсирования договора в Беловежской пуще и декларации о необходимости восстановления СССР (за которой, естественно, никаких действий не последовало), до продолжающейся по сей день дискуссии о том, какого цвета звезда должна красоваться на «знамени победы» во время очередного юбилейного парада 9 мая.

Но КПРФ, несмотря на отдельные успехи на местных выборах — это всё-таки «уходящая натура». Страсть лидеров партии к общению с церковнослужителями, к любованию иконами и увлечение дискуссиями о правильном местоположении подсвечников перед алтарями храмов — всё это свидетельствует не только о клерикализме и православном национализме этой удивительной организации, сочетающей коммунистическое название с черносотенно-монархической идеологией. Быть может, коллективное сознание руководства КПРФ готовится к предстоящей смерти организации. Времени осталось немного, пора подумать о душе.

КПРФ уже давно не только не крупнейшая партия страны, но и не может претендовать на роль чемпиона по социальной демагогии. Её лозунги активно (и с той же степенью искренности) используются «Единой Россией». Но бесспорным лидером вранья в общегосударственных масштабах является «Справедливая Россия». Её лидер Сергей Миронов умудрился одновременно выступить за социалистические преобразования и за укрепление существующего порядка через продление президентского срока и снятие последних ограничений, сдерживающих превращение российского государства в классическую диктатуру «третьего мира». Хотя противоречием это может показаться лишь в том случае, если мы не понимаем структуры мышления отечественных политиков. Абстрактные слова о справедливости и социализме произносятся для тупых избирателей, а слова про третий президентский срок, продление полномочий и другие конкретные формулировки адресованы коллегам по бюрократии.

Впрочем, стремление власть имущих к использованию «левой риторики» отражает перемены, реально происходящие в обществе. Массовое сознание изменилось. Страна действительно кренится влево. И реакция правящих групп по-своему правильна. Если общество хочет левого поворота, если элиты понимают, что подобный левый поворот несовместим с их интересами, то единственный способ удовлетворить и тех и других — этот левый поворот симулировать.

С элитами всё ясно. Но как обстоят дела с самими левыми, с теми, кто действительно стремится к преобразованию общества на основе социалистических принципов?

Привычный с 1990-х годов ответ состоит в том, что положение дел крайне плохо, движение катастрофически слабо, его организационное оформление критически отстаёт от задач, объективно стоящих перед сторонниками левых идей. Между тем при более пристальном взгляде мы обнаружим очень серьёзные перемены, которые совершенно не вписываются в привычную пессимистическую картину. Проблема лишь в том, что и новая складная картина перед нами не возникает. Мы меняемся на глазах. Наша политическая роль, наши организационные задачи и возможности меняются. Однако новое состояние левого движения не оформлено, организации не построены, идейные политические лозунги чётко не сформулированы.