Человек из пустыни - Елена Грушковская

Раданайт обещал прибыть около восьми, и Лейлор приехал в их квартиру для встреч заранее — в шесть, чтобы успеть заказать ужин. Ужин доставили, и Лейлор накрыл на стол. Несколько раз он кое-что переставлял, пока его наконец не удовлетворил вид стола: всё было идеально. Разумеется, на столе была и бутылка маиля, столь любимого Раданайтом. Осенний туман лип к окнам, огни города светили сквозь мглу приглушённо, но жизнь улиц не замирала ни на мгновение.

В ожидании Лейлор несколько раз подходил к зеркалу и каждый раз отходил от него удовлетворённый: сегодня он выглядел сногсшибательно. Было уже восемь, и сердце Лейлора забилось чаще от радостного волнения. С минуты на минуту должен был войти король, и Лейлор, изнывая от нетерпения, то садился, то вставал и начинал ходить по квартире. Случалось и так, что король задерживался: при его занятости это было неудивительно.

В половине девятого Лейлор не сомневался, что Раданайт приедет, в девять он ещё надеялся, в половине десятого надежда начала таять, а в десять она превратилась почти в ничто. Но она ещё теплилась в нём, и он ждал, вздыхая и печально поправляя на столе то салфетку, то тарелку, то бокал. Ему стало зябко, и он закутался в плед.

В половине одиннадцатого он вздрогнул от сигнала своего телефона: звонил король. И Лейлор предчувствовал, что тот скажет.

— Лейлор, любовь моя… Прости, у меня не получается сегодня приехать. Я сам не ожидал, что планы изменятся в последний момент.

Встреча, которой Лейлор ждал две недели, отменялась. Горечь, досада, разочарование повисли на его сердце тяжким грузом, отняли у него все силы, и он опустился на диван.

— Срочные дела? — чуть слышно спросил он.

— Да, милый… Не расстраивайся, пожалуйста! Ну, прости меня.

Лейлор нашёл в себе силы улыбнуться и сказать:

— Ничего… Я понимаю.

— Я рад, что ты понимаешь, — сказал Раданайт. — Я сам ужасно раздосадован, я безумно по тебе соскучился, моя радость. Я тоже ждал этой встречи, как и ты. Прости меня, мой сладкий, что так получилось. Извини… Увидимся в другой раз. Я с тобой свяжусь.

Ещё десять минут после этого Лейлор сидел в оцепенении, в груди было пусто и холодно. Ещё вчера мысль об этой встрече согревала его и окрыляла, была источником радости и утешения. И всё было нипочём, и даже вроде бы не так досадно на отца, который связался с этим молодым красноволосым хищником. А сейчас… Всё было безрадостно, тягостно и невыносимо.

Снова зазвонил телефон.

— Солнышко, ты не плачешь? — спросил голос короля.

— Нет, — ответил Лейлор.

— Умница… Я люблю тебя. Ну всё, мне пора. Целую тебя, малыш.

Лейлора стало познабливать сильнее, как будто туман просочился в квартиру, пробрался к нему под плед и пополз по коже. Что теперь делать? Остаться здесь или возвращаться домой? Медленно поднявшись и побродив по квартире, Лейлор остановился у стола, на котором стоял заказанный им ужин. Куда теперь всё это девать? Составив всё в холодильник, он стал собираться домой.

Застилая кровать, на тумбочке он вдруг заметил компактную фото-видеокамеру. Кажется, он сам не оставлял здесь ничего; может быть, это забыл король? Он вспомнил: в прошлую их встречу Раданайт, кажется, сделал несколько снимков и видео — как он сказал, себе на память. Какой же он рассеянный — позабыть такую недешёвую вещь! Лейлор сел с камерой на кровать и стал просматривать содержимое её памяти. Да, вот эти снимки: Лейлор в постели, в кресле с бокалом вина, а вот видео — король снял, как Лейлор жонглировал фруктами. Фрукты раскатились по полу, и пришлось их собирать, а Раданайт снимал Лейлора в самых интересных и соблазнительных ракурсах. Лейлор думал, оставить ли ему камеру здесь или забрать с собой, чтобы при следующей встрече отдать Раданайту, когда на экране вдруг появились незнакомые снимки.

В первые секунды они вызвали у Лейлора недоумение, а потом всё больше повергали его в шок. На снимках был Эсгин — то полуодетый, то вообще обнажённый, в таких позах и ракурсах, в каких Лейлор его не мог себе и представить. Может быть, это снимал Серино? Нет, вздор: как снимки, сделанные Серино, могли попасть в камеру Раданайта? Следом за снимками Лейлор увидел короткое видео: Эсгин, расхаживая по спальне, постепенно раздевался до нижнего белья. За кадром послышался голос Раданайта:

— Детка, сними с себя всё. Я хочу видеть тебя без одежды!

Это был его голос, сомнений не могло быть никаких. Забравшись в постель и натянув на себя одеяло, Эсгин под его покровом снял с себя что-то из белья и бросил в того, кто снимал, и интимная деталь туалета — кажется, трусики — закрыла объектив камеры. На этом видео закончилось.

Лейлор прокрутил его ещё три раза. Голос принадлежал Раданайту.

Через час он был дома. Встретивший его Эннкетин был удивлён:

— Что-то вы скоро, сударь…

— Отец дома? — перебил Лейлор.

— Его светлость ещё не вернулся, — ответил дворецкий. — Вы же знаете, его встречи с господином Эрисом так быстро не кончаются.

— А Эсгин дома?

Эннкетин не успел ответить: Лейлор уже бежал на поиски Эсгина. Он нашёл его в спальне: тот собирался ложиться в постель. Серино опять допоздна засиделся в библиотеке, и Эсгин был в комнате один. Увидев Лейлора, он ничего не сказал, только вопросительно смотрел на него.

— У меня для тебя кое-какие интересные кадры, — сказал Лейлор.

Он подсоединил камеру к телевизору и вывел видео и фотографии на большой экран. Увидев себя, Эсгин сначала как будто растерялся, а потом его лицо стало каменным. Поддерживая рукой живот, он сел на кровать. Он просмотрел всё до конца в полном молчании.

— Это было в камере Раданайта, — сказал Лейлор. — Что это значит?

Эсгин несколько секунд молчал. Его лицо покрылось бледностью, между бровей пролегла складка.

— Полагаю, он ещё не знает, что это к тебе попало? — спросил он холодным, бесцветным голосом.

— Это его голос за кадром! — вскричал Лейлор, не ответив на его вопрос. — Это он снимал?

— Да, — ответил Эсгин тихо, глядя застывшим взглядом прямо перед собой.

Лейлора трясло, как в лихорадке. Голова плыла, лицо горело, а в груди всё превратилось в глыбу льда. Жуткое, мраморное спокойствие на лице Эсгина было непроницаемо, как маска.

— Спрашиваешь, что это значит? — проговорил он. — По-моему, всё ясно и прозрачно. Мы были с ним любовниками лет десять. Я был неопытным, глупым юнцом, когда он вовлёк меня в эти отношения. В нём есть что-то такое, что заставляет ему подчиняться… Это трудно описать словами. Он опекал меня, как заботливый старший брат, даже почти как отец. Я всем ему обязан — и поступлением в лучший вуз Альтерии, и устройством на работу сразу же после его окончания. Недурно в двадцать один год получить место в королевской администрации с огромным жалованьем, правда? Плюс — шикарная квартира в центре столицы и самая что ни на есть дорогая машина.