Дело Кольцова - Виктор Фрадкин

Вопрос: Что же вам ответил ПОТЕМКИН?

Ответ: ПОТЕМКИН вместо ответа по существу на поставленный перед ним вопрос, завел речь о том, что в Москве, мол, делаются всякого рода дела и принимаются решения, за которые затем приходиться краснеть и смущаться перед цивилизованной Европой, ему — ПОТЕМКИНУ — образованному человеку, дипломату и профессору.

Вопрос: Какие же московские решения «так смущали и заставляли краснеть» ПОТЕМКИНА? Говорил ли он об этом с Вами?

Ответ: Да, ПОТЕМКИН указал на отказ в визах многим иностранцам, на недопуск в СССР иностранной литературы, на затруднения с интуризмом и на отклонение приезда в Москву каких-то иностранных научных экспедиций.

Затем ПОТЕМКИН, как бы резюмируя свой разговор, сказал: «все, кому дорога Россия, должны препятствовать подобным „левацким“ поступкам со стороны советского правительства, хотя бы это грозило неприятностями». Он сказал, что мне — как литератору, следует группе работников НКИД помочь общими силами перебросить мост через пропасть между СССР и Европой.

Потемкин сказал далее, что эта группа на международной арене ведет свою линию, противоположную официальным установкам советского правительства. Эту линию он считает принципиально правильной и наиболее отвечающей интересам сегодняшнего дня.

Вопрос: Какую группу работников НКИД имел ввиду ПОТЕМКИН?

Ответ: ПОТЕМКИН указал, что изложенное выше является не только его личным мнением, но и мнением ЛИТВИНОВА Максима Максимовича, СУРИЦА Якова Захаровича, МАЙСКОГО Ивана Михайловича и ШТЕЙНА Бориса Ефимовича.

Не имея с ПОТЕМКИНЫМ прямого контакта по антисоветской работе, я поддержал его точку зрения, заявив, что вместе с УМАНСКИМ, МИРОНОВЫМ и ГНЕДИНЫМ давно уже веду в этом направлении соответствующую работу.

ПОТЕМКИН обрадованно заметил: «ну, вот и хорошо. Мой друг журналист Виктор КИН (женат на дочери итальянского премьер-министра, арестован органами НКВД в 1938 году) мне не мало помог в сближении с итальянцами, а сейчас я добился его перевода к себе, в Париж».

Затем, в разговоре со мной ПОТЕМКИН принялся резко критиковать советское правительство, заявив, что вообще методы его управления страной отсталы, не культурны и не соответствуют демократической эпохе.

Вопрос: А каково было ваше отношение к этим противосоветским высказываниям ПОТЕМКИНА?

Ответ: Я целиком с ним согласился.

Вопрос: Вернемся к ультиматуму Андрэ ЖИДА, послужившего поводом к вашей встрече с ПОТЕМКИНЫМ. Какие указания дал вам ПОТЕМКИН в связи с этим ультиматумом?

Ответ: ПОТЕМКИН, охаяв состав советской делегации писателей как «пошехонцев», по предложению Андрэ ЖИДА телеграфно потребовал из Москвы приезда на конгресс писателей ПАСТЕРНАКА и БАБЕЛЯ, хотя они не входили в состав делегации.

Больше того, мне известно, что летом следующего — 1936 года, ПОТЕМКИН вместе с ЭРЕНБУРГОМ, идя навстречу А. ЖИДУ, организовал его поездку в СССР и поездку его спутников — писателей ГИЙУ, ЭРБАРА и ДАБИ, хотя для ПОТЕМКИНА их имена и антисоветское лицо были достаточно известны.

При встрече со мной, по поводу ультиматума Андре ЖИДА, ПОТЕМКИН был откровенным и не только давал враждебные оценки соответствующим действиям правительства СССР, но и не скрывал от меня конечных целей и задач, осуществления которых добивалась наша антисоветская организация.

Вопрос: Потрудитись уточнить — осуществления каких целей и задач добивалась ваша организация?

Ответ: Мы стремились добиться сдвигов вправо в международной политической и культурной жизни СССР с тем, чтобы толкать страну по пути буржуазного развития.

В этих же целях участники организации, пользуясь своим влиянием и положением в НКИД, создавали обостренную обстановку нажима вокруг СССР, соответствующую нашим целям и намерениям, чтобы заставить советское правительство пойти на уступки капиталистическим государствам в интересах мирного с ними сосуществования.

Вопрос: Таковы были обще-политические установки заговорщиков — наркоминдельцев. А в чем заключалась практическая сторона их предательской работы?

Ответ: В разговоре со мной в том же 1935 году, касаясь практической стороны дела, ПОТЕМКИН мне сказал, что необходимо продолжать поддерживать тесные отношения с фашистской Германией и Италией, что это — целиком в «интересах России».

Тут же он подчеркнул свои близко-дружественные отношения с МУССОЛИНИ, которого восхвалял как великого — по его словам — деятеля.

Он указывал, что ЛИТВИНОВ, МАЙСКИЙ и СУРИЦ точно такого же мнения о связях с западно-европейскими государственными деятелями, но что на этом пути они встречают противодействие со стороны ЦК ВКП(б). Тем не менее он — ПОТЕМКИН — продолжает поддерживать дружественные отношения с итальянскими фашистскими кругами через Виктора КИНА.

Вопрос: Дал ли ПОТЕМКИН вам какие либо конкретные задания?

Ответ: Дал. В заключение беседы ПОТЕМКИН выразил сожаление по поводу кратковременности моего пребывания в Париже, что мешало, по его словам, практической помощи с моей стороны наркоминделыдам, находящимся за границей.

«Впрочем, — добавил он — помогая ЛИТВИНОВУ и найдя с ним общий язык, вы восполните этот пробел».

Вопрос: Как понимать эту ссылку на ЛИТВИНОВА?

Ответ: Еще до беседы с ПОТЕМКИНЫМ, из характера отношений ЛИТВИНОВА к УМАНСКОМУ, из поддержки, которую встречала у «папаши» (ЛИТВИНОВА) наша линия во взаимоотношениях с иностранными корреспондентами, мне многое было ясно.

Вопрос: Что же вам было ясно?

Ответ: Мне было ясно, что ЛИТВИНОВ причастен к антисоветской работе, которую вели его ближайшие люди, такие как УМАНСКИЙ, ШТЕРН и МИРОНОВ.

Однако, беседа с ПОТЕМКИНЫМ окончательно пролила свет на этот вопрос, поскольку ПОТЕМКИН в форме, не оставляющей никаких сомнений, предложил мне по приезде в Москву связаться с ЛИТВИНОВЫМ.

Вопрос: Вы имели еще встречу с ПОТЕМКИНЫМ?

Ответ: Да, но после моей встречи с ЛИТВИНОВЫМ.

Вопрос: Когда и где она состоялась?

Ответ: Весной 1936 года, в Москве.

Вопрос: Остановитесь подробно на содержании ваших встреч с ЛИТВИНОВЫМ?

Ответ: При встрече с ЛИТВИНОВЫМ произошел, примерно, такой же разговор, как и с ПОТЕМКИНЫМ в Париже. Я в общих чертах передал ЛИТВИНОВУ о состоявшейся своей беседе с ПОТЕМКИНЫМ.

ЛИТВИНОВ целиком одобрил точку зрения ПОТЕМКИНА и заявил мне, что ее разделяют и поддерживают целый ряд работников Наркоминдела. В частности, он повторил те же фамилии, которые в Париже перечислял мне ПОТЕМКИН.