Иллюзия греха - Александра Маринина

Ташков не спал уже третью ночь и периодически чувствовал, что мозг отключается, переставая соображать. Надежный мужик Петр Петрович сделал уже восемь ездок в усадьбу, изображая тупого продажного мента, который за большие деньги согласился вывозить обитателей мелкими партиями. Доставленных на аэродром людей тут же отправляли самолетом в Черновцы, это было ближе, чем везти их во Львов или Ужгород, и к приезду микроавтобуса с очередной партией охранников маленький «кукурузник» успевал вернуться, чтобы забрать следующих. Пока все шло так, как было запланировано: тихо, спокойно, без крови и выстрелов. Все, кроме одного: почему-то до сих пор не вывезли Наташу. Что с ней? Неужели Василий рискнул и решил не оставлять ее в живых? Тогда, значит, все было напрасно.

Александр сидел в салоне борта 5017 и в ожидании следующего приезда микроавтобуса допрашивал Асланбека Уциева. Парень ему в общем-то нравился, не похоже было, что он из этой банды. Но, с другой стороны, он сын полковника Уциева, а, по данным украинских оперативников, этот Уциев поддерживает активные связи с чеченскими сепаратистами. Правда, ни в чем конкретном он пока не замечен, но все-таки...

— Какую роль твой отец играет в этом деле?

— Не знаю точно, но он специально приезжал предупредить меня, что я должен беспрекословно слушаться Василия.

— Почему он это сказал? Ты дал повод?

— Они заметили, что я жалею Наташу.

— А ты ее действительно жалел?

— Да. Она замечательная. Мы с ней сделали все, чтобы дать вам знать. Вы поняли?

— Конечно. Вы молодцы.

— Александр Николаевич...

— Да?

— Я боюсь за нее. Почему Василий ее не отправляет?

— Это ты у меня спрашиваешь? Подумай сам и скажи мне. Ты ведь лучше знаешь и Наташу, и Василия, и обстановку там, на месте. В чем может быть загвоздка?

— Я понял, — взволнованно сказал Уциев. — Все дело во враче. Василий боится отправлять Наташу без врача. Наверное, есть какая-то причина, по которой врач пока не может выехать. Поэтому и Наташу не вывозят.

Ташков на мгновение задумался. Пожалуй, парень прав. Наташу не вывезут, пока не поедет врач. А врач не поедет, пока... Пока — что? Пока гром не грянет и мужик не перекрестится? Пока рак на горе не свистнет?

Врач не поедет, пока Василий не свяжется с Аяксом и не получит от него инструкций. А с Аяксом он пока связаться не может. И не сможет еще очень долго. Потому что Аякс был арестован, как только на Коломыйский аэродром прибыла первая партия охранников из усадьбы и стало понятно, что Василий клюнул на ловко подброшенную Петровичем приманку. Ташков буквально выпрыгнул из самолета и помчался в здание аэропорта.

В рассветной тишине лязг засова показался особенно громким. Аякс не спал, но все равно вздрогнул от неожиданного звука. В камере он был один, но это и понятно, даже при той переполненности тюрем и изоляторов, которая существует, арестованных такого масштаба на первое время изолируют. Хотя бы на первую ночь.

— Встать, — приказал вошедший в камеру дежурный.

— Еще нет семи утра, — хладнокровно ответил Аякс. — Меня не имеют права допрашивать.

— Я сказал — встать!

Аякс медленно, словно нехотя, поднялся и стал натягивать ботинки. Его провели по коридору через несколько заграждений и завели в какой-то кабинет, где сидели трое, из которых двое были в штатском и один в форме. На столе Аякс увидел трубку сотового телефона. Своего телефона.

— Вам весь вечер и всю ночь беспрерывно пытаются дозвониться. Вы не хотите поговорить с абонентом?

— Нет.

— Как вы полагаете, кто может вам так настойчиво звонить?

— Кто угодно. Этот номер есть у десятков моих друзей. Вы подняли меня в такую рань, чтобы предложить поговорить по телефону?

— Я ценю ваш юмор, — холодно ответил человек в форме. Теперь Аякс его вспомнил, он присутствовал при аресте и при первом допросе, но ничего не говорил и вообще активности не проявлял. — И хочу вам напомнить, что в Карпатах находится похищенная вами Наташа Терехина. Вы лично отвечаете за ее жизнь. Если нам удастся привезти ее в Москву живой и невредимой, это будет один разговор. Если же с ней что-нибудь случится, то разговор будет совсем другой. Поэтому я хотел бы, чтобы вы ответили на вызов, когда он будет, и поговорили с тем, кто вам звонит. Поговорили, разумеется, спокойно и без глупостей.

— Почему вы думаете, что звонок как-то связан с этой историей? Может быть, это звонит моя жена, она отдыхает за границей.

