Герцог де Гарнье - Helene P. Scheglova

– Я не хочу здесь больше оставаться! Лили, давай уйдём отсюда!

– Да что сегодня с тобою? Я тебя вообще не узнаю… – встревожилась подруга.

– Не знаю… мне просто здесь неприятно… Лили, пожалуйста…

– Элен, но мы не можем, едва придя сюда, просто взять и уйти. Это невежливо…

У Элен не было больше сил сопротивляться, отчасти из-за того, что она чувствовала необъяснимую слабость во всём теле, а отчасти, понимая, что Лили всё равно ей не уступит. И раз она согласилась прийти сюда, то это испытание ей придётся пройти до конца. Решив, что не так уж плохо просидеть скромно в углу гостиной, совершенно незамеченной, а потом так же тихо покинуть этот бал.

В зале было полно народу. Естественно, появление Элен и Лили не привлекло ничьё внимание. Все гости были молодые люди из самых богатых семей Парижа. Элен почему-то неловко себя здесь чувствовала и, наверное, много бы отдала, лишь бы уйти отсюда.

Не прошло и пяти минут, как в гостиной появился герцог. Это был поразительно красивый молодой человек не более двадцати лет от роду. Стройный, высокий, с гордо поднятой головой. Аристократическая бледность являла контраст длинным ниже плеч чёрным волосам, несколько вьющихся прядей которых кокетливо закрывали половину лица. В его голубых глазах, казалось, никогда не таял лёд холодности и безразличия, а на красивых губах Антонио всегда играла насмешливая улыбка.

Казалось, этот человек всегда был таким, как сейчас. Словно он никогда не был ребёнком и никогда ничему не радовался искренне. От него веяло холодом. В его действиях был лишь точный расчёт, равно как и в словах. Хотя в жизни герцога, судя по всему, были вещи, к которым он испытывал крайнюю небрежность. И, несмотря на всю внешнюю дороговизну и роскошь его одежды, он мало уделял внимания тому, сколько пуговиц не застёгнуто на блузе, почему его фрак валяется сейчас на полу в спальне, а шейный платок свисает с плеча. Всё это не волновало герцога – не должно было волновать и всех остальных, по крайней мере, эти остальные делали вид, что ничего не замечают. Учитывая репутацию герцога и его образ жизни, подобные вопросы были неактуальны в кругах высшего света. Несмотря на все эти «милые недостатки», де Гарнье был желанным гостем в любом доме, особенно если в этом доме жила незамужняя девица. Впрочем, герцог никогда бы не позволил сделать за себя выбор. Это право принадлежало исключительно ему, и это право никто не смел оспаривать.

Кроме всего прочего, герцог любил выпить. Его практически невозможно было застать в трезвом состоянии. Этот день не был исключением.

В правой руке герцог де Гарнье держал лакированную трость из чёрного дерева с золотым крестообразным набалдашником очень похожим на рукоятку шпаги. Он постоянно вертел её в руках, слушая рядом идущего молодого человека. Последний, по всей видимости, был хорошим другом герцога, так как друг к другу они обращались на «ты» и называли один другого по имени. Тот, кого герцог называл Жаком, рассказывал что-то интересное и смешное, так как слушавший его громко и неприлично смеялся.

Как только Антонио вошёл, Элен сразу же узнала в нём того самого человека, которого она видела буквально несколько минут назад на втором этаже. Ей стало противно, и она отвернулась.

В стороне от того места, где она сидела, находилась небольшая группа молодых людей. Внезапно послышался разговор:

– Я не понимаю герцога, – сказал один из гостей, – при его возможностях, он может себе позволить взять в жены любую красавицу, какую пожелает…

– … но ощущение, – продолжил другой, – что он никогда никого не полюбит…

– Вы правы, виконт.

– Мне искренне жаль девушек: он разбивает им сердца, он играет с ними, но никогда ни с кем из них не будет иметь серьезных отношений. Он никогда не ощутит ни боли расставания, ни сожаления, ни печали… Для него они всего лишь красивые игрушки – он находит новую, лучшую игрушку и тут же забывает о старой. Он всего лишь привлекательная внешность с непривлекательным поведением.

Не лучшего мнения о герцоге была и Элен, которая скромно сидела в уголке с Лили. Потом она увидела, как Антонио, обняв одну гостью, которая несколькими минутами позже появилась в гостиной, ушёл вместе с нею и вернулся только спустя некоторое время, причём, как обратила внимание Элен, на избраннице герцога было другое платье. Всё это выглядело со стороны более, чем странно.

Антонио развалился на диване, неподалёку от того места, где находились Элен и Лили, подозвал к себе лакея, разносившего шампанское в бокалах. Он взял один бокал и подал его своей компаньонке, сидевшей рядом с ним, а себе приказал подать белое вино. Закурив сигару, Антонио стал выпускать клубы дыма и большими глотками пить спиртное.

Неожиданно Антонио повернулся в сторону, где находилась Элен.

«Интересно, кто эта гостья в сером платье, сидящая ко мне спиною?.. У меня такое чувство, что она явно не хотела мне понравиться, – думал он, глядя прямо на Элен. – А-а-а! Это же подруга Лили… Вот она и сама, кстати. Надо узнать имя этой печальной красавицы.»

Он встал, положил сигару в пепельницу, которую ему тут же поднёс слуга, извинился перед своей дамой, и пошёл на поиски всезнающего Жака. Найдя его в толпе приглашённых, он отвёл его в сторону и спросил:

– Жак, кто та девушка, которая сидит вон там, возле Лили… Ты ведь сам писал все приглашения и наверняка тебе известно её имя.

– Эта, в сером платье?

– Да.

– Это Элен де ла Роуз. А что?

– Да ничего, я просто так спросил.

– Неужели де Гарнье нужно что-то просто так? Не верю! – смеясь, проговорил тот, зная, как свои пять пальцев, натуру герцога.

– Ну… может, ты и прав.

Тут неожиданно Антонио резко сжал пальцы правой руки, забыв, что в ней он держит бокал. Стекло лопнуло и развалилось на кусочки, со звоном попадавшие на пол. Из раненой руки Антонио потекла кровь.

– Что с тобой? – удивившись, спросил Жак де Сент-Фини.

– Ничего, – только и ответил тот. – Нервы…

– Пить меньше надо, дружок, – упрекнул виконт де Сент-Фини.

Тут Лили жестом руки подозвала Антонио к себе, а пока он шёл, она продолжала прерванный разговор с Элен.

– Элен, да ради Бога, перестань! Не такой уж плохой Антонио, как ты себе вообразила.

– Он не плохой – это слишком уж мягко сказано. Он отвратителен! – сказала Элен, резко поставив на стол стаканчик с мороженым, которое она даже не попробовала. – Ко всему ещё, Лили, он невероятно глуп! Просто идеальный глупец!

– Моя милая Элен, зачем вы обзываете меня глупцом? Неужели у меня и вправду такой глупый вид? – нисколько не обижаясь на слова гостьи, сказал с улыбкой герцог. Когда он смотрел на неё, можно было подумать, что именно сейчас его улыбка стала искренней, но это могла быть просто иллюзия; попытка воспринять желаемое за действительное.

Он захотел в знак приветствия поцеловать руку Элен, но она отдернула её и ответила:

– Да, представьте себе, герцог.

– А вы смелая, – заметил он, – я люблю смелых людей. Но вы не ответили на мой вопрос, моя милая, – проговорил Антонио, наклоняясь к лицу Элен так близко, что она почувствовала запах его духов, – ответьте, пожалуйста, чем я перед вами провинился, чем обидел вас, что вы так меня ненавидите, хотя знакомы со мной всего несколько минут?

Элен не знала, что ещё сказать этому человеку, лишь бы он оставил её в покое.

– Пожалуйста, герцог, я сегодня не в настроении говорить с кем бы там ни было… особенно…

Она хотела договорить фразу, но запнулась, чувствуя, что по какой-то странной причине переходит дозволенные рамки приличия. Она не хотела этого. Пусть герцог и не самый лучший человек, которого она встречала в своей жизни, но она не имела права ему грубить.

– …особенно со мною… – досказал он её мысль, а она удивлённо на него посмотрела. – Знаете, Элен, у вас очень красивые глаза, – заметил герцог.

Девушка мигом отвернулась.

– А к вашим красивым глазам нужен красивый наряд. Простите за мою прямолинейность, но почему на вас такое ужасное платье?

– Знаете, герцог, на вкус и цвет товарищей нет, – отрезала она.

– Вы совершенно правы, – согласился Антонио, – но мне гораздо приятнее видеть вас в чём-то более достойном вашей красоты.

Элен была не в силах слушать этого наглого человека. Неужели всё должно быть только так, как хочет он? Неужели все должны быть одеты так, как хочет он? Неужели все должны делать лишь то, что хочет он? Её всё в нём раздражало, а так же то, что он постоянно называл её ««моя» милая Элен», словно она была одной из его вещей.

– Элен, я хотел бы вам сделать небольшой подарок, – продолжал герцог.

Девушка насмешливо посмотрела на него и ещё более насмешливо сказала:

– Подарок? Простите, герцог, но мне не нужны ваши подарки.

– Но, Элен, я как хозяин дома прошу вас… вы, признаться, уже в который раз обижаете меня тоном, каким вы со мной разговариваете, и постоянными отказами…