Альтернатива для дураков - Чингиз Абдуллаев

— Мы просто поспорили, — упрямо повторил я.

— Так сильно поспорили, что ты его чуть не убил. А может, это ты его и убил? А заодно и своего командира? — Нужно было видеть ему ухмылку, чтобы понять мое состояние.

— Иди ты… — не выдержал я, вспомнив, как меня ударил по морде Хонинов.

Он сразу встрепенулся, разозлился, вскочил со своего стула. Он даже оказался меньше ростом, чем я полагал.

— Что ты себе позволяешь? — распаляя самого себя, заорал он. — Совсем распустились? Партизанами стали, а не офицерами. Думаете, вам все с рук сойдет.

Куда деньги дели? Что за фотографии вы нашли? Ничего не знаешь. Я вас, мерзавцев, на чистую воду выведу. Я вам покажу, как работать нужно.

— Ну ты и хам, парень, — негромко сказал капитан, явно подыгрывая Мотину.

Я молчал. В таких случаях лучше не спорить. Подполковник подскочил ко мне и кричал еще несколько минут. После чего наконец успокоился и побежал к своему столу.

— Значит, ты отказываешься говорить мне, почему вы подрались с Бессоновым?

— уточнил Мотин.

— Я с ним просто поспорил, — упрямо настаивал я.

— Ты у меня не просто вылетишь из милиции, — пообещал Мотин, — ты у меня в тюрьму сядешь. Я тебе покажу «просто поспорил». Я вас всех посажу, сукиных детей. Из-за вашего разгильдяйства погибло столько людей. Почти всю группу истребили, давили вас по одному, как куропаток, а ты мне здесь героя из себя строишь.

Я сидел, сцепив зубы. Лучше молчать, иначе я такого здесь наговорю, что меня арестуют прямо в этом кабинете за буйное хулиганство. Или за то, что я просто набью морду этому ублюдку.

— Отпечатки твоих пальцев найдены в вагоне, в котором были четверо убитых, — заорал он, — четверо убитых. В том числе и журналистка Людмила Кривун.

Свидетели видели, как ты стрелял в людей.

— Они на нас сами напали, — выдавил я из себя, — все это видели.

— Кто видел? Люди спали ночью в вагоне, когда ты стрельбу начал. Никто не видел, кто первым открыл огонь. Ты мне дурака не валяй. На твоих руках знаешь сколько крови? Я тебе все равно не поверю. Ты у меня на всю жизнь в колонию загремишь.

Вот в таком милом темпе у нас беседа еще целый час продолжалась. Он меня во всех грехах обвинял, а я только отмалчивался или отвечал что-то неопределенное. И самый разгар нашей беседы в кабинет вошел еще один офицер.

Этот тоже был в штатском. Только костюм на нем сидел гораздо лучше. На Мотине штатский костюм смотрелся, как на корове седло, а вот на вошедшем очень даже ничего. Увидев вошедшего, Мотин сразу вскочил. Быстро поднялся и капитан, сидевший рядом. Я тоже встал, поняв, что это высокое начальство.

— Товарищ полковник, — быстро доложил Мотин, — провожу беседу с сотрудниками группы Звягинцева.

— Вижу, — прошел к столу вошедший, — это, кажется, Никита Шувалов?

— Так точно.

— Очень хорошо. — Тарасов сел в кресло Мотина, а тот быстро подвинул к себе другой стул. Капитан рядом.

— Давайте послушаем пленку, — предложил Тарасов и протянул руку, перематывая пленку.

Можно себе представить, что именно он услышал, особенно в начале нашего разговора. Правда, мужик он был видимо, умный, долго слушать не стал. Просто выключил магнитофон, покачал головой, и обращаясь ко мне, сказал:

— Ты у нас просто герой, Шувалов. Я даже не думал что ты такой смелый.

Целую банду перебил. Прямо герой.

Но он говорил не издеваясь. Скорее лениво шутил. А глаза у него были очень неприятные. И умные. Не то что у Мотина.

— В общем, так, герой, — подвел итог полковник, — от работы мы тебя пока отстраняем. Посидишь дома несколько недель, остынешь. Может, надумаешь что-нибудь. И измени свою манеру разговора. Нельзя так нагло вести себя. Тебя не враги допрашивают, а твои старшие товарищи. И своим поведением ты только мешаешь нам провести нормальное расследование. Мы ведь должны знать, кто удавил Дятлова в управлении. Кто прислал вам этот конверт? Поэтому ты не очень дергайся. Посиди дома и подумай. Так будет лучше.

В общем, он меня, конечно, не убедил. Но немного успокоил. Получалось, что в их управлении тоже понимающие мужики попадаются. Хотя и редко. Но от работы меня все равно отстраняли, а это было самое неприятное. Когда я вышел из кабинета, Хонинов сидел в коридоре весь серый. Он слышал крики Мотина из-за закрытой двери. Еще подполковнику повезло, что Хонинов сдержался. Иначе он бы вошел в комнату и высказал им все, что о них думает.

— Как там дела? — спросил Хонинов.

— Не разговаривать! — закричал капитан.

Мотин и его подручный работали без перерыва. Есть же такие стервецы, которые еще получают удовольствие от этой работы. Хонинов махнул на капитана рукой.

— Зверье, — сказал я, — отстраняют нас от работы.

— Ну и … с ними, — зло сказал Хонинов и, толкнув капитана, пошел в кабинет, как обычно идут на казнь. Я с испугом подумал, что Мотин рискует заработать по морде, если будет опять кричать.

Когда я вышел из здания, то на другой стороне улицы сразу увидел своих ребят. Они никуда не уходили, ждали меня.

— Как у тебя? — спросил Маслаков.

— Отстранили, — коротко сказал я.

— Как и нас, — кивнул Аракелов. — Они думают, что мы еще и в чем-то виноваты.

— Они все и без нас знают, — зло сказал я, — просто хотят помучить нас еще немного, чтобы свалить на нас свои грехи.

— Жрать хочется, — выдохнул Аракелов.

— Сначала подождем Сергея, — рассудительно сказал Маслаков.

Честно говоря, я очень за Сережу Хонинова переживал. Он ведь не такой спокойный, как мы, мог сорваться и наговорить там все, что угодно. Мы подождали еще полчаса, когда наконец показался Хонинов. Он был немногословен. Просто вышел к нам и, показывая на здание за своей спиной, негромко произнес:

— Сукины дети.

И в этот момент рядом с нами затормозила черная «Волга». Даже если бы мы не знали, чья эта машина, то, услышав знакомый голос, сразу бы все поняли.

— Как дела, ребята, — спросил остановивший рядом с нами свою служебную машину полковник Горохов. — Закончили ваш допрос?

Он вышел из машины, кивнув водителю, чтобы тот его ждал. Мы немного растерялись. Не каждый день приходится разговаривать с заместителем Панкратова, который нас курирует. Как раз он-то человек неплохой, жалко, что его задвигают.

Вот Краюхин уже генерала получил, а Горохову все никак не дают. Хотя должность у него генеральская. Но, говорят, с этим сейчас строго. Честно говоря, мы к Горохову немного настороженно относимся. С одной стороны, он мужик как будто свойский и другом Звягинцева был большим. С другой — именно с его фотографии все и началось. И хотя он потом нам все объяснил, но сначала соврал, и поэтому мы имели полное право не верить ему до конца. Ведь конверт мог подменить только очень влиятельный руководитель, имевший доступ к нашим печатям и бланкам.

Обычный курьер на такое не годится.

— Вызывали для беседы? — спросил Горохов, показывая на здание, откуда мы только что вышли.

— Да, — ответил Хонинов за всех.

— Ну и как?

— Поговорили.

Горохов улыбнулся:

— Из вас лишнего слова не вытянешь. Что решили?

— Они нас отстраняют от работы на месяц, — сообщил Хонинов.

— Серьезное дело, — еще раз оглянулся на здание Горохов, — пройдемте, ребята, немного подальше, чтобы им глаза не мозолить, и поговорим.

Мы по-прежнему ничего не понимали. Что-то он темнит, этот полковник. Но покорно идем за ним за угол, как школьники, сбегающие с урока.

— Кто вами занимается? — строго спросил Горохов.

— Подполковник Мотин и еще какой-то капитан, — доложил Серега.

— А кто у них руководитель? Или Мотина назначили руководителем группы по вашему делу?

— Нет, другой. Кажется, полковник Тарасов.

— Он новенький, — кивает головой Горохов. — Я немного слышал о нем.

Значит, говорите, отстранили вас от работы?

И чего он все время об одном спрашивает? Наверно все мы думали одинаково.

Но он вдруг сказал:

— А может, это и хорошо? Как вы считаете? У вас ведь наверняка есть чем заняться?

Он словно угадал наши мысли. Мы даже тревожно переглянулись, словно уже подозревая одного из нас в предательстве.

— Я думаю, что вы не все рассказали нам, — пояснил Горохов, — и я, и вы знаем, что два месяца назад произошли не совсем обычные события. Знаем, что конверт никто не менял. Правильно?

Мы молчали. Сказать правильно, значит обвинить кого-то сидящего в министерстве. А мы к этому пока не готовы. Но он правильно понял наше молчание.

— Только, ребята, без глупостей, — строго предупредил полковник. — Я думаю, мы все заинтересованы в том, чтобы узнать, кто мог послать этот конверт.

И думаю, что вам есть, что мне рассказать.

Мы снова смотрим друг на друга. Конечно, иметь поддержку в лице заместителя начальника ГУВД всегда приятно. С другой стороны, может, это типичный трюк нашего руководства. Сначала испугать нас, а потом послать к нам доброго дядю. И мы молчим, не зная, что сказать.