— Может быть, — согласился человек в форме. — Но в любом случае вам лучше ответить. Впрочем, я очень сомневаюсь, что ваша супруга будет так настойчиво названивать вам всю ночь напролет. Скорее всего вам пытается дозвониться ваш приятель Коковцев, находящийся в карпатской усадьбе. У него там возникли проблемы, я вам уже говорил об этом. Так что лучше сделайте то, о чем я вас прошу. В противном случае я буду вынужден вас заставить.

— Каким образом? — высокомерно приподнял брови Аякс. — Будете меня бить и пытать?

— А как же, — внезапно вступил в разговор один из тех, кто был в штатском. — И бить, и пытать. Но главным образом — убеждать. Мы с вами после ареста разговаривали достаточно долго, и вы имели возможность убедиться в том, что знаем мы о вас очень и очень много. Вам не имеет смысла стремиться к свободе, потому что на свободе вас достанут так быстро, что вы и охнуть не успеете. Вас достанут даже в следственном изоляторе, принадлежащем МВД. Нравы там сами знаете какие, и охрана продажная, так что ваши друзья до вас быстро доберутся. Единственная ваша надежда — это наш изолятор. Здесь и поуютнее, между прочим, и охрана более надежная. Но здесь мы вас можем держать только при условии, что вы проходите по нашей линии. Если же мы с вами вместе сделаем вид, что по линии ФСБ за вами ничего нет, вы автоматически оказываетесь в ведении МВД и вас переводят в Бутырку. А уж там вам все припаяют: и Анисковец, и Олега Жестерова, и даже Романовскую. Но главным образом, конечно, монахиню и медсестру. В убийствах первых трех человек вы поучаствовали только как идеолог и организатор, а монахиню и медсестру вы задушили собственными руками. Мы-то все голову ломали, как это они подпустили вас к себе так близко и даже не закричали. А оказалось все просто. Они прекрасно вас знали и доверяли вам. Аля Мырикова проходила у вас практику, когда заканчивала медучилище. Между прочим, злые языки утверждают, что в то время частенько видели, как вы уединялись с ней в вашем кабинете. Ну а про сестру Марфу и говорить нечего, она работала бок о бок с вами каждый день. Ну так как, Сергей Львович, будем отвечать на звонки? Или поедем в Бутырку? Да вы присядьте, в ногах правды нет, тем более в такую рань.

Гуланов сел на предложенный ему стул. Они правы, ему уже не вывернуться. Слишком большая организация и слишком много всего на ней висит, чтобы можно было надеяться. Ему всегда казалось, что его должность главный врач дома инвалидов и престарелых — сама по себе защищает от подозрений. Вероятно, именно так и было долгое время. Они искали неуловимого Аякса, полагая, что это должен быть какой-то крутой мафиози, разъезжающий в навороченном автомобиле и живущий на широкую ногу, шагу не ступающий без телохранителей. Что ж, всему свой час. Он хорошо пожил, славно, в свое удовольствие, обеспечил и мать, и жену с сыном. И самолюбие потешил всласть, проворачивая дерзкие и дорогостоящие операции. Он всегда, еще с тех пор, как отец передавал ему «дело», знал, что рано или поздно все кончится, и кончится не легким вздохом на смертном одре, а вот так грубо и бесславно, с арестом, оскорблениями и допросами. И был к этому готов. Жизнь казалась ему пресной и скучной, и он вносил в нее то, что делало ее интересной и живой, придавало остроту и пикантное ощущение постоянного риска. Не столько деньги ему были нужны, сколько осознание своего могущества и неуязвимости, ловкости, хитрости, размаха...

Телефон, лежащий на столе, забибикал. Гуланов, не раздумывая, протянул к нему руку.

— Да, слушаю. Да... Молодец, выкрутился. Хвалю. Пусть едет, его здесь встретят. До Львова сам его довезешь? Ну и хорошо, а здесь все будет в порядке. Да я все понимаю, ты не виноват, а с Охрименко я потом сам разберусь. Что? Нет, не надо пока, обстановка изменилась. Пристрой ее куда-нибудь на пару дней, проводи гостя до Львова, потом свяжись со мной, я скажу, что надо делать. Давай, Вася, ни пуха тебе. Гуланов положил телефон обратно на стол.

— Теперь вы довольны?

— Вполне, — весело ответил человек в форме. — Можете идти досыпать, в ближайшие три часа вас вряд ли побеспокоят. Аякс вернулся в камеру и лег, положив голову на согнутые руки. Операция с методикой Волохова была самой интересной, потому что на нее затрачено больше всего времени. С Валеркой Волоховым он учился когда-то на одном курсе и тогда еще слышал от него всякие завиральные идеи насчет создания сверхчеловека. Но в те времена слово это прочно ассоциировалось в сознании с чем-то неприличным, и вскоре Волохов стал высказываться более осторожно, говоря о людях с выдающимися физическими и интеллектуальными данными. Над ним посмеивались, не более того